– Поступайте как знаете, сэр рыцарь. И думайте что хотите. – Роза пыталась скрыть свое волнение. – Едете вы со мной или нет, но я возвращаюсь в замок. – С этими словами она развернула и пустила лошадь в галоп, словно хотела поскорее сбежать от Гуннара Олафсона. Чего ей сейчас хотелось – чтобы он последовал за ней или остался? Роза этого не знала. Ей просто необходимо было оказаться в замке и чем-нибудь заняться, чтобы успокоиться.

Гуннар усмехнулся и, пришпорив коня, последовал за леди Розой. Он не собирался соблазнять ее прямо сейчас. Сейчас она была слишком напугана и ей не на кого было положиться, кроме него. Но он чужак, наемник, который делает то, за что ему платят. Так что в ее подозрительности не было ничего удивительного.

Следуя за леди Розой, Гуннар старался не думать о том, чем обернется для него ее непричастность к предательству. Впрочем, он и так прекрасно знал, что в этом случае мог лишиться возможности завладеть Сомерфордом.

Он невольно осмотрелся, окинул взглядом земли, которые уже привык считать своими. Тяжелые колосья едва заметно покачивались от ветра на ухоженной и плодородной земле. И все это – заслуга леди Розы, теперь Гуннар знал это наверняка. Она была одной из тех редких женщин, которые понимали землю. Более того, леди Роза даже работала вместе со своими людьми, когда возникала такая необходимость.

Гуннар представил, как она, собрав свои роскошные темные волосы на затылке и подоткнув подол платья, рыхлит землю. На губах викинга заиграла улыбка, но он подавил ее. Если бы хозяином здесь был он, Розе не пришлось бы работать подобно простолюдинке. Он с радостью сделал бы всю работу за нее.

И он трудился бы на этих полях в поте лица, если бы Роза пустила его в свою постель хотя бы на одну ночь.

Да помогут ему языческие боги его отца!

Альфред стоял в нише возле очага. Он знал, что должен находиться где угодно, но только не здесь. И все же он не мог отвести от нее взгляда. Миллисент… Ее рыжевато-каштановые волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо, а мешковатое платье из грубой ткани некрасиво топорщилось вокруг тонкой талии. Она казалась совершенно беззащитной, одинокой и очень печальной, когда вот так сидела на стуле с одеялом в руках. Скорее всего она собиралась зашить в нем прореху, но, словно забыв об этом, теперь просто сидела, глядя прямо перед собой.

Сидевшая рядом с ней старуха что-то тихо говорила пестрому поросенку, запертому в корзине, но Миллисент, погруженная в свои мысли не обращала на нее внимания.

Альфред раздумывал: можно ли влюбиться с первого взгляда? Да, вероятно. Потому что с ним, похоже, именно это и произошло. Когда он увидел эту девушку, стоявшую возле сгоревшего дома. Увидел – и тотчас же обрел надежду, которую, как ему казалось, он утратил навсегда. Слишком долго он жалел себя – ведь он потерял семью… и собственное лицо. Оно выглядело ужасно и теперь, когда рваная рана превратилась в отвратительный шрам, а раньше… Дети с криками ужаса убегали от него, и даже мужчины закрывали глаза руками.

Но теперь в жизни Альфреда появилась та, которая не отвернулась от него. И она в нем нуждалась. Теперь ему казалось, что его собственная боль исчезла, растаяла – точно снег под лучами весеннего солнца.

Он не мог отвести глаз от этой девушки. И ему казалось, он слышит ее голос, даже когда ее не было рядом. Когда же он смотрел на нее, сердце его пело и ликовало.

В такие мгновения он забывал, как ужасно выглядит, и ему казалось, что он ничем не отличается от всех остальных мужчин.

Наблюдая за Миллисент, Альфред знал, что та не подозревает об этом. Она была слишком занята своими мыслями, чтобы догадаться о его чувствах к ней. Но Альфред всегда был готов прийти ей на помощь. И если помощь потребуется, ей не придется долго ждать. До тех пор пока она будет нуждаться в его силе, он будет рядом. Однако он знал: Миллисент вскоре оправится от горя – и увидит его безобразное лицо.

Альфред не надеялся на вечность, он готов был довольствоваться одним-единственным моментом.

Роза на мгновение закрыла глаза, но темнота вовсе не успокаивала ее. Тишина, царившая в ее покоях, раньше действовала на нее подобно бальзаму, а теперь совсем не помогала. Вместо того чтобы погрузиться в спокойный сон, Роза вновь и вновь вспоминала лицо Миллисент, смотревшей на Майлза де Весси, когда тот говорил о наказании убийцы. Боль исказила ее нежное юное лицо, и бедняжка разрыдалась, не выдержав горя.

– О, госпожа, прошу вас, прошу вас, не наказывайте моего отца! – воскликнула Миллисент. – Он лишь хотел спасти меня! Вы же не можете наказать его за это?

Глаза Розы наполнились слезами.

– Если так, он должен молить о пощаде, Я выслушаю его. Закон не может осудить невинного человека…

– Норманнский закон? – Девушка всхлипнула. – Мой отец убил норманна. Так разве может быть справедливым норманнское правосудие?

Роза ворочалась в постели, а полный отчаяния голос девушки все звучал и звучал у нее в ушах. Миллисент права: Гарольд лишил жизни норманна, а лорд Фицмортон не поверит, что его человек совершил нечто гнусное. Каждый убийца должен быть наказан, иначе в стране воцарится хаос.

И наверное, лорда Фицмортона радовала возможность доставить Розе как можно больше неприятностей. В память о прошлом.

Роза чувствовала себя ужасно одинокой! Ведь теперь она не могла доверять даже Арно. Вдруг он и впрямь заключил союз с лордом Фицмортоном? Предположение, конечно, неслыханное, но зерна сомнения, посеянные Гуннаром, упали на благодатную почву. Если она скажет Арно о своем решении помиловать Гарольда, какова будет его реакция? Расскажет ли он об этом Майлзу де Весси? Если да, то сэр Майлз приедет в Сомерфорд и потребует исполнения норманнского закона. Нельзя давать ему возможность осуществить это. Роза поняла: с этого момента она должна действовать очень осторожно.

Обезумевшая от горя Миллисент все же прочитала по глазам своей госпожи, что та так же бессильна, как и она сама. Девушка развернулась и, рыдая, выбежала из зала. Роза же пребывала в таком отчаянии, что хотела уже обратиться за советом к брату Марку. Но один лишь взгляд в его холодные бесчувственные глаза заставил ее передумать. Он непременно посоветует ей прислушаться к окружающим ее мужчинам – к сэру Арно, например, – и покориться их воле. Мужчины, скажет он, вполне разумные существа, в то время как женщины настолько легкомысленны и непоследовательны, что нуждаются в твердой мужской руке.

Даже Констанс оказалась глуха к ее жалобам. Старуха со злорадной усмешкой заявила:

– А я ведь вас предупреждала!..

Констанс была так занята размещением беженцев из деревни, что едва не заснула за ужином. Поэтому Розе пришлось забыть о своем намерении поговорить с пожилой женщиной по душам и отправить ее спать.

Ночь была невероятно душной. Низкие тучи закрывали звезды, прижимая жар к земле и обещая дождь. Беспокойство Розы достигло предела. Слишком много событий произошло сегодня, и почти все они не сулили ничего хорошего. И все же при воспоминании о взгляде Гуннара Олафсона Роза невольно вздрагивала. Он желал ее. Ведь не могла же она ошибиться? Или же он смотрел так на всех женщин, заставляя их поверить, будто они желанны? Как ей довериться ему? Как поверить?

Роза перевернулась на другой бок и посмотрела на узкое темное окно. Перед тем как лечь, она открыла ставни в надежде на приток свежего воздуха. Но в комнате по-прежнему была ужасная духота. Внезапно небо прорезала вспышка молнии, и Роза села в постели. Немного помедлив, она встала и, накинув халат, подошла к окну.

За окном все же было чуть прохладнее, и Роза, облокотившись о подоконник, высунулась наружу и сделала несколько глубоких вдохов. Тут в небе вдруг снова вспыхнула молния, на мгновение осветившая топи и выглядывавшие из воды небольшие островки. В отдалении же возвышался холм Берроу-Мамп, напоминавший Розе обо всем, чего она так страстно желала, но не могла получить. Роза знала, что должна сейчас думать об урожае – ветер и дождь пригнут колосья к земле, – но что она могла поделать? Приказать Гуннару Олафсону и его людям немедленно скакать в поле и закрыть колосья от дождя щитами?