Они проводили дни в экскурсиях, походах по магазинам, купаниях, роскошных ленчах и сладком ничегонеделании. Джеральд часто оставался в одиночестве, чтобы поработать над новой книгой, пока все остальные развлекались на пляже. Он начал писать «Филе из палтуса» и 22 июля закончил работу. 4 августа за обедом у него случился сильный сердечный приступ. «У Джеральда впервые случился сердечный приступ, — вспоминала Джеки. — Приступ был очень сильным. За все время, что я прожила вместе с ним, это случилось всего один раз. Французский врач, а потом и невропатолог в Ницце сообщили мне, что приступ был вызван применением ужасного лекарства, прописанного в Англии, и алкоголем. Если он станет придерживаться режима, рекомендованного французскими врачами, его состояние нормализуется и стабилизируется». Французские врачи настаивали, чтобы он выпивал не больше полбутылки красного сухого вина, что казалось для Джеральда совершенно неприемлемым. Но он все же сумел справиться с собой и начал терять вес, набранный за время болезни. Джеральд стал выглядеть лучше и моложе.
В конце августа Джеральд и Джеки вернулись на Джерси. Они отсутствовали, если не считать коротких наездов, почта полтора года. Выздоровление Джеральда серьезно затянулось. В октябре Джеки писала Лоуренсу: «Тебе будет приятно узнать, что Джерри выглядит прекрасно и соблюдает рекомендованный врачами режим. То, что произошло с ним во Франции, было настоящим чудом. Все его жалобы и тоска остались в прошлом, и теперь он снова стал самим собой».
И это действительно было так. В ноябре на Джерси прилетел Крис Парсонс, чтобы снова поговорить о фильме об Анри Фабре. Джеральд хотел снять целый художественный фильм о жизни французского натуралиста, но Парсонс чувствовал, что такой проект не встретит финансовой поддержки на Би-би-си. После отъезда Парсонса Джеральд написан ему шутливое письмо, излагая собственный взгляд на предмет обсуждения.
«Дорогой Веллингтон!
Как всегда, ваш приезд был настоящим испытанием для всех нас, но по прошествии времени мы сумели от него оправиться. Поскольку девяносто процентов всего времени вы провели в постели с прекрасной блондинкой, хочу немного освежить вашу память. Я видел программу о Модильяни, которую вы мне рекомендовали, и теперь у меня появилось множество идей относительно того, как следует делать фильм о Фабре. Прилагаю краткий черновик, который, несомненно, встретит ваше полное одобрение.
Всегда ваш,
Наполеон».
Черновик действительно оказался весьма кратким и не менее оригинальным.
«Фильм должен начинаться с простого, но эффектного кадра: крупного плана гениталий Фабра. Через весь экран должен проползти небольшой навозный жук, разворачивая за собой полотнище, на котором будет написано название фильма: «Мохнатый Фабр, Колючка Прованса». Когда жук достигнет противоположного края экрана, на него ставят бутылку, экран становится черным и остается таким примерно три с половиной минуты, В это время исполняется душевная провансальская мелодия, исполняемая на расческе, обернутой бумагой… Так я вижу сущность истории Фабра». Парсонс предложил менее раблезианский подход, но Джеральд полностью потерял интерес к проекту и отказался в нем участвовать.
Летом 1972 года Парсонс с женой и съемочной группой Би-би-си прилетел в Прованс. Не успел он разместиться в своем номере, как портье принес ему бутылку шампанского, оставленного, по его словам, мистером Джеральдом Дарреллом «в надежде на то, что этот напиток поможет мистеру Парсонсу преодолеть свою застенчивость». Парсонс спросил, что тот имеет в виду. Портье ответил, что мистер Даррелл сказал ему, что приедет пара молодоженов, которым нужно помочь преодолеть трудности медового месяца. Джеральд разыграл приятеля, но и сам стал жертвой розыгрыша. Парсонос отправил ему телеграмму: «ФИЛЬМ НАХОДИТСЯ ПОД УГРОЗОЙ ВАМ НЕОБХОДИМО НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТЕТЬ В НЬЮ-ЙОРК». Джеральд не остался в долгу. Парсонс вспоминал:
«На следующий день мы должны были отправиться на север, на очаровательную провансальскую ферму скульптора Элизабет Финк. После обеда, когда все были в прекрасном настроении, муж Элизабет, Тед, принес загадочную посылку, адресованную мне. Тед сказал, что ее оставил известный зоолог, который узнал, что я должен здесь появиться. Я вскрыл коробку с подозрением. Внутри находились шесть предметов, напоминавших коконы императорской бабочки — одного из насекомых, которых мы собирались снимать. Решив посмотреть, как устроены коконы, я начал вскрывать один из них, в котором услышал какой-то странный звук. Внутри я обнаружил плотно скрученный листок бумаги. Развернув его, я прочел весьма грубое замечание относительно Би-би-си. Джеральд Даррелл и тут оставил последнее слово за собой».
Тем временем работа Фонда становилась все более и более серьезной. Дух Фонда прекрасно передан в его простой по формулировке, но очень сложной в исполнении программе. Джеральд Даррелл писал:
«Мы являемся не простым зоопарком в общепринятом смысле этого слова. Мы — убежище для тех видов животных, которые находятся под угрозой уничтожения. Это заповедник, где они могут спокойно жить и размножаться.
Нашей целью является обеспечить надежное убежище для этих животных и создать жизнеспособную колонию. В отличие от обычного зоопарка мы стремимся создать целую колонию одного вида. Как только она будет создана, мы сможем рассылать животных во все концы света, чтобы расселить их в хороших условиях. И когда виду больше ничто не будет угрожать, можно будет приступить к самой важной части проекта — к возвращению животных в естественную среду обитания».
К этому моменту Джерсийский зоопарк, первым в мире занявшийся созданием жизнеспособных колоний одного вида, начал приобретать всемирную известность. Здесь удалось создать колонии различных редких видов животных, многие из которых никогда не размножались в неволе. Несмотря на ограниченные средства, удалось добиться размножения тридцати видов млекопитающих, сорока девяти видов птиц и четырех видов рептилий.
Это было огромным достижением для человека, чье образование ограничивалось всего несколькими месяцами начальной школы. Но Фонд не мог чувствовать себя в безопасности и уверенно смотреть в будущее, пока строения и земли, на которых располагался зоопарк, ему не принадлежали. Срок аренды был рассчитан на пятнадцать лет, а по истечении этого времени майор Фрезер мог вернуться или продать имение другому владельцу. Было ясно, что необходимо собрать средства для выкупа земли в полную собственность, иначе рассчитывать на пожертвования не приходилось.
Сэр Жиль Гатри, финансовый консультант Фонда, начал переговоры. Майор Фрезер сообщил, что готов продать имение за 120 тысяч фунтов. Удалось собрать всего 25 тысяч. Сэр Гатри был встревожен появившимися слухами о том, что Даррелл беззастенчиво пользуется средствами Фонда и пожертвованиями частных лиц в личных целях. Он заявил местным журналистам: «Мистер Даррелл работает в Фонде совершенно бескорыстно. Он сам пожертвовал зоопарку 20 тысяч фунтов наличными. Его экспедиции оплачиваются из его собственных средств, полученных от издания его книг». Удовлетворенный этими объяснениями, Совет Джерси в марте 1971 года согласился пожертвовать 60 тысяч фунтов, чтобы приобрести поместье. 18 марта Джеральд радостно писал своему другу: «Жизнь у нас довольно бурная, но и весьма интересная. Мы наконец-то смогли собрать 120 тысяч фунтов, чтобы приобрести наше поместье. Мы станем его владельцами 2 апреля. Не могу передать словами, какое это облегчение! Теперь мы можем спокойно обращаться в различные организации и собирать средства даже в Северной Америке».
Агент Джеральда, Питер Гроуз, всегда считал Даррелла одним из трех великих людей, с которыми ему довелось встретиться в своей карьере. Двумя другими были Кристофер Ишервуд и нобелевский лауреат из Австралии Патрик Уайт. Но восхищали Гроуза не литературные достижения Даррелла. «Когда я познакомился с ним, — вспоминал Гроуз, — его лучшие книги уже были написаны и он добирал остатки». Теперь Джеральд превратился в довольно заурядного писателя. Хотя сэр Билли Коллинз, глава издательского дома «Коллинз», по-прежнему считал его ведущим автором, редакторам Адриану Хаузу и Филиппу Зиглеру приходилось все больше работать над его рукописями, чтобы сделать их пригодными для публикации. Снижение качества книг Даррелла сильно чувствуется в «Филе из палтуса» и особенно в так и оставшейся незаконченной книге о путешествии в Сьерра-Леоне «Поймайте мне колобуса». Эти книги продавались хуже своих знаменитых предшественниц «Моя семья и другие звери» и «Гончие Бафу-та», но все же были переведены на много языков. Особенно популярными они стали в странах коммунистического блока, и в частности в Советском Союзе. Мятежный взгляд на жизнь Джеральда Даррелла импонировал коммунистам. В то же время были проданы права на экранизацию трех книг Джеральда — «Ослокрады», «Рози — моя родня» и «Моя семья», хотя ни один из этих фильмов так и не был снят.
