Похож на третьего человека, посещавшего музей морского порта.

Сидящая рядом со Стоуном девочка-подросток говорит:

— Папочка, что-то случилось? — Вот она-то выглядит испуганной.

— Ну разве что Амит Амос продул последний матч, родная, — отвечает Стоун, сжимая ее руку. И Воорту: — Можно еще раз взглянуть на ваше удостоверение? — Он не выглядит напуганным, скорее раздражен из-за того, что Воорт испугал дочку. При данных обстоятельствах — абсолютно нормально. — Детектив Хеффнер, — читает Стоун, совсем немного растягивая слова. — Как издатель «Плейбоя». Так что, я думал, мне сойдет с рук?

— Внеурочный выходной. — Воорт ухмыляется неудачной шутке, надеясь, что его болтовня быстро разозлит собеседника.

«Если это ты, натрави на меня кого-нибудь. Один раз ты уже это сделал».

— В положении начальника есть свои преимущества, — спокойно отвечает Стоун. — Одно из них — возможность взять выходной.

«Это не мальчишка-домовладелец, и, по словам Камиллы, его уже допрашивали в полиции».

— Не могли бы вы сказать мне, что привело вас сюда? — спрашивает Стоун.

— Хотел поговорить об одном из ваших клиентов.

Теперь во взгляде появляется страх — но и это абсолютно нормально.

— С кем-то что-то случилось? — Стоун прямо-таки излучает беспокойство о здоровье и безопасности кого-то из коллег или о финансовых потерях, что для некоторых еще хуже.

— Нам лучше поговорить в коридоре. — С этими словами Воорт поворачивается к выходу, даже не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли юрист за ним. Разумеется, идет. Как на веревочке.

«Не давай им играть на их собственном поле», — говаривал папа.

В коридорах многолюдно. У стоек с закусками и напитками выросли очереди. Используя фальшивое удостоверение, Воорт заставляет кого-то из обслуживающего персонала открыть небольшую комнату возле корта. Внутри никого.

«Не давать Стоуну успокоиться».

Воорт закрывает дверь, и становится тихо. «Надеюсь, маскировка сработала». В комнате диван и стол, на котором расставлены тарелки с нарезанными фруктами и четырьмя видами бубликов. В пластмассовом ведерке запотевшие банки колы и спрайта, а возле телевизора поднос с печеньем. Бесплатные закуски и напитки для Очень Важных Персон.

— Вы напугали мою дочь! — возмущается Стоун.

«Хорошо. Ты не знаешь, чего ожидать. Не привык, чтобы с тобой так обращались. Я напугал твою дочь? Или ты подразумеваешь, что я напугал тебя?»

По властным манерам Стоуна Воорт заключает, что перед ним человек, привыкший отдавать приказы, а не получать их. И решает сыграть эдакого самодура.

— Буксиры Макгриви, — произносит он.

— Что? — Отсутствующий, ничего не выражающий взгляд. Стоун просто ждет продолжения. Либо он ни при чем, либо привык к плохим новостям.

— Кевин Макгриви. Бад Макгриви.

Стоун делает шаг вперед. Берет себя в руки. Он одного роста с Воортом, здоровый, благополучный. Излучает властность даже в простой одежде: легкая рубашка «Лакост» навыпуск, саржевые брюки цвета хаки, легкие кожаные туфли на босу ногу. Волосы взъерошены.

— О чем это вы?

— Три часа утра. Второе сентября. Макгриви.

— Послушайте, детектив. У вас явно что-то на уме, так, может, поделитесь, чтобы у нас мог состояться продуктивный разговор? Или вы так и будете бросаться какими-то именами и тратить свое и мое время, пока я пропускаю матч?

Воорт скрещивает руки на груди, всем своим видом демонстрируя усталое удивление.

— Так вы говорите…

— И притом вежливо, — прерывает его Стоун, не теряя самообладания ни здесь, ни возле корта. — Я охотно поговорю с вами. Можете задавать одни и те же вопросы — вежливо или нет. Я всегда сотрудничаю с полицией. Ваше отношение меня не волнует. Попробуйте еще раз.

Но Воорт обращается к испуганному Стоуну, прячущемуся, как он надеется, за броней уверенности. Надо, чтобы его отношение, настрой, тон были оскорбительными. Он перешел в нападение. Некогда бояться обидеть невиновного. Пусть жалуется, если Воорт надавит слишком сильно. Добавить информацию от Камиллы к нападению на автозаправке — и Воорт узнает, та ли это дичь, на которую он охотится. «Мне надо как можно быстрее вспугнуть его».

— Я расследую несколько убийств на Ист-Ривер, — говорит Воорт. В голубых глазах появляется удивление, потом — вполне понятные осторожность и страх. Но какой это страх? За себя или за кого-то другого? Стоун — подозреваемый, оказавшийся невиновным. Стоун — ничего не подозревающий простак.

— Убийства? — Стоун сбавляет тон.

— Нападения на людей, интересовавшихся затонувшим кораблем «Гусар», который ищет и ваш клиент. «Клад лимитед». Ваше имя значится в заявке. Нам нужно проверить эту компанию. Кто-то из них может быть причастен.

У Теда такой вид, словно ему не верится, что его клиент может действительно быть причастным к такой гнусности, как убийство.

— Вы тут называли имена, — говорит он. — Это жертвы?

Вместо ответа Воорт продолжает давить:

— Как продвигаются поиски, мистер Стоун?

— Я этим не занимаюсь.

— Мне бы хотелось получить список участников проекта.

— Тогда вы обратились не по адресу. Я просто заключаю контракты. Все, что не связано с бумагами, меня не касается, — объясняет Тед, но в голосе наконец появляется слабенький намек на новую ноту: он начинает оправдываться.

— Тогда я хочу поговорить с вашими клиентами. Я не спрашиваю, что они рассказывают вам, поэтому проблем с правом адвоката не разглашать информацию, полученную от клиента, не возникает. Я хочу знать, кто они.

Воорт вытаскивает блокнотик и ждет. Теперь главное — тест «глаза-в-глаза».

Тед Стоун задумчиво прищуривается. Потом как-то съеживается.

— На самом деле я не знаю.

Воорт окидывает его «взглядом копа». Тем самым, который он с двенадцати лет отрабатывал перед зеркалом и усовершенствовал за годы настоящей полицейской работы.

Потом позволяет себе удивиться:

— Вы не знаете своих клиентов?

Этот тон снова заставляет Стоуна встрепенуться.

— Со мной связалась юридическая фирма из Вены. Попросила подготовить контракты. Им понадобился человек в Нью-Йорке. Вот как делаются такие вещи.

— Что за фирма? Запишите мне название. Иностранные фамилии. У меня вечно с ними проблемы. Мне придется пойти и проверить. Я буду все время приходить и уходить.

Стоун понимает угрозу и, заглянув в «Палм пайлот», небрежно пишет на обороте визитной карточки: «Мюллер и Розенберг». Добавляет телефонный номер (с международным кодом). Похоже, обвинение против клиентов пугает его, но и это было бы нормально для невиновного человека.

Воорт дает Стоуну визитную карточку Фрэнка Хеффнера:

— Здесь мой адрес и телефон. Я живу один. Кроме работы, у меня ничего нет. Звоните мне не раздумывая, если решите, что хотите рассказать мне… что-то еще. — Воорт улыбается.

— И что имеется в виду под «чем-то еще»? — обижается Тед. На экране телевизора, возле тарелки с виноградом, толпа разражается аплодисментами, когда на корт выходят два игрока в белом.

— Вы не знаете своих собственных клиентов, — повторяет Воорт.

— Вы упорный человек, — говорит Стоун. Но выглядит он теперь хмурым и бледным. Рассерженным.

— Ну-у, ага, моя бывшая жена говаривала, что я просто маньяк своего дела. У меня нет личной жизни. Все мое время уходит на поиски разных типчиков. Вот почему я работаю в отделе «висяков». Вот почему даже тройное убийство пятилетней давности — мамаша с двумя детьми — все еще интересует меня.

— Насыщенная жизнь, — замечает Тед.

— Не насыщенная. Скорее насыщающая, к примеру, Синг-Синг. Или Данбери — для «белых воротничков». Тамошние заключенные проводят время, высчитывая линии на теннисных кортах. И все такое.

Теперь Стоун багровеет, но кто бы тут сдержался? Пока ничего в его поведении не говорит о причастности к преступлениям.

— Я не читал об этих убийствах в газетах, детектив Хеффнер.

— Может быть, потому, что жертвы не из Ист-Сайда.