«Я думал, ты замужем», — сказач Джеральд, с некоторым усилием высвобождаясь из объятий старинной подруги.

«Так и есть, дорогой, — отвечала Урсула. — Ты не заметил, что я стала лучше целоваться?»

Они уселись за столик.

«Не думаю, что сейчас я бы тебе понравилась, — задумчиво произнесла Урсула. — Я изменилась, стала ужасно скучной».

«Ты так считаешь?» — дипломатично спросил Джеральд.

«О да, — ответила Урсула, глядя прямо на него своими огромными голубыми глазами. — Боюсь, что теперь меня назвали бы мелкой божоле».

Джеральд не намеревался задерживаться в Англии надолго. Африка навсегда вошла в его душу. А кроме того, делать в Британии ему было совершенно нечего. С целеустремленностью новичка и с опытом умудренного жизнью зверолова он начал планировать вторую экспедицию в Камерун, на этот раз намереваясь добыть более крупных и ценных животных, в том числе гориллу, гиппопотама и слона. Каждый из этих зверей оценивался британскими зоопарками в тысячу фунтов, что в пересчете по современному курсу составило бы около двадцати тысяч. Стремление Джеральда заполучить крупных животных диктовалось не только алчностью, но и насущной необходимостью. Первая экспедиция съела почти половину его наследства. Вторая должна была обойтись примерно в ту же сумму, а возможно, даже и больше. Ему необходим был успех — иначе его ждало разорение.

Джеральду крупно повезло. Богатый владелец частного зоопарка редких животных в Пейтоне, Герберт Уайтли, выразил готовность приобрести половину пойманных им животных по возвращении в Англию, а также согласился купить всех зверей, которых отвергнет Лондонский зоопарк. Джеральд считал Уайтли немного эксцентричным — он был настолько застенчив, что, когда люди приходили повидаться с ним, он бежал через весь дом, запирая двери, а потом скрывался на специальном лифте. Однако этому странному богачу удалось завоевать сердце молодого натуралиста своим стремлением разводить животных в неволе. «Он пытался разводить аллигаторов и желтых саламандр, — вспоминал Джеральд. — Самым большим его увлечением было выводить голубые разновидности. И результаты поражали специалистов. Он вывел голубых голубей, голубых догов, голубых уток».

На этот раз Джон Йелланд не смог сопровождать Джеральда в Камерун, и на его место он пригласил своего старинного приятеля Кена Смита. Джеральд познакомился со Смитом в Уипснейде, а потом жил с ним по соседству в Борнмуте. Смит был старше Даррелла и но возрасту (ему было уже тридцать семь лет), и по положению (Смит служил управляющим Пейтонского зоопарка), но Джеральд считал его младшим партнером. Хотя физически Смит вряд ли подошел бы на роль Тарзана и во многом уступал своему юному другу, когда дело касалось общения с крупными и опасными животными в джунглях, но он отлично знал свое дело и мог стать верным и надежным компаньоном в долгой, трудной экспедиции.

С помощью Смита Джеральд отлично подготовился к африканской поездке. На этот раз он приобрел более тяжелые ружья, прочные клетки, галлон рыбьего жира и двенадцать дюжин детских сосок для выкармливания детенышей, несколько теплых свитеров («чтобы гориллы не простудились на корабле по пути в Англию») и роскошный свадебный тент для устройства лагеря в джунглях.

Вторая экспедиция не должна была стать простым повторением первой, хотя Джеральд снова намеревался ловить животных в окрестностях Мамфе. На этот раз он решил исследовать новые территории, лежащие к северу. В саванне Центрального Камеруна ему должны были встретиться совершенно иные звери.

В начале января 1949 года, за несколько дней до своего двадцатичетырехлетия, Джеральд со своим компаньоном взошли на борт грузового судна, отплывавшего из Ливерпуля в Африку. Весь многочисленный и тяжелый багаж уже был погружен. Пресса, восторженно встретившая Даррелла полгода назад, проявила интерес к новой экспедиции. Столь необычный способ зарабатывания на жизнь становился весьма популярным и интересовал читателей. «Он снова отправляется в Черную Африку», — гласил один из заголовков. «Мистер Даррелл, ученый, собирается проехать 500 миль по Африке на грузовике, а затем приступит к восьмидневному сафари. Он собирается поймать гориллу, буйвола, а возможно, даже гиппопотама. «Мы попытаемся поймать гориллу в своеобразную мышеловку, — заявил натуралист. — Это довольно неприятное животное».

Корабль отплыл вовремя, путешествие прошло без приключений. Развлекал Джеральда только его спутник. «Он просыпается по утрам, — писал Джеральд матери, — и сообщает мне, что ему приснилось, как он поймал гориллу с помощью стюардессы и представителя ливерпульского банка. На следующий день он читает о буйволах. Разумеется, чтение оказывает на него определенное действие. Примерно в полночь он часа полтора борется со своим одеялом, пот струится по его лицу и он просыпается с дикими криками».

10 февраля корабль достиг берегов Камеруна. Джеральд записал в своем дневнике: «Мы вышли на палубу около шести часов утра, слегка пошатываясь после сердечной прощальной вечеринки, состоявшейся накануне. Я увидел знакомые островки, покрытые лесами, тонущие в густом тумане… Было так приятно снова вернуться в Африку». А потом, словно забыв, зачем он приехал, Джеральд замечает: «Я должен заработать денег на этой поездке. Я чувствую это всеми костями, а Смит — своими варикозными венами».

Магия Африки снова оказала на Джеральда свое действие. В каждой трещине на стене, на каждом дереве кишели самые различные животные. На закате на дорогу вылетали козодои, на деревьях кричали турако, самые экзотические птицы перелетали с ветки на ветку точно так же, как в Британии порхают обыкновенные дрозды. Джеральд писал домой: «Виктория прекрасна, как всегда. Все деревья в цвету. Каждое дерево покрыто огромными восковмми цветами всевозможных оттенков: желтыми, голубыми, лиловыми и малиновыми. Кусты гибискуса буквально пламенеют на солнце, а все дома увиты пышно цветущими бугенвиллеями. Кен бродит по городу, разинув рот от удивления. Я боюсь, как бы он не растерял все свои зубы».

«Меня помнят буквально все, — писал Джеральд в своем дневнике. — Все исключительно милы и готовы помочь». По тропическому телеграфу весть о том, что знаменитый зверолов вернулся, распространилась в мгновение ока. Через несколько дней события замелькали, как в калейдоскопе. «А теперь сообщу тебе нечто удивительное, — писал Джеральд матери 14 февраля. — Мы положили начало нашей коллекции, приобретя молодого самца шимпанзе!!! Он жил у плантатора и его жены, и они решили отдать его нам. Обезьяна исключительно мила. Стоило мне взять его на руки, как он тут же протянул ко мне губы для поцелуя».

Новое приобретение только закрепило за Джеральдом репутацию большого оригинала. Он часто ездил по Виктории на велосипеде, а шимпанзе Чарли сидел сзади, вереща от восторга и порой закрывая хозяину глаза руками. Велосипед резко вилял в сторону, так что Джеральд чуть было не передавил половину населения столицы. И Джеральд, и Кен Смит с ума сходили от зверей и получили прозвище «звериные маньяки» в белом сообществе Камеруна. Африканцы же звали их «хозяевами добычи». Но если Джеральда считали просто эксцентричным, Кен Смит выглядел довольно комично, причем даже для своего юного компаньона. Отправившись купаться за город, он заслужил бурные аплодисменты со стороны собравшихся поглазеть на него африканцев тем, что оглушительно чихнул, от чего его зубные протезы выскочили и упали в воду.

Джеральд знал, что занятие зверолова требует от человека определенных странностей и необычного склада характера. Позже он писал:

«Большинство людей считают, что зверолов должен быть мускулистым, похожим на Тарзана здоровяком, но на самом деле большинство звероловов от рождения выглядят полумертвыми. Чтобы добиться успеха в своей профессии, зверолов должен родиться слегка сумасшедшим, развить в себе чувство юмора и полностью лишиться обоняния (вам когда-нибудь приходилось просыпаться рядом с клеткой обезьяны?). Очень неплохо, если зверолов имеет приличное состояние, чтобы не зависеть от доходов, связанных с его профессией. Разумеется, зверей ловить можно самыми разнообразными способами — ловушками, сетями, выкуривая их из нор и дуплистых деревьев, с охотничьими собаками или по ночам (особенно полезно при ловле рептилий), но в отличие от широко распространенного убеждения, ловля диких животных — не слишком опасное занятие. Это дело опасно настолько же, насколько глуп сам зверолов.