В начале войны наша полевая армия состояла из десяти дивизий и различных специальных частей, /.../ 175 000 человек личного состава, а потом численность колебалась между этой цифрой и 200 000. /.../ Реальные потери: 24 923 убитых и умерших от ран, а также 43 557 раненых»[446].

Все совершенно ясно: советские командующие фронтами и армиями за пару лет до этого возглавляли бригады, в лучшем случае – дивизии, а командиры дивизий ранее командовали батальонами и полками. Все они просто не умели управлять и воевать, находясь на своих новых постах.

Позднее громадные потери в высшем командовании убитыми, плененными или доказавшими полную некомпетентность и снятыми с позором и нередко с расстрелом, привели в 1941-1942 годах к армейскому руководству еще менее опытных новых командиров.

Они лихорадочно учились воевать, но многие так и не научились.

Слегка приоткрывшиеся в последние годы архивы позволяют совсем по-новому расценивать великие победы Красной Армии в 1941-1945 годах, вплоть до самых прославленных.

Вот например, знаменитое сражение под Прохоровкой на Курской дуге 12 июля 1943 года. Оно считается, и по-видимому по праву, величайшим танковым сражением Второй Мировой войны, поскольку в нем участвовало около 1200 танков и самоходных орудий суммарно с обеих сторон. Считалось также, что это была и величайшая победа советских танкистов.

Ныне публикуются несколько иные сведения: до начала сражения 5-я гвардейская танковая армия под командованием П.А.Ротмистрова имела 850 танков и самоходных орудий, а противостоявший ей 2-й танковый корпус СС под командованием Хауссера – 273 танка и штурмовых орудия.

В ходе действительно тяжелейшего сражения советская сторона потеряла 334 машины уничтоженными и около 400 поврежденными; немецкая же потеряла 5 танков и еще 54 машины было повреждено[447]. Вот вам и победа! Хотя, действительно, в какой-то степени происшедшее можно было считать победой: наступавшей стороной были немцы, и их наступление сорвалось ввиду высокого уровня понесенных потерь!..

Но что там середина войны, если то же продолжалось и в ее конце, весной 1945 года, когда преимущество наступающей Красной Армии было абсолютно подавляющим: «Германский генеральный штаб сухопутных сил оценивал превосходство русских в пехоте соотношением 11:1, в танках – 7:1, в артиллерии – 20:1. Превосходство русских в авиации также было достаточно велико, чтобы обеспечить себе господство в воздухе. В целом соотношение сил было таково, что успех немецкой обороны почти исключался, даже если предположить крайнее упорство войск и искусное управление ими»[448].

Командование Красной Армии обладало полной свободой маневра и выбора направления ударов, но все, на что оно было способно – это уничтожать собственные войска лобовыми ударами по укрепленным немецким позициям!

К середине марта 1945 года Вторая Мировая война была Германией давно уже окончательно проиграна, но, глядя на карту, можно было приходить к несколько иным умозаключениям.

Германия еще сохраняла контроль над подавляющей частью современной ее территории, занимала Норвегию и Данию, а к юго-востоку и югу от Берлина фронты проходили по чужим землям – от Силезии через Словакию, Венгрию, Хорватию вплоть до Северной Италии. На северо-востоке и востоке Красная Армия продолжала блокировать Восточную Пруссию и Курляндию и осаждать окруженную Познань, обороняемые немцами.

На главнейших центральных участках фронты проходили по среднему течению Одера на Востоке и среднему течению Рейна на Западе – севернее Мозеля. Противоборствующие стороны вели борьбу за плацдармы, имевшиеся и у немцев, и у их противников на противоположных берегах этих рек.

Американцы еще 7 марта удачно захватили невзорванный железнодорожный мост через Рейн в Ремагене (между Бонном и Кобленцем), выдержав затем тяжелейшую оборону этого плацдарма. Интересно, что немцы в отместку так и не восстановили этот мост после войны, а десяток лет назад уничтожили и знаменитый мост в Торгау, где 25 апреля произошла «Встреча на Эльбе» (чем бы дитя ни тешилось...).

Дальнейшее развитие военных событий и их продолжительность еще оставались неопределенными.

Хотя до этого основную тяжесть войны выносил на себе Советский Союз, военные усилия которого и привели к такой конфигурации фронтов, но на завершающем этапе войны окончательную победу обеспечили американцы – вопреки тому, как это представила сталинская пропаганда и как это до сих пор воображают себе в России.

В середине марта союзники и с Запада, и с Востока предприняли практически одновременно решающие наступления, но они имели совсем различные результаты – в соответствии с иными принципами ведения военных действий.

Дневник Й.Геббельса, который он писал для себя, а не для пропаганды, дает отчетливое представление о различии характера боевых действий на Западе и на Востоке и их результатах.

11 марта 1945 года, Восточный фронт: «Продолжая сильные атаки на Кюстрин[449], противник сумел проникнуть еще дальше в город с севера и востока, так что теперь только в юго-западной его части удерживается наш плацдарм за Одером. /.../

В районе боев за Штеттин положение существенно не изменилось. Противник по-прежнему оказывает очень сильное давление /.../.

В Восточной Пруссии отмечалась незначительная боевая активность.

На курляндском фронте атаки /.../ снова носили очень ожесточенный характер. Но, за небольшим исключением, все они были отбиты»;

Западный фронт: «продолжались крайне ожесточенные бои на плацдарме Везеля[450]. /.../ канадцы добились лишь относительно небольших успехов, продвинувшись не более, чем на полтора километра. /.../ Далее на юг до района Кельна особых боевых действий не было. Южнее Кельна еще существующий там германский плацдарм сузился. В Бонне по-прежнему идут ожесточенные бои. Плацдарм противника у Ремагена хотя и окружен, но пока не ликвидирован» – словом, вполне симметричная картина, которая должна была измениться в ближайшие дни;

15 марта 1945, Восточный фронт: «Положение /.../ вчера существенно не изменилось.

/.../ в Восточной Пруссии /.../ прорвать фронт им не удалось. /.../ только на этом участке в течение вчерашнего дня подбито 104 советских танка. /.../

В Курляндии интенсивность вражеских атак спала, да и вообще на всем Восточном фронте – за исключением Данцига и Восточной Пруссии – атаки Советов были значительно слабее прежнего»;

Западный фронт: «вчера велись только местные бои /.../.

На мозельском фронте противник во многих местах оттеснил с левого берега Рейна на правый наши сторожевые посты»;

16 марта, Восточный фронт: «существенных изменений не произошло. /.../ в Восточной Пруссии подбито вчера 88 советских танка. В Курляндии отбиты вражеские атаки»;

Западный фронт: «американцы смогли форсировать в нескольких местах Мозель /.../. Мы снова захватили свой плацдарм на левом берегу Саара /.../.

Плацдарм у Ремагена все еще существует, и он даже несколько расширен противником»;

17 марта, Восточный фронт: «На востоке Советы начали сильные атаки в районе Моравска-Острава, южнее Бреслау[451] и у Штеттина. /.../ атаки, особенно восточнее и юго-восточнее Штеттина, отбиты. /.../ Вчера только на этом участке боев подбито 77 советских танков. /.../

На всем протяжении Восточного фронта возобновились наступательные действия Советов. /.../ Связь с Кюстрином прервана, но надеются восстановить ее. /.../ В Восточной Пруссии противник глубоко вклинился в наши позиции, но не прорвал их. Повсюду бои – и наступательные, и оборонительные – носят исключительно тяжелый характер, на всем протяжении Восточного фронта все опять оказывается на острие ножа»;