– Спасибо вам! А вы родственник Ларисы?

– Ларисы? В какой-то степени да. Я ее муж. Удивлен? Ладно, не дрожи. Я все знаю. Но одну мою просьбу тебе все-таки придется исполнить. Если она позвонит и попросит о встрече, ты под любым предлогом ей откажешь. Понял?

– Понял.

– Ну все, Гоша, бывай. Не кашляй.

– Пал Палыч…

– Что еще?

– Вы свою ручку забыли.

– Оставь себе. На память.

Путь в центр из забытого богом района на севере столицы пролегал по Дмитровскому шоссе. Не без подсказки своих охранников Пал Палыч вырулил на Ленинградку и помчался прямо по направлению к Тверской. Проехав пересечение с Бульварным кольцом, когда до его офиса оставалось совсем немного, он неожиданно свернул в Леонтьевский переулок, затем налево в Елисеевский и на стыке Брюсова и Елисеевского остановился напротив церкви.

– Подождите меня в машине, ребята, – сказав это охранникам, он буквально вылетел из салона. Ребята его не послушались и, также выйдя из автомобиля, встали поодаль с разных сторон.

Возле ступенек, ведущих ко входу в церковь, на маленьком раскладном брезентовом стульчике одиноко сидела старушка. В это время служба еще не началась и церковь была закрыта. Подойдя к старушке, Пал Палыч поздоровался.

– И ты здравствуй, добрый человек.

Видя легкое замешательство Пал Палыча, старушка добродушно рассмеялась.

– Так, наверное, тебя давно никто не величал?

– Наверное. Только я почему-то уверен, что оказался здесь не случайно и вы меня ждали. Это так?

– Чудес и случайностей в этом мире не бывает. Все в нем продумано и гармонично. Это мы, люди, делаем все, чтобы разрушить эту гармонию. Человек – существо неразумное. Зачем так долго искать дорогу к Богу, если Он сам нам указал к Нему кратчайший путь?

– Какой?

Старушка указала на церковь.

– Церковь?

– Да, церковь. Но церковь – это форма. Или, как сейчас говорят, инструмент. А суть – она в другом. И настолько проста, что должна быть видна всем. Она лежит на поверхности. На твоих же ладонях.

Пал Палыч смотрел на свои ладони и понимал, что она, действительно, где-то рядом. Что еще немножко – и он сможет постичь смысл слов, сказанных старушкой, но какая-то неведомая сила властно уводила его в сторону.

– Не мучайся, не надо. Ты к этому уже пришел. Пришел, но забыл. Такое бывает, – возможно, своими словами она хотела придать уверенности Пал Палычу.

– А вы мне можете помочь?

– Не могу. Иначе бы это потеряло всякий смысл. Мы так устроены: либо рано или поздно к этому приходим сами, либо не приходим никогда.

Пал Палыч бережно помог старушке подняться с ее хрупкого стульчика.

– А ты все-таки добрый человек. Пока ко мне шел, уже успел меня пожалеть. Денег мне этих своих хотел надавать. Подумал, что я здесь на паперти побираюсь. А я на самом деле очень счастливая. Я тут живу совсем недалеко, а сюда прихожу с Богом поговорить. И если очень захотеть, то это совсем нетрудно. Он ведь в каждом из нас.

– Переезжайте ко мне. Насовсем. У меня там тоже есть церковь. Совсем рядом.

– Да я не одинокая, – улыбнулась старушка. – У меня сыновья и трое внуков. И правнуки есть. Видишь, опять меня пожалел. А это ведь мне бы в пору тебя пожалеть. Над тобою, вон, во весь рост дьявол завис.

– Я его знаю, – спокойно ответил Пал Палыч.

– Тот, о ком ты говоришь, ему служит, – поправила его старушка. – И не думай, что там, наверху, будет битва за тебя. Бороться за свою душу каждый должен сам. Видно, так угодно Богу. Но одну сущность ты уже в себе одолел: для них всего страшнее, когда их не боятся. Ничто так не порождает грех, как страх, который в нас самих.

Старушка сложила стульчик и повесила на руку.

– Спасибо. Знаю, что хочешь, но не провожай меня.

Сделав несколько шагов, она остановилась и повернулась к Пал Палычу, который так и остался стоять на месте.

– Ладно. Пусть завтра кто-нибудь подойдет на это место часам к шести вечера. Сам не приходи. Не надо. Я для тебя кое-что передам.

Пал Палыч стоял и смотрел вслед удалявшейся старушке, мысленно провожая ее до дома, пока она не скрылась в одном из дворов.

Он сидел в своей машине и не слышал, как надрывается мобильный телефон. Наконец, один из охранников осторожным потрепыванием Пал Палыча по плечу привел его в чувство. Пал Палыч взял трубку. Какое-то время слушал, затем заговорил:

– Не могу не ощущать прилив бодрости от осознания того, что вы все по мне соскучились. Однако вынужден вас огорчить, мои несравненные, сегодня на работе меня не будет. Так что – рыдайте! А вот завтра, как обычно, ровно в девять да вместе со мной дружно приступаем к своим обязанностям. На том с вами и прощаюсь. А тебе, Нина Сергеевна, мое персональное «пока».

Он отключил телефон.

– Ну что, пацаны, поехали домой?

– Как скажете, Пал Палыч.

– Скажу, что поехали.

Пал Палыч гнал, как на пожар. Ему хотелось как можно быстрее попасть домой. В Москве начинался час пик. Гипертрофированное количество иномарок, «Газелей» и обшарпанных «Жигулей» уже успели запрудить основные магистрали. Проехав по встречной полосе практически весь Кутузовский проспект, напротив Парка Победы Пал Палыч остановил машину.

– Сережа! Ах ты, Господи! Сережка! Ну как же это? Почему все так?

– Случилось что, Пал Палыч? – спросил один из охранников, но Пал Палыч его не услышал. Он схватил свой телефон и нажал на кнопку включения.

– Ну, давай же! Скорей включайся, – как будто от этого тот мог быстрее поймать свою сеть. Наконец телефон заработал. Пал Палыч судорожными движениями пальцев, тыча на кнопки, набрал номер. – Лариса, это я. Ты дома? Это здорово! Ты помнишь, Сережка Плотников? Да, и в армии вместе служили, и начинали… Ну. Ты еще с его женой дружила. Ира ее, по-моему, зовут. Да! Помоги, пожалуйста. Посмотри в своих записях, может, у тебя остались какие-то телефоны? Да, и перезвони мне. Я буду ждать.

– У нас что-нибудь покурить есть? – обратился он к своим телохранителям.

– Мы не курим, Пал Палыч. Вы, вроде, тоже. Леденец хотите? Очень успокаивает.

– Давай.

Пал Палыч сосал свой леденец и думал о том, как мучительно тянется время. На самом же деле Лариса перезвонила очень быстро. Слюна олигарха еще не успела добраться до «взрывной свежести» данного продукта.

– Да, Лариса! Черт! – Пал Палыч выбросил в окно свой «Чупа-чупс». – Ну, конечно, помню. Мама. Анна Андреевна. Да, подожди. Запишу телефон. Ребята! Бумагу, ручку.

Пал Палыч, что называется, пошарил по всем карманам и ничего, кроме чековой книжки, у себя не нашел. Ручку ребята ему предоставили.

– Диктуй, Лариса. Ага. Все, записал. А других телефонов нет? И на том тебе спасибо. Перезвоню.

– Пал Палыч, извините. Конечно, не наше дело, но зачем чековую книжку-то портить? Вы ж могли сразу в свой телефон записать, – скромно заметил один из охранников.

– Да? Действительно. А я как-то не сообразил. Ну и черт с ним.

Верзилы понимающе переглянулись, а Пал Палыч тем временем уже набрал номер Анны Андреевны.

– Анна Андреевна? Вы? Здравствуйте, Анна Андреевна! Это я – Пал Палыч… Да Боже ты мой! Какой, к черту, Пал Палыч?! Я, Пашка! Да – Пашка Остроголов. Сережкин друг. Да, да, Анна Андреевна. Ничего. Ничего, спасибо. Нормально. Я вас скоро обязательно увижу. Обо всем поговорим. Анна Андреевна, а где Сережа? В больнице? В какой? В 17-ой? А где это? В Солнцево? Во второй хирургии? И какая палата?.. Ладно, найду. Анна Андреевна, я вам обязательно перезвоню.

Пал Палыч Остроголов завел машину.

– В Солнцево, Пал Палыч?

– Да, только вот где именно эта больница?

– Пал Палыч, без проблем. Мы эту больницу хорошо знаем.

– Не сомневаюсь.

И у охранника, сидевшего в будке и отвечавшего за въезд машин на территорию больницы, также не возникло никаких сомнений по части открывания ворот черному «Хаммеру», к тому же нервно мигавшему фарами. У Пал Палыча хватило ума не заехать прямо на пандус приемного отделения, где в это время стояла «скорая», из которой на носилках выгружали очередного больного или пострадавшего.