Постоянное движение и неумолчный гул голосов гипнотизировали, не давая думать. Тогда Даржек вернулся в свой кабинет, но обнаружил, что и там не может сосредоточиться. С фотоснимков на столе насмешливо взирали на него шесть лиц. Телефон, притаившийся на уголке стола, откровенно раздражал. Если раздастся звонок («Еще один, мистер Даржек!»), он сможет лишь выбежать в холл, прекрасно зная, что снова опоздал минимум на пять минут.
Он позвонил в свою контору и терпеливо выслушал дневной отчет заместительницы Джин Моррис.
— Если кто-нибудь еще позвонит, — сказал он, — передайте: в случае чего-либо неотложного пусть перезвонят домой. В ином случае — пусть подождут до завтра.
И снова вернулся в бельэтаж. Эд Ракс все так же мастерски играл роль затюканного кассира. Джин Моррис слегка повела в его сторону бровью, но взгляда от центрального входа не отвела. Жестом Даржек подозвал обоих к себе.
— Сворачиваемся, — сказал он. — Возможно, завтра нам повезет больше.
— Зачем ждать до завтра? — возразила Джин. — Терминал ведь работает круглые сутки.
— Он — да, а мы — нет. У этих дамочек был насыщенный день. Будем надеяться, что они устали не меньше нашего. Займитесь домашними делами, а сюда явитесь завтра утром.
— К шести часам? — спросила Джин.
— К шести часам.
— Рабовладелец!
Перед уходом Даржек позвонил Арнольду.
— Поеду домой, — сообщил он, — постараюсь собраться с мыслями.
— Пусть двое моих людей проводят тебя, идет?
— Нет уж, спасибо. Если я настолько туп, чтобы нарываться на засаду два вечера подряд, — так мне и надо.
— В конце концов, своей головой рискуешь. Скажи, ты вправду думаешь, будто Уоткинс…
— Конечно, нет. Я окончательно убедился в том, что его машина в ту ночь даже не приближалась к Манхэттену.
— Но как же…
— Чего нельзя сказать о ее номерах. Либо кто-то удосужился сделать себе копию номеров его машины. Одно могу сказать: за теми, кто присутствовал на заседании, установлено наблюдение. Двое из них сразу после заседания покинули город, а за остальными с прошлого вечера следят мои люди.
Арнольд протяжно свистнул.
— Которых тоже оплачивает «УниТел»… Тех, кто ни в чем не виноват, кондрашка хватит, если узнают.
— Ну что ж, виноватому тоже придется несладко.
— Позвонить тебе, если исчезнет еще один пассажир?
— Вот тогда я точно сложу с себя полномочия.
Даржек поймал такси, довезшее его до самого порога. Слежки не было. В квартиру он вошел с опаской, держа наготове пистолет, но квартира оказалась пуста.
— Что ж, — сказал он себе, — оно и к лучшему.
Позвонив в ближайшее кафе, он заказал ужин и надолго задумался.
В четверг, в шесть утра, он сидел в кафетерии терминала и завтракал. Джин Моррис, сидевшая напротив, выглядела так, точно проспала, самое меньшее, десять часов подряд, но, стоило Даржеку заговорить с ней, злобно рыкнула на него. Эд Ракс выглядел совсем сонным, а голос его звучал так, точно его отправляют копать окопы.
— Я тут посоображал и мне пришла в голову идея, — сказал он. — Надо их как-то подтолкнуть к действиям. Чем-то раззадорить.
— Хорошо. Как именно?
— Как насчет того, чтобы запустить рекламную кампанию пошумнее? Что «УниТел» абсолютно безопасна, поскольку сущая прорва пассажиров уже была ею перевезена, а главное — без единого несчастного случая. Если кому-то захочется опорочить репутацию компании, они вполне могут попытаться опровергнуть рекламу.
— Идея неплоха. Передам по команде, хотя удивлюсь, если они сами не запланировали ничего подобного.
— Ночь прошла без происшествий? — спросила Джин.
Даржек кивнул.
— Может, мы их спугнули? — предположил Эд Ракс.
— Я бы предпочел считать, что их действия просто не привели к ожидаемым результатам, и они готовят нам что-то новое. Я уже думал о возможных способах «повалить» «УниТел» раз и навсегда.
— Ты нашел их? — спросил Ракс.
— Например, если им удастся устроить так, что несколько пассажиров прибудут в пункт назначения мертвыми, этого невозможно будет скрыть. Это подействует. Арнольду я уже рассказал о такой возможности; он сидит в кабинете и глотает аспирин.
— Вовсе нет, — возразил Ракс. — Вот он, мчится сюда, и — явно не завтракать.
Подбежав к их столику, Арнольд придвинул к нему кресло и сел.
— Что? — спросил Даржек. — Уже, с утра пораньше?
Арнольд кивнул.
— Надеюсь, обошлось без трупов?
— Обошлось. Просто — новые исчезновения. Два. Только на сей раз — из Брюсселя.
— Что ж… — Даржек поднялся, отодвинув кресло. — Значит, сегодня работаем в Брюсселе.
— Брюссельский терминал открылся только сегодня утром. Камеры там еще не установлены, поэтому снимков нет. И зеркал там пока тоже нет.
— Ничего, хватит для начала и вчерашних снимков. Идемте, дети мои. Джин, тебе следовало выспаться получше.
— Работа детектива — неподходящее занятие для леди, — мрачно ответила Джин.
В брюссельском Gare de trans universel они обнаружили, что злосчастный Chef de gare имел неосторожность слишком поддаться панике. К приезду Даржека его увезли в больницу.
К счастью, его заместитель, мсье Вьера, несмотря на небольшой рост и выдающееся брюшко, оказался прямо-таки железным человеком. Он героически принял командование на себя, организовал расследование и пришел к заключению, что — как он позже изложил Даржеку — подобные безобразия были бы немыслимы, если бы кто-то не прошляпил. Мсье Вьера быстро установил, что с пропавшими пассажирками из служащих «УниТел» имели дело только двое, так как кассиры здесь явно ни при чем. Даржек, прибыв на место происшествия, с удовольствием услышал, что двое объятых паникой смотрителей уже сидят под домашним арестом, а мсье Вьера с нетерпением ждет разрешения вызвать полицию.
Даржек умерил его пыл, прочел присланный Уоткинсом эдикт о соблюдении секретности и убедил мсье Вьера в том, что так называемые исчезновения — всего лишь оптическая иллюзия. Затем он пожелал побеседовать со смотрителями.
— Конечно! — с энтузиазмом воскликнул мсье Вьера. — Я сам буду переводить!
— Я обойдусь без переводчика, — заверил его Даржек.
Услышав, что подобное уже происходило в Нью-Йорке, смотрители тут же успокоились.
— Я ничего не имею против, когда меня ругают за собственные ошибки, мсье, — сказал один из них, — но если эта машина как-то не так заглатывает людей, я тут ни при чем!
— В «УниТел» все это, определенно, никому не понравится, — заметил Даржек. — Расскажите все по порядку.
История оказалась короткой и до боли знакомой. Пожилая женщина, подобно многим до нее, отправилась в Берлин, однако прибыл в Берлин лишь ее зонтик…
— Очень интересно, — сказал Даржек. — Вы говорили с ней?
— Нет, мсье.
— Но прежде, чем шагнуть сквозь рамку, она замешкалась, не так ли?
— Она остановилась, оглянулась и пошла обратно, а я велел ей идти вперед. Но подобное случается часто. Телепортация — вещь настолько новая, многие пассажиры — tres confus…
— Очень хорошо.
Даржек обратился к другому смотрителю:
— А ваша пассажирка? Вы с ней говорили?
— Beaucoup, мсье. Даже для женщины она чересчур разговорчива.
— По-французски?
— Oui, мсье.
— И как вы оцениваете ее французский?
— Очень высоко, мсье.
— Не хуже моего?
— Ничуть не хуже, мсье. Но она говорила иначе. У вас — легкий провинциальный акцент, которого я не могу распознать. А у нее был безупречный парижский выговор.
— Интересно. Вы твердо уверены, что она говорила без акцента?
— Мсье, я всю жизнь работаю с пассажирами и говорю на пяти языках. И даже не припомню, когда в последний раз ошибся в определении национальности.
— Да вот только что, в моей, — ответил Даржек. — Но это неважно. Расскажите, как все произошло.
Эта пассажирка оказалась молодой женщиной с весьма заметной внешностью. Даржек присвистнул, и смотритель с усмешкой кивнул.
— К тому же — блондинка, — продолжал он, — с очень светлыми волосами. Весь терминал смотрел на нее, и именно по этой причине ее расспросы привели меня в замешательство. Она интересовалась, как трансмиттер перенесет ее за горы — над горами или же сквозь них, и тому подобное. Затем она пошла по коридору, остановилась, вернулась и снова принялась задавать вопросы. Наконец она прошла рамку, но в Рим прибыл лишь ее ридикюль.
