Литмир - Электронная Библиотека

Сережа тихо рассмеялся.

– Что будешь последней сволочью, если предашь нашу дружбу. Ой, Господи, помилуй.

– Да. Но он тоже может это знать. Он знает все! Говори мне прямо: это ты или он? Черт бы вас всех побрал! Я схожу с ума! Нет. Докажи! Слышишь, докажи немедленно! Ну, дай мне какой-нибудь знак, что это ты! Ты мне нужен, понимаешь? Очень!

– Успокойся и посмотри на меня, Паша, – еле слышно произнес Сергей, но, казалось, его услышала вся больница. – Видишь на мне крест? Тот, о ком ты говоришь, его носить не может. Теперь я понял, о ком ты. Господи, помилуй! Все очень просто – сатана многолик. И если ты его в себя впускаешь, он начинает жить с тобой одной жизнью. Ты перестаешь принадлежать себе, становишься его слугой и носителем его морали.

– А ты, Сережка, так спокойно об этом говоришь. Я сейчас смотрю на тебя и точно знаю: ты ведь его не боишься. Почему?

– А чего мне его бояться, если со мною вера. И если она настоящая, то страха в душе быть не может. Смех, да и только. Это же такая простая истина…

– Да. Настолько простая, что лежит на твоих ладонях?

– Видишь, как ты точно сказал.

– Это не я сказал, к сожалению.

– Неважно. Только от понимания этой истины до принятия ее твоей душой путь может быть очень долгим. Порою в целую жизнь.

– Но ты же к этому пришел! А вот я, Серега, полный засранец. За все эти годы я ведь о тебе ни разу и не вспомнил.

– Ты не вспомнил, а душа твоя помнила. Да и не обо мне речь.

Пал Палыч попытался встать, но Сергей усадил его обратно.

– Не спеши, Паша. Посиди немного. Пусть совсем пройдет.

– Знаешь, Серега, когда ты пропал тогда, растворился куда-то… Так неожиданно, никому ничего не сказав… Я же искал тебя, а ты как в воду канул. Ведь все, что сейчас имею, – благодаря тебе, твоим идеям. Ты же был гением, Сережка! Мы и сына-то с Ларкой в честь тебя назвали! Помнишь?

– Помню, Паша, помню.

– Вот ты подумай, Серега, те принципы, которые ты тогда закладывал в свои финансовые схемы, – многие работают и по сей день. Понимаешь? Сегодня работают!

– Мне за эти схемы, Паша, до смерти не отмолить свой грех.

– Да брось ты, честное слово. Не ты, так кто-нибудь другой. Время такое. А мы… Ну что мы? Мы – продукт этого времени.

Сергей подошел к Пал Палычу и сел рядом с ним на кушетку, положив свою руку ему на голову.

– Ничего, ничего. Так надо. Ты спрашиваешь: почему я исчез тогда? Не скрою, поначалу все было ново, живо, интересно. Мы вместе, наша дружба. Это захватывало. А потом настал момент, когда надо было идти по головам. Помнишь? Сегодня или завтра, но человек неизбежно встает перед выбором, и он должен сделать этот выбор. А время здесь ни при чем. Я тогда очень хорошо понимал, что тебя уже не остановить, но что даже и не попытался – снова грех на мне. Ну как ты? Должно полегчать.

– Совсем не болит. Ты как руку положил на голову, так сразу и прошло. Ты что, людей лечишь?

– Да вот все говорят, что Божий дар имею. Смех, да и только. Разве в этом дело?

– Серега, давай выйдем отсюда, а то мне как-то не по себе от этой обстановки.

Они вышли из перевязочной.

– Ну как, святой отец, гляжу, оклемался друг ваш?

– Спасибо, сестра, все в порядке. Жив-здоров, слава Богу.

– Скажи, – обратился к ней Пал Палыч, – а ваш главврач или зав. отделением – не знаю, как он называется, – он на месте?

– Здесь он. Вон его дверь.

– Серега, подожди меня пять минут. Ладно?

Пал Палыч постучался в кабинет заведующего отделением и, не дождавшись ответа, вошел в него. В стороне стояли низкий столик и небольшой диван, на котором сидел утомленного вида человек и курил сигарету.

– Извините, я без приглашения.

Заведующий отделением внимательно посмотрел на Пал Палыча.

– Вы все же постучали. Так что будем считать, что нормы этикета соблюдены. Присаживайтесь.

– Спасибо, насиделся.

Доктор иронично улыбнулся. Пал Палыч это заметил.

– Думаете, еще предстоит?

– Я ничего не думаю. Слушаю вас.

– Там у вас в коридоре бабушка…

– Знаю. Кто она вам?

– Никто. Просто старушка. Скажите, сколько нужно денег, чтобы облегчить ее страдания?

Доктор встал с дивана и подошел к Пал Палычу.

– А сколько вы могли бы оставить своих денег, чтобы мне не было стыдно хотя бы за свое отделение? За все это убожество, в котором вы сейчас находитесь? Сколько не жалко? Я узнал вас. Я вас видел на последнем саммите в Давосе. По телевизору, конечно. Вас там часто показывали. И довольно крупно. Вы там, часом, эти проблемы не обсуждали?

Пал Палыч стоял и молчал. Сейчас ему ответить было нечего. Он только мог удивляться своему собственному спокойствию, что не испытывает чувства гнева, когда его отчитывают, как последнего двоечника. Напротив, он смотрел на этого уставшего человека и понимал, что ничего, кроме уважения, к нему не испытывает.

– Слушайте, как вы вообще сюда попали? Какой, простите, черт вас сюда занес? Невероятно! Девяносто процентов ресурсов этой дивной страны принадлежат сорока двум людям. И одного из них я имею счастье лицезреть. И где? В моем занюханном отделении. Парадоксы какие-то! Вы водку пить будете?

– Нет, спасибо. Я за рулем.

– Он еще и за рулем. Фантастика! Скажите, я сплю или уже в Кащенко?

Доктор загасил дымившийся в пепельнице окурок и сразу же прикурил новую сигарету.

– А что касается старушки – ей недолго осталось. Сыночек ее, подонок, один раз приехал, и то за подписью вместе с нотариусом. Не знаю, оставьте долларов триста-четыреста. Сейчас есть все. Были бы деньги. Я сам ей куплю хорошие препараты.

– У меня с собою нет наличных. Есть карта. Возьмите, пожалуйста. Распорядитесь, как считаете нужным. Не знаю точно, но здесь, по-моему, и на больницу должно хватить. Извините.

Пал Палыч положил пластиковую карту на стол и вышел из кабинета.

– Никак совесть заболела. Благодетель хренов, – произнес зав. отделением, когда дверь за благодетелем закрылась.

Подойдя к старушке, Пал Палыч взял ее за руку.

– Я знаю, вы поправитесь.

– Спасибо тебе, сыночек, только я не поправлюсь. Я скоро буду там. Это такое счастье!

В феврале темнеет рано, и на улице давно включили освещение. Небо было закрыто тучами, но снег не падал. С северо-запада дул неприятный холодный ветер. Какое-то время назад Пал Палыч и Сергей вышли из больницы. Сейчас они стояли возле машины, и было видно, что ветер им не помеха.

– Прости, Паша. Знаю, что ты искренне, но, поверь, мне тяжело тебе отказывать во второй раз. Мама заждалась. Хотя бы ночь с ней побуду, а завтра рано утром надо в монастырь возвращаться. Боюсь только, к заутрене-то уже не успею. Я и так в Москве задержался дольше некуда, а там ведь на мне все хозяйство. Лучше ты ко мне приедешь. Увидишь, какая у нас благодать. Душа радуется. Я вот почему-то уверен, что ты скоро ко мне приедешь. Ведь приедешь, Паша?

– К тебе я и пешком приду.

– Вот и слава Богу! Если бы ты знал, как я буду тебя ждать.

– Ладно, Серега, садись в машину. Отвезу тебя домой.

– Нет-нет, Паша, и не думай. Здесь автобус идет прямо до метро. Не волнуйся, я доберусь. Да и не гоже мне, грешному, разъезжать на таких автомобилях. Смех, да и только. А Ларисе от меня низкий поклон.

Они крепко обнялись и долго так стояли под этим наполненным сыростью, пронизывающим февральским ветром, не чувствуя холода.

– Ну, прощай, Паша. Только ведь вот что хотелось сказать тебе. Великое испытание для человека, который живет, ни в чем себе не отказывая. Когда любое его желание, любая прихоть исполняются в ту же секунду, по первому требованию…

– Как ты сказал? – Пал Палыч изменился в лице. Он сразу вспомнил, что эту же фразу вчера говорил врачеватель.

– Я хотел сказать, – спокойно продолжил Сергей, – что тогда он перестает видеть окружающий его мир и сердце с каждым днем становится все черствее, пока не превращается в камень. А ты все-таки нашел меня, Паша! Ты помог старушке, сделал благое дело. Я видел – это не откуп. Это искренне, по велению сердца твоего. Но сколько их, таких старушек? А бездомных брошенных детей? Подумай об этом, если к тому испытываешь потребность. Ну, храни тебя Господь!

11
{"b":"129987","o":1}