— Вы закрыли дверь, констебль? — спросил толстяк.

— Конечно, — кивнул О'Брайант.

Целый град ударов послышался снизу, затем кто-то сильно ударил в дверь. Я услышал, как заскрипели петли.

— Они собираются сломать дверь внизу, — прошептал один из членов совета.

Толстяк решительно повернулся.

— На лестнице есть окно, — сказал он. — Идемте, попробуем поговорить с ними через него.

Все двинулись следом за ним. Я слышал их шаги на лестнице, потом заскользила тяжелая рама в подъемном окне. До моего слуха донесся громкий и продолжительный крик, точно собравшиеся внизу увидели головы над подоконником наверху и узнали их.

— Сограждане! — громко произнес толстяк, но его голос потонул в хоре выкриков и гиканья.

Я слышал, как в скрипевшую дверь продолжали колотить.

Надо было бежать. Я быстро повернулся и прыгнул на койку во второй раз, чтобы выглянуть в окно. Внизу никого не было видно; очевидно, те, кого я видел раньше, побежали к входу в задние, чтобы послушать там, что говорят чиновники, и заодно принять участие во взломе двери.

Я спрыгнул на пол и потянул на себя койку. Она была прикреплена к стене с помощью прочной железной проволоки, которая обматывала одну из продольных частей каркаса. Кровать можно было поднять и закрепить на стене с помощью крючка или опустить, и в горизонтальном положении ее удерживали цепочки. Я стащил с койки матрас, одеяло с простыней и принялся внимательно рассматривать эти цепочки. Они были прочные и крепились на железных пластинах в кирпичной стене, которые можно было расшатать. Взяв одну цепочку двумя руками, я потянул ее на себя со всей силой, упершись ногой о стену. Усилие — и пластина подалась.

В тот же самый момент у меня за спиной, в коридоре, раздался взрыв и послышались пронзительные крики. То ли это О'Брайант начал стрелять, то ли кто-то из толпы. Вслед за тем здание затряслось, и я услышал, как один из членов совета крикнул:

— Еще одна такая попытка, и дверь рухнет!

Его слова вдохновили меня на то, чтобы я поторопился. Я взял конец цепочки. Одно из ее звеньев было распилено, чтобы концы его можно было вставить в железную пластину и снова соединить их с другой ее стороны. В результате моего усилия мне удалось вырвать цепочку из болтавшейся пластины. Затем, подняв койку и прикрепив ее к стене, я потянул цепочку вверх. Она доставала до самого окна — ее вполне хватало для того, чтобы обмотать ею один из железных прутьев.

Разрушительный грохот сотрясал все здание. Я снова услышал голос толстяка, члена совета:

— Приказываю вам всем идти домой, пока констебль О'Брайант еще раз не выстрелил в вас!

— У нас тоже есть ружья! — с вызовом ответил кто-то, и в доказательство этого заявления раздалось несколько выстрелов.

Я услышал чей-то стон, а потом голос священника:

— Вы ранены?

— В плечо, — был ответ О'Брайанта, прозвучавший глухо.

Закрепив цепочку на железном пруте и опустив кровать, я встал на нее. Она должна была действовать как рычаг, но этого не произошло — железный прут на окне был закреплен слишком прочно. Я в отчаянии взялся за цепочку еще крепче. Встав на край койки спиной к стене, я принялся раскачивать ее обеими ногами. Наконец раздался треск, и железный прут медленно освободился от креплений.

Меж тем крики и топот ног подсказали мне, что толпа в конце концов ворвалась в здание.

Я услышал тщетные крики членов совета, и вслед за тем раздался топот множества ног в тяжелых сапогах. Я тотчас взобрался на подоконник и протиснулся в узкое пространство в окне, где не было железного прута. Я зацепился лацканом куртки за раму, но не обратил на это внимания. Держась за другой прут, одной рукой я ухватился за перпендикулярно идущую вдоль наружной стены какую-то трубу. Я понял, что это водосточная труба.

На дверь моей камеры меж тем напирали. Дерево разлетелось на щепы под градом ударов, и я услышал, как в камеру ворвались люди.

— Его здесь нет! — закричал кто-то грубым голосом и тут же добавил: — Эй, посмотрите-ка на окно!

Я схватился за водосточную трубу обеими руками. Она тотчас вырвалась из своих хлипких креплений и, вызывая у меня ужас, оторвалась от стены. Но она не сразу упала вместе со мной, а повела себя как хрупкий шест, на вершине которого оказался ищущий приключений мальчишка. Продолжая держаться за нее, я рухнул в снег футах в двадцати от окна, из которого вылез. Кто-то закричал наверху, и раздался выстрел.

— Хватайте его! — послышалось несколько голосов. — Вы, там, внизу, хватайте его!

Но я уже поднялся и бежал со всех ног. Занесенная снегом площадь ускользала из-под моих ног. Свернув за военный мемориал, я столкнулся нос к носу с молодым человеком в медвежьей шубе. Пронзительным юношеским голосом он крикнул, чтобы я остановился; его суровое лицо наверняка еще не знало бритвы. Но я не собирался щадить даже столь неопытного противника и ударил его со всей силы. Он вскрикнул и рухнул в снег, а я, перепрыгнув через него, побежал дальше.

Ветер крепчал, и вместе с ним до меня доносились крики моих преследователей, бежавших со стороны муниципалитета. Раздалось еще два или три выстрела, и одна пуля просвистела у меня над головой. Но я уже достиг другой стороны площади, а потом побежал по улице. Снег падал сплошной стеной и затруднял погоню тем, кто кричал за моей спиной. К тому же основная масса преследователей сгрудилась у входа в муниципалитет, и, за исключением юнца у военного мемориала, мне больше никто не встретился.

Я оказался на тихой и плохо освещенной улице за площадью. Этой дорогой, как я вспомнил, можно было добраться до дома Герда, где был припаркован мой автомобиль. Сев за руль, я мог доехать до правления округа и попросить защиты у шерифа. Но, подойдя осторожно к дому и увидев сквозь снегопад очертания машины, я услышал громкие голоса. Часть толпы разгадала мои намерения и пришла сюда, чтобы встретить меня.

Я побежал по боковой улочке, но они меня увидели.

— Вон он! — закричали они. — Хватайте его!

В стену дома, мимо которого я пробегал, угодило несколько пуль, и его хозяин, подскочивший к двери с протестующими криками, спустя мгновение присоединился к моим преследователям.

Я тяжело дышал, спотыкался, как и большинство преследовавших меня. Лишь трое или четверо из них, стройные, физически сильные молодые люди, догоняли меня и были уже совсем близко. С отчаянной решимостью я продолжал бежать, с трудом находя дорогу среди близко стоявших друг к другу домов, пролезая сквозь щели в заборах и пробираясь сквозь снежную пургу.

— Эй, да он держит путь в Рощу! — прохрипел кто-то недалеко за моей спиной.

— Ну и пусть, — проворчал другой. — Он пожалеет об этом.

И снова кто-то выстрелил, и снова пуля пролетела мимо. Поскольку перемещался я быстро, да к тому же меня почти не было видно в темноте и в снегопаде, я был плохой мишенью в этот вечер. И, подняв голову, я и вправду увидел густую Рощу Дьявола; верхушки деревьев раскачивались, точно черные волны разбушевавшегося моря.

Я бежал к Роще интуитивно, преследуемый криками толпы. За мной никто не последовал — держаться от Рощи подальше сделалось здесь всеобщей привычкой, едва ли не инстинктом. Даже если мои противники остановятся на минуту, я смогу найти убежище среди деревьев, перевести дыхание, а может, и скрыться здесь на неопределенное время. А Зоберг наверняка тем временем придет в себя и выступит против расправы над невиновным. Вот о чем я думал, когда бежал к Роще Дьявола.

На пути у меня оказалась еще одна изгородь. Я испугался было, что перед ней-то я и остановлюсь, — так быстро я бежал и настолько выбился из сил. Однако каким-то образом я перебрался через нее и, поскользнувшись, упал, но поднялся и, пригнувшись, побежал дальше. Деревья были уже близко. Еще ближе. В дюжине ярдов. За спиной я слышал проклятия и угрозы. Преследование наконец заканчивалось.

Я снова оказался перед стеной вечнозеленых растений. Это, наверное, и есть та изгородь, о которой мне рассказывала Сьюзен Герд. Протиснувшись сквозь переплетенные ветви, я пробежал пять или шесть шагов, отскочил от большого дерева, упал, поднялся, чтобы пробежать еще хоть немного, и тут, почувствовав, что ноги у меня будто ватные, снова рухнул на землю и пополз на руках и коленях. Наконец я упал лицом вниз. На меня навалился груз всего, что мне довелось испытать: медиумический сеанс, ужасная смерть Джона Герда, мой арест, побег из камеры и бегство.