— Разве ты не поняла? — засмеялся Дьявол.
— Что? — расстроено насупилась Манька.
— Представь, что я своим сознанием в твое сознание начну объяснять, что оно для меня недостаточно правильное…
Манька представила.
Люди гибли, когда от них отворачивались, отстоящие далеко, а тут… Весь мир, вся вселенная повернулась лицом и вдруг объявила себя врагом физическим обращением. Хуже, это не было бы объяснением, это и было физическое наказание, худшее из всех, которые могли существовать…
Она с опаской покосилась в сторону головни.
— Правильно, — Дьявол привычно слазил в ее мысли. — Сознание человека неизбежно принимает себя ничтожеством. Но тет-а-тет. И только я и он метелим друг друга словесами. Чашу я наполняю сам. Ее нельзя опрокинуть, сознание человека будет пить ее в любом случае. Кого-то она исцелит, кому-то принесет смерть. Ее ищут и думают, что она спрятана далеко — но она тут, в каждом человеке. Люди применяют разные способы, чтобы достать одно содержимое, заменив его другим. Но возможно ли это? Кровью земли наполняют они свои чаши — и каждый заплатит за свой убыток. Так уж повелось, что нечего мне им дать, если человек не стал хозяином земли и не приносил мне первенцев от начатков ее. Лучшее, что мог бы сделать тот человек, умереть прежде, чем я доберусь до него. У тебя нет брата — вся земля твоя. И только от тебя зависит, останешься ли ты рабом Царя, или выйдешь на волю. Ближний твой мертв, но! Один маленький нюанс… Птица с одним крылом не птица, а флигель. Не ходит человек в моей земле один — он или ребро с собой приносит, или душу ведет за собой. Так что без земли вампира не устоишь. Насколько значима вина, я пока не могу сказать, ты уж извини. А что же касается Сада-Утопии, я показал ее, чтобы знала, от чего избавили тебя Благодетели…
— Ой, нет, не извиняйся! — в ужасе выдохнула Манька. — Я страшный ужас выпью потом… Пусть пока временно у тебя полежит!
Дьявол рассмеялся.
И как удалялся смех, она поняла, что он ушел, оставив ее наедине с чудовищно обманутыми человеческими останками.
Она некоторое время наблюдала за горящей головней, наконец, сообразив, что его как бы и нет. Он вращался там, где было содержание Дьявольского отношения, а его выкрики лишь малая часть, что запечатлели на его сознании хозяева, которым было глубоко наплевать, что станет с его обладателем. Но он служил, ни разу не усомнившись в истине той печати, которую ненавидел Дьявол. И все, что она могла, это посмотреть на нескромные лживые признания и ухищрения. Вампиры глубоко зарывали самих себя. Человеку не повезло, по роковому стечению обстоятельств он оказался носителем матричной памяти существа, еще при рождении обреченного стать вампиром. Вряд ли ее положение было хоть сколько-то лучше. То, что она видела у себя — лишь вершина айсберга.
Но часть айсберга она все же растопила…
— Боже, благодарю тебя за милость Твою! — покрываясь холодной испариной, прошептала Манька. Она уже перестала воспринимать огненную статую, как человека — жилище червей.
Ни жалости не испытывала она, ни ненависти… Можно было слушать их до бесконечности. Успокаивались ненадолго и заводились снова, не изнемогая, не умирая — и вампиры знали об этом, собираясь жить червями вечно. Убить червя можно было только сознанием. Из земли. Дьявол как всегда оказался прав, но по-своему, по-Дьявольски. Он, своим сознанием, не только мог обнаружить и убить червя, но издевался ими над человеком, и все черви выходили ему навстречу, чтобы поклониться, как Господину. Его Истина, примеренная на истину человеческую, уничтожала в зародыше само ее право на существование.
Здесь в Аду были и другие, похожие на человека в огне.
Ее взгляду предстала ужасающая картина: куда бы она не бросила взгляд, она видела их, отринутых и смирившихся со своим положением. Расплавленный камень смешивался с телами, или их огонь плавил камень, но теперь Манька видела то, что не заметила вначале — потоки лавы несли в себе плоть, бывшую сознанием или чем-то еще. Ад предстал перед нею, как огромная доменная печь, в которой горели те, кто считал себя венцом творения. И лишь те сознания, у которых еще оставалась на земле матричная память, получали некоторую способность оставаться тем, чем они были. Ад выдавливал из человека последние капли Дьявольского вдоха.
Собой он дорожил. Даже вдохом и выдохом.
Ей больше не за чем было оставаться здесь, она увидела достаточно. Человек в Аду мучился, но червям было очень даже комфортно — они не мучились, не жаждали, не алкали, получая землю человека в свое полное распоряжение. А мученики не добывали из него Истину. И не один червь не падал в землю Дьявола, чтобы мучить его. Они тоже были его законным творением, которым он отдал землю человека, который не трудился, обрастая терниями и волчьим лыком.
Примерно так же было на земле. Люди видели только то, что хотели видеть, никогда не задумываясь, почему им не дано принять за истину некоторое количество осознания, противное наветам из самих себя. Ведь их отношение не было доказательством не истинности получаемой информации. Они жгли себя сами, цепляясь за вечность, как прошлогодний лист за ветку, на которой уже распустились новые листья. Люди заранее прощали себе любое преступление, любую нечестность, обмеривая с позиций прожитых или предстоящих проживанию жизней, но только не с той, которая дала бы им возможность стать чем-то большим в мире Дьявола. Люди мнили себя Богами, лишенными любой ответственности перед вселенной, забывая, что они часть ее. А если вспоминали, то лишь напомнить: «Мы венец творения, ибо ты мертва, а мы живы!» Может быть, уничтоженный вид существ был не так значим в их глазах, но для вселенной, лишенной возможности в своих масштабах родить жизнь возле любой звезды, потеря эта становилась утратой поистине масштабов космических.
Яга Виевна и мудрый Валес лишались своих детей.
Лишь память оставляла себе земля. И ненависть к тем, кто призван был обеспечить ей самую лучшую из ее способностей — быть живой! И не было смысла обвинять Дьявола в жестокости. Стремясь к совершенству, земля выжигала из себя самую страшную и убогую плоть, оставляя лишь то, что могло пригодиться на пути к величию и любви к самой себе, а Дьявол помогал, добиваясь значительных успехов. Человеку, взгляд которого простирался не дальше собственного носа, понять и принять это было сложно и противоестественно, он видел только то, что не было на земле существа подобного ему, с таким же развитым сознанием и способностью к мышлению.
Еще бы!
Он был не один — его всегда было двое. А в отдельности он не достигал и пяты той дворняги, которую вампиры зарезали на спине вампира. Пятой ее был сам Дьявол. А пятой человека — человек.
Кто сказал, что вершина эволюции есть Царь?
Слишком огромный был Дьявол и его Земля, чтобы человеку разглядеть их на таком незначительном расстоянии. А Дьяволу и его Земле было слишком сложно попасть в поле зрения человека, который не желал видеть никого, кроме себя. И Дьявол, с его нечеловеческой способностью убивать любую плоть, становился злейшим врагом человека, а человек предпочитал или не замечать, или низводить его до уровня себя, оправдываясь кощунственными причинами, чтобы ненавидеть его лютой ненавистью за то благо, которое Дьявол нес и себе, и своему любимому детищу. Манька начала понимать Дьявола. Любое его решение уже не вызывало бурю эмоций. Хочешь утопить пол мира? Да, пожалуйста! Хочешь поднять пол мира? Флаг тебе в руки! Хозяин земли имел право выставить любого червяка — а человек обязан! В свое земле человек имел право приютить знания, фантазии, Дьявола, душу, детей, заботу обо всем, что было земле его в пользу, но не Царя.
Некоторые размышления привели ее к мысли, что людей переделать невозможно. Боги спускались к ним отовсюду, поселяясь в земле еще в то время, когда человек не успел родиться. Она решительно не понимала, как столько времени люди могли продержаться, выживая в неравной борьбе с вампирами. Вампиры людей не жалели, то тут, то там обнаруживали захоронения с пробитыми ровно посередине лба черепами, только так они могли извести людей, которые генетически, праведностью родителей и их родителей входили в собрание Бога Живого, умея видеть и слышать его в любое время. В другое время жгли и вешали. В государстве выкалывали глаза. Вампиры жестоко расправлялись с людьми, лишая их возможности видеть Дьявола и учиться у него. Дьявола они не видели и калечили человека, забывая, что мертвым не дано видеть Живого Бога.
