Его голос звучал проникновенно и успокаивающе, словно тихий бриз над морской гладью. Но разве она могла доверять ему? Он ведь был человеком Эпплби.

— Вы хотите невозможного. Я не нуждаюсь в вашей помощи.

Улыбка не исчезла с его губ, но лицо сразу стало жестче, суровее, упрямее.

— Антуанетта, отдайте же мне письмо.

— Нет.

Издав странный звук, в котором удивительным образом сочетались нетерпение и раздражение, он привлек ее в свои объятия. Не успела Антуанетта что-либо возразить, как его губы прижались к ее рту, и тут всякое желание протестовать отпало.

Она обхватила руками его за плечи и призывно припала губами к его губам.

В ней зародился внутренний жар, сильнее всего ощущаемый в самом низу живота, именно оттуда, казалось, тянулись его несущие в себе тепло и огонь лучи.

Гейбриел невольно отстранился, упершись подбородком в ее теплый затылок. Его дыхание стало прерывистым и свистящим.

— Я ведь предупреждал вас, я не совсем безопасен.

Антуанетта откинулась назад, чтобы взглянуть ему в глаза, в которых прыгали огоньки желания и страсти. Он хотел ее. Она явно играла с огнем.

Дрожь пробежала по ее спине, сердце застучало быстро и гулко. От возбуждения все ее тело охватил озноб — оно уже ожидало его ласк. С неожиданной смелостью она встала на цыпочки и провела кончиками пальцев по его шершавым губам. Недоумение, смешанное с наслаждением, скользнуло по его лицу. Антуанетта лукаво усмехнулась и, подобрав юбки, развернулась и бросилась бежать. Вслед за собой она услышала шум его шагов.

Она обогнула парту, тяжело дыша, проскользнула мимо школьного шкафа и застыла возле окна. Он уже неторопливо шел следом за ней, словно хищник за добычей, зная, что никуда она не ускользнет от него, и это забавляло ее. Казалось, она сошла с ума — так ей хотелось, чтобы он догнал ее и поцеловал. В то же самое время она отдавала себе отчет, чем все это может закончиться. Антуанетта сама не знала, что опаснее — его угрозы или его явное ухаживание за ней.

Она стремительно прошмыгнула мимо кресла в сторону двери. Он едва успел ухватить ее за юбку, она жалобно запищала, и его пальцы разжались, выпуская шелковую ткань.

В панике она бежала вдоль коридора в самый его конец, туда, где была ведущая вниз лестница. Обветшалые, но тщательно отмытые ступени предназначались для прислуги. Антуанетта бросилась по ним сломя голову, добежала до конца и оказалась перед неизвестным узким проходом. Слева от нее была дверь, и она, не раздумывая, вошла в затененную гардинами комнату и, пытаясь умерить дыхание, прислонилась спиной к стене и замерла в тревожном ожидании.

В голове опять мелькнул странный вопрос: хочет или не хочет она, чтобы он нашел ее? Ответа она не знала, да и как она могла его знать, ведь в ней словно боролись две разные Антуанетты: одна прежняя, благоразумная, и другая — неизвестная и безрассудная. Она боялась, что последняя может выкинуть такое, что прежней Антуанетте не могло даже прийти в голову.

В коридоре послышались шаги. Антуанетта затаила дыхание. Тихонько скрипнула половица, затем другая — кто-то крадучись шел в ее сторону.

Ждать и прислушиваться было труднее, чем убегать, скрываясь от преследования. Она было приподняла юбки, чтобы бежать дальше, но тогда он точно услышит и догонит ее.

Дверь отворилась и затворилась, но так быстро, что на фоне освещенного коридора лишь мелькнул знакомый силуэт. Антуанетта прижалась как можно ближе к стене в надежде, что царивший в комнате мрак не позволит ему разглядеть ее, а если он вздумает пройти к окну, то у нее появится шанс проскользнуть мимо него к двери и убежать.

— Я знаю, что вы здесь, — раздался в тишине его шепот, от которого она вздрогнула.

Он знал или только притворялся?

— Вы знаете, как я намерен поступить с вами, когда поймаю?

Да, она знала и, да простит ей Бог, хотела этого. Антуанетта не чувствовала себя такой счастливо-возбужденной с тех пор, как… Удивительно, но никогда раньше она не испытывала ничего подобного.

— Вы готовы для встречи со мной? — хриплым напряженным голосом спросил он. — Я готов.

Антуанетта начала потихоньку, шажок за шажком, продвигаться к двери. Если ей удастся открыть дверь незаметно, она сможет выбежать из комнаты и скрыться, прежде чем он осознает, что произошло.

— Я намерен заставить вас стонать… от наслаждения.

Она сделала последний шаг и уже взялась было заручку двери, как он моментально обернулся, схватил ее, повернул лицом к закрытой двери и прижался к ней. От возмущения воздух с шумом вырвался из ее легких. Он опять стоял за ее спиной, крепко держа за приподнятые кверху запястья и ласково смеясь прямо ей в ухо.

— Антуанетта, мой маленький воробышек, наконец-то вы попались.

Гейбриел привалился к ней так, что она чувствовала каждую мышцу, каждую выпуклую линию его твердого крепкого тела, а затем его губы коснулись ее шеи и начали спускаться вниз, Антуанетта поняла, что она в опасности.

— Где же письмо? — еле слышно прошептал он.

Однако было очевидно, что не это в первую очередь волнует его. Кроме того, он понимал, что она легко не уступит его требованиям.

Она отрицательно помотала головой и тихо застонала, когда его пальцы, проникнув между ее бедер, начали поглаживать их внутреннюю поверхность. Обжигающая, необузданная волна страсти захлестнула ее, о побеге она больше не думала, она вообще больше ни о чем не думала, только о том, чтобы он продолжал. Он поцеловал ее в шею, от его поцелуя трепет пробежал по ее коже и колени подогнулись.

Он приник к ее бедрам своей плотью, и Антуанетта, застонав от возбуждения, опрокинулась на него спиной, пытаясь прижаться к нему, слиться с ним.

При этом она как будто пыталась вспомнить мотив какой-то очень старой песни, который все время ускользал от нее.

Внутри ее нарастала острая щемящая боль. Ухватив ее за подбородок пальцами, он повернул ее лицо к себе и страстно поцеловал. Ей казалось — еще мгновение, и с ней может произойти что-то невероятное, такое, чего она никогда не испытывала прежде, и она словно готовилась взлететь, раствориться в воздухе, исчезнуть…

Вдруг он отступил на шаг, и волшебство сразу закончилось.

Наступила неловкая пауза, она ощутила разочарование и смущение, а затем из ее рта вырвался недовольный приглушенный вскрик.

Она попыталась обхватить его, вернуть к прежним действиям, но он отстранился, уклоняясь от ее объятий. Такое самообладание должно было бы вызвать восхищение у Антуанетты, но ей, взволнованной и взбудораженной, сейчас было не до этого. В раздражении она принялась молотить кулаками по его груди, стараясь хоть как-то снять охватившее ее напряжение.

— Письмо, — опять потребовал он. — Отдайте мне письмо, и я доставлю вам такое наслаждение, что вы уползете на карачках.

Откровенная грубость охладила пыл Антуанетты, и она опустила руки. Томление внутри ее начало остывать, на смену удовольствию пришла холодная злость. Она проклинала в душе лорда Эпплби, поставившего ее в унизительную ситуацию: ее ошибочно принимали за падшую женщину, которая ценит чувственные удовольствия выше женского достоинства и чести.

— Никогда, — зло прошептала она.

Он прошел мимо нее и открыл дверь. Свет из коридора на миг ослепил ее, она не могла разглядеть его лица, только силуэт.

— Никогда — это слишком долго.

И с этими словами он исчез.

Антуанетта осталась одна в темноте, пытаясь разобраться в своих чувствах. Гнев остывал, хотя настроение было безвозвратно испорчено, душившая ее злость постепенно иссякла, и она смогла прислушаться к голосу рассудка.

Почему она позволяет ему обращаться с ней подобным образом? Он дразнит ее, манипулирует ее чувствами — проще говоря, использует ее. Нет, пришло время поменяться местами с ним и перейти в контрнаступление. Да ведь он сам почти не скрывал того, насколько он увлечен ею, подвержен ее чарам, разве не так? Несмотря на свою невинность, Антуанетта не была наивной простушкой. Итак, он хочет ее. Так почему же не использовать его желание против него самого так же, как он применял свои фокусы против нее?