Роза улыбнулась, представив, как наемники будут возвышаться в поле подобно огромным пугалам. Но воспоминания о событиях минувшего дня стерли с ее лица улыбку. Она действительно не могла ничего изменить, как не могла предотвратить надвигавшуюся бурю и ливень. Но дать успокоение Миллисент – это ей под силу. Если девушка еще не спит, они могли бы поговорить…

В этот момент Роза окончательно осознала, что не может допустить смерти Гарольда. И выход из положения казался до смешного простым. Она поедет к лорду Радульфу и все без утайки ему расскажет. Он наверняка отберет у нее Сомерфорд и отправит обратно к отцу. Что ж, пусть так и будет. Но зато она спасет жизнь Гарольду – ведь лорд Радульф не повесит мельника за то, что тот защищал дочь. Во всяком случае, он не повесит его, если узнает, что в этом деле замешан Фицмортон.

Да, завтра она напишет письмо лорду Радульфу, сдастся на его милость и будет молиться о том, чтобы леди Лили удалось умерить гнев супруга.

Роза тихо выскользнула из спальни и направилась вниз, чтобы успокоить Миллисент. Факел на стене, закрепленный в специальном держателе, разгонял мрак, отбрасывая вокруг дрожащие причудливые тени. Держась за холодные стены, Роза осторожно спускалась в зал, где в нише за занавеской спали Миллисент, Уилл и Эрта с маленьким сыном.

Спускаясь по крутым ступеням, Роза все время смотрела себе под ноги, поэтому заметила Гуннара Олафсона лишь в последний момент, когда уже оказалась с ним лицом к лицу.

Увидев наемника – его огромная темная фигура возникла из мрака совершенно неожиданно, – Роза вздрогнула, и сердце ее гулко забилось в груди. В испуге она попыталась закричать, но не смогла – словно лишилась голоса, и это напугало ее еще больше. Потом она попыталась повернуться и убежать, но запуталась в полах халата и наверняка упала бы, если бы Гуннар вовремя ее не подхватил. Развернув Розу к себе лицом, он обхватил своими сильными руками ее плечи и привлек к груди, так что Роза внезапно оказалась словно в темной пещере.

Судорожно сглотнув, Роза снова раскрыла рот, собираясь закричать, но в тот же миг послышался тихий голос Гуннара Олафсона:

– Не кричите, госпожа. Не бойтесь меня.

Впрочем, Роза очень сомневалась, что сможет закричать, – слишком уж крепко прижал ее к себе Олафсон. Сердце ее по-прежнему трепетало в груди, точно птичка в силках, в то время как сердце викинга билось спокойно и размеренно.

«Я должна бояться его, – думала Роза. – Ведь он жестокосердный наемник, убивающий за деньги. Я должна его бояться».

Но страха не было.

Роза дрожала всем телом, но вовсе не от страха. И вовсе не от страха ее ноги вдруг стали точно ватные. Тихонько вздохнув, она повернула голову и уткнулась носом в полоску обнаженной кожи – тесемки на тунике Гуннара оказались развязанными. И Роза тотчас же почувствовала головокружение – совсем как маленькая девочка, ради забавы долго кружившаяся на одном месте. Несколько мгновений спустя, собравшись с духом, она уперлась ладонями в мускулистую грудь викинга и изо всех сил оттолкнула его.

– Отпустите меня, – потребовала Роза. Но он даже не шевельнулся.

– Бродить в столь поздний час небезопасно, миледи.

– Это мой замок! – заявила Роза, безуспешно пытаясь вырваться. – Да, мой! И здесь мне ничего не грозит.

Гуннар еще крепче прижал Розу к себе, с легкостью пресекая все ее попытки освободиться. Когда же он вновь заговорил, голос его звучал насмешливо:

– Вы и впрямь думаете, что здесь безопасно?

Действительно, была ли она уверена в собственной безопасности? Ведь теперь она уже не знала, друг ей Арно или враг. Возможно, ей и в самом деле грозила опасность? А наемники? Они же поклялись защищать ее, разве не так?

Запрокинув голову и стараясь разглядеть в полутьме лицо викинга, Роза спросила:

– А что вы здесь делаете в такое время?

Из приоткрытой двери ее спальни лился дрожащий свет факела, отражавшийся теперь в глазах викинга. Он улыбался, но улыбка эта лишь добавляла Розе беспокойства.

– Мне не спится, госпожа.

– Если кровать неудобна, попросите другую, – холодно проговорила Роза. – Если только причина бессонницы не в совести. – На совести такого человека, как Гуннар Олафсон, наверняка были и смерти, и кровь, и предательство. Он тихо засмеялся, не обидевшись на колкость.

– Дело не в совести, госпожа. Хотите покажу, что не дает мне заснуть?

Роза уже собралась кивнуть, но тут вдруг ощутила, как руки викинга заскользили по ее спине. Ахнув, она невольно подалась вперед, чтобы избежать его прикосновений, но в результате лишь еще крепче прижалась к его груди. Было ясно: как бы она ни повернулась, ей не вырваться. Гуннар Олафсон царил повсюду.

Когда же он обнял ее за талию, из горла его вырвался протяжный вздох, как если бы он пришел к какому-то решению. Но к какому именно? В следующее мгновение она получила ответ на этот вопрос. Олафсон прижался к ней бедрами, и Роза почувствовала его восставшую плоть. А затем его горячие губы коснулись ее виска и он прошептал:

– Все дело в вас, госпожа. Я все время о вас думаю.

– Нет-нет… – Протест Розы прозвучал слишком тихо и неуверенно. Ее голос, ее воля – казалось, она лишилась всего этого.

Гуннар же потерся носом о щеку Розы, при этом его тонкие косички щекотали ей шею.

Сердце Розы колотилось все быстрее и быстрее, а тело словно воспламенялась в тех местах, где к ней прикасались руки викинга. В какой-то момент его губы оказались совсем рядом с ее губами, они находились столь близко, что Роза ощущала их тепло, только вот не могла попробовать на вкус. А потом он нежно – да-да, именно нежно! – прикусил ее нижнюю губу.

И в тот же миг она поняла, что не сможет ему противиться.

– Значит, нет? – переспросил он насмешливо, и его горячее дыхание обожгло губы Розы.

А потом она вдруг почувствовала, как пальцы Гуннара скользнули под полу ее халата. Кончики его пальцев казались твердыми… и в то же время необыкновенно нежными и теплыми. А ладонь его загрубела от сражений на мечах, но Роза не могла об этом думать. Не сейчас, только не сейчас… Внезапно пальцы викинга сомкнулись на ее груди – и Розе почудилось, что она оказалась в раю.

– Ваше «нет» не похоже на отказ, госпожа.

Роза и сама это прекрасно понимала. Она чувствовала, как ее груди заныли и налились, а соски словно превратились в твердые бусины. А когда Гуннар принялся легонько поглаживать их кончиками пальцев, Роза тихонько застонала.

Викинг же едва заметно улыбнулся, а потом вдруг прижал ее к стене столь стремительно, что Роза едва не вскрикнула в испуге. А он, по-прежнему обнимая ее, спустился на ступеньку ниже и заглянул ей в глаза. Теперь отсветы факела вспыхивали в его волосах, и казалось, что волосы вспыхивают ярким пламенем. Внезапно губы его снова дрогнули в улыбке, и он проговорил:

– Думаю, вы хотели сказать «да», госпожа. Потому что ваше тело говорит мне «да».

Роза хотела возразить, но не успела. Гуннар впился в ее губы страстным поцелуем, и Роза тотчас же поняла, что желает этого мужчину. О, ее безумно к нему влекло, и теперь ей уже казалось, что вся ее предыдущая жизнь была лишь подготовкой к этому моменту, к ночной встрече с Гуннаром Олафсоном на ступеньках замковой лестницы, освещенной отблесками факела.

Руки Розы – словно помимо ее воли – взметнулись вверх и легли на плечи викинга. А он раздвинул коленом ее бедра и прижался к ней своей отвердевшей плотью. Когда же поцелуй прервался, он снова посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Скажите, что тоже этого хотите. Ведь хотите же? Сделав над собой усилие, Роза отрицательно покачала головой – словно не сгорала от страсти в его объятиях. Гуннар же рассмеялся, а потом вдруг наклонил голову и, прижав губы к ее соску, принялся лизать его и осторожно покусывать. Ощущения оказались столь острыми, что Роза уже не в силах была сдерживаться – она со стоном выгнулась навстречу губам Гуннара и запустила пальцы в его шелковистые волосы. Ноги у нее подгибались, и она наверняка упала бы на холодные ступени, если бы сильные руки викинга не удерживали ее. Снова застонав, Роза прошептала: