Курдский полководец тщательно приготовился к натиску. Выбранное им место располагалось между плодородными землями и пустыней. Местность была неровной — повсюду возвышались холмы, дюны, земля была изрыта небольшими оврагами. Взгляд наблюдателя не мог охватить большого пространства. Место называлось Бебен (Аль-Бабайн), т. е. «ворота», потому что долину окружали горы. Ширкух приказал занять горы по обеим сторонам прохода. Сирийские пехотинцы чувствовали там себя в безопасности, «ибо наши люди не могли добраться до них, потому что склоны были крутыми, а песок мягким» (Гильом Тирский). Сирийская армия обратилась к старой тактике центральной Азии: притворное бегство, призванное дезориентировать линию противника; и снова франки попались в ловушку, их пехота была уничтожена, а кавалерия сильно пострадала. После сражения франки и египтяне отступили к Каиру, в то время как Ширкух направился к Александрии, куда его призвал египетский наместник, разгневанный нечестивым союзом визиря Шавара с франками. Прибывших на место сирийцев тотчас же осадили франки и египтяне, в это же время порт был захвачен пизанцами, выступившими как союзники Амори.

Передав большой город своему племяннику Саладину, Ширкух с отрядом конницы прорвался сквозь франкские позиции и прибыл в Верхний Египет, занимаясь по дороге грабежом и взимая налоги. Александрия сравнительно легко выдержала трехмесячную осаду; но затем меркантильные горожане, разорявшиеся из-за прекращения торговли, были готовы пойти на предательство: они желали мира любой ценой. Саладину удалось призвать на помощь дядю, который вернулся в Александрию, разрушая все на своем пути. Сирийцы хотели вести переговоры, так же как и Амори, получавший плохие известия из королевства, на которое нападал Нуреддин. Визирь Шавар начал испытывать денежные затруднения, а его туркменские наемники принялись роптать; в действительности прекращение денежных поступлений из таможен Александрии сильно беспокоило все воюющие стороны.

Ширкух добился возможности свободно покинуть Верхний Египет, взяв добычу, к которой был добавлен египетский «подарок» в пятьдесят тысяч динаров. Франки также взяли на себя обязательство отступить, не оставив за собой ни гарнизона, ни каких-либо владений на Египетской земле. Когда сирийская армия ушла, Шавар начал переговоры со своими франкскими защитниками, требовавшими платить им ежегодную дань в размере ста тысяч динаров; им удалось оставить в Каире отряды конницы, которым вменялось в обязанность охранять городские ворота; они приказали назначить «шинну», который хоть и был египтянином, все же являлся настоящим верховным «комиссаром» франков в Египте. Эти меры предосторожности понадобились как для того, чтобы обеспечить исполнение условий договора в случае политических изменений в Каире, так и для того, чтобы предотвратить повторное нападение сирийцев. Покинув Александрию, Амори получил пятьдесят тысяч динаров задатка; он сжег свои осадные машины и направился в Палестину. Франкская армия прибыла в Аскалон 20 августа 1167 г.

Конечно, давление, оказываемое Нуреддином, сильно мешало королю Амори, но, несмотря на масштабность использованных средств, войска мусульманского правителя не достигли никаких существенных результатов. Они попытались пойти в наступление и захватить Бейрут, но это им не удалось. Нуреддину нужно было получить выход на Средиземное море, чтобы избежать налогов, которыми франки облагали вывозимые восточные товары (из Сирии, Ирака, а также из более далеких стран — Индии, Индонезии и Китая). Бейрут был привычным рынком сбыта для Дамаска, и его отношения с западными торговцами были на самом подъеме. Экономический аспект франко-сирийского противостояния все чаще давал о себе знать после похода на Египет. Отныне противники старались захватить лучшие порты, обеспечить безопасность торговых путей, монополизировать сделки между Востоком и Западом. К тому же мы только что удостоверились в необыкновенно важной роли, которую сыграла с психологической точки зрения осада Александрии, самого большого эмпория Ближнего Востока. Это преобладание экономических интересов будет все усиливаться, и вскоре торговые отношения станут настолько важны, что не будут прерываться даже во время военных действий. Экономическое сосуществование двух соперничающих государств станет одним из самых любопытных уроков эпохи средневековья на Ближнем Востоке.

Оба участника последней военной кампании были разочарованы. Ширкух не мог утешиться после своего провала, несмотря на то, что Нуреддин отдал ему Хомс со всеми прилегающими землями. Что касается короля Амори, он с горечью размышлял о поражении под Александрией. Недостаточная поддержка с Запада, которую он просил прислать, толкнула его на сближение с Византией. Он надеялся получить от нее материальную помощь (корабли, осадные машины, деньги и поставки продовольствия) и численное подкрепление (опытных воинов, которые заменили бы собой малоэффективную египетскую пехоту), что так было ему необходимо для победы в следующем походе. На свет появился план присоединения земель: завоеванная страна была бы разделена на две равные части, которыми управляли бы смешанные латино-византийские власти. Договор, заключенный между будущими союзниками, сегодня нам хорошо известен, ибо его готовил, обсуждал и подписывал в Константинополе посланник короля Амори, лучший латинский хронист крестовых походов — историк Гильом Тирский. Когда полномочный представитель латинян вернулся в королевство (в октябре 1168 г.), сколь же велико было его удивление, когда он узнал, что король, его повелитель, начал новый поход на Египет, даже не дождавшись поддержки Мануила Комнина! Что же произошло? Почему Амальрик стал рисковать тем господствующим положением, которое он занял в фатимидском государстве? Существует множество объяснений, но ни одно из них не является достаточно убедительным:

Вот какова версия хрониста Ибн аль-Асира: «Франки стали приступать к Амори, прося его выступить на Египет. „По моему мнению, — сказал король, — мы не должны затевать это дело. Египет — это наша дойная корова, дань, которую он нам выплачивает, помогает нам оказывать сопротивление Нуреддину. Если мы пойдем туда с намерением захватить его, то халиф, армия, горожане и феллахи откажутся отдать нам земли, а страх, который мы внушаем им, толкнет их к нашим врагам. Если последние согласятся им помочь и там появится такой полководец, как Ширкух, это закончится поражением франков, а вскоре и их изгнанием из Сирии!" Члены совета так отвечали своему монарху: „В Египте нет никого, кто мог бы его оборонять и защищать, и прежде чем Нуреддин узнает о наших намерениях, прежде чем он успеет собрать армию и выслать ее против нас, страна окажется уже в нашей власти. К тому же Нуреддин сейчас находится в северных провинциях, на берегах Евфрата, армия Сирии разрушена, все его эмиры вернулись в собственные фьефы. Мы выступим на Египет, военных действий там не будет, потому что там нет ни одной цитадели, а жители не способны оказать сопротивление. Прежде чем армия Сирии успеет собраться, наша цель будет уже достигнута, а, обосновавшись в Египте, мы станем достаточно сильными, чтобы бороться против всех мусульманских стран вместе взятых"».