Он слегка приподнялся, чтобы шепнуть прямо в ухо:

— Вам противна такая близость, мисс Дюпре? Не хотите ли вы, чтобы я остановился?

— Да, — хрипло сказала она. — Я хочу, чтобы вы прекратили.

Но поскольку это была ложь, он продолжил свои ласки, а ее губы помимо воли с еще большей силой прижались к его губам. За несколько коротких минут незнакомцу удалось разжечь внутри ее настоящий пожар чувств, настолько сильный, что она уже никакими доводами рассудка не могла потушить его. Ей было все равно, что ожидает ее впереди, потому что она не сомневалась, что впереди ее ждет наслаждение, которое он обещал ей дать.

Внутри ее нарастало тяжелое напряжение, все сильнее и сильнее, но облегчения, которого она так жаждала, так и не наступало. Неужели она делала что-то греховное?

Она услышала его стонущий голос.

— Антуанетта, — почти взмолился он, — я хочу целовать ваши груди. Я хочу стать с вами одним целым. Я влюбился в вас…

Антуанетте казалось, что она должна быть шокирована. А как же иначе? В ее голове вращались извечные доводы, предупреждавшие о грозившей ей опасности потерять то, что потом уже нельзя вернуть.

— Нет.

Несмотря на ее возражения, он не прекращал своих попыток. Он целовал ее груди медленно, неторопливо, и ее обдавало то жаром, то холодом. Она извивалась под его поцелуями, случайно ее ночная сорочка сбилась в сторону, обнажив одну грудь. Его горячая ладонь сразу обхватила ее и принялась ласкать, гладить и играла с нею до тех пор, пока Антуанетта не застонала от острого наслаждения. Внутри у нее разгорался пожар, ее истосковавшуюся по любви душу заглатывал огонь страсти. Она слышала и не узнавала свой голос, то стонущий, то плачущий или умоляющий.

— Остановитесь. Приказываю вам остановиться.

— Зачем, — шепнул он, — если это доставляет нам обоим столько наслаждения?

Что правда, то правда — она получала огромное удовольствие, но ведь он был ее врагом и нельзя так бездумно отдавать всю себя в его власть. Он играл с ней в опасную игру, очень опасную для нее игру.

— Любимая, чудесная Антуанетта, — выдохнул он. — Велите мне продолжать.

— Я велю вам прекратить.

Гейбриел застонал, как будто ее слова лишь укрепили его решимость не бросать начатое дело. Наслаждение вырывалось из нее подобно языкам пламени; ее мимика, телодвижения побуждали его к дальнейшим действиям.

— Что вы делаете? — изумленно ахнула она, а он неустанно гладил ее живот, ноги, внутренние поверхности бедер, забираясь все глубже и глубже, и она уже забывала обо всем, голова у нее кружилась от неизмеримого счастья.

— Вы уже готовы, воробышек, — прошептал Гейбриел.

— Нет-нет, вы не должны. — Антуанетта попыталась из последних сил остановить его. — Я совсем не знаю вас.

— Зато ваше тело знает, чего оно хочет, — отозвался он, а его волшебные пальцы не прекращали своей возбуждающей игры.

— Расслабьтесь, Антуанетта, откройтесь навстречу наслаждению. Вам что-нибудь мешает?

— Я не…

— Неужели лорд Эпплби был недостаточно любвеобилен? Ничего страшного, я попытаюсь наверстать упущенное.

Гейбриел был неутомим, его руки, пальцы, язык казались вездесущими, пробуждая в ней те глубокие и острые чувства, о наличии которых она раньше и не подозревала.

Антуанетту окутывала приятная тягучая истома, и она погружалась в нее как в сладостный сон; она почти утратила связь с реальностью и воспринимала все, что происходило с ней, как нечто потустороннее, сказочное, не имеющее ничего общего с окружающим миром.

Его пальцы проникли в ее святая святых, а затем пришел черед горячих губ, которые прижались к ее интимному месту так плотно, что она от возбуждения не могла произнести ни слова. Внутри ее живота пылал странный жар, все ее чувства смешались и напряглись до предела, сердце глухо колотилось о ребра — казалось, еще миг, и все ее тело разлетится на мелкие кусочки, и у нее не было сил предотвратить чудесный взрыв пробужденных неведомых ранее чувств.

Вдруг он остановился.

Недовольный крик вырвался из ее груди. Услышав его, Гейбриел усмехнулся и поддразнил:

— Капельку терпения.

Он опять слился с ней в едином страстном порыве, и опять стало нарастать чудесное, все заполняющее напряжение. Она снова стояла на краю неизведанного, но столь близкого блаженства, и вдруг он опять прекратил свои ласки.

Антуанетта лежала в темноте, прерывисто дыша от возбуждения в ожидании продолжения. Напрасно. Он исчез. Похоже, он ушел, оставив ее одну.

Она присела в постели с рассыпанными по плечам волосами. Она вглядывалась в темноту спальни, ей захотелось позвать его, но тут она вспомнила, что не знает, как его зовут. Когда она встала, чтобы зажечь свечу, у нее дрожали и подгибались колени. Тусклый огонь свечи рассеял окружавший мрак. Но рядом никого не было. Он действительно исчез. Острая жажда неутоленного желания мучила ее. Конечно, со злостью подумала Антуанетта, хитрец намеренно проделал с ней все эти штучки и оставил ее распаленной, чтобы она мучилась, с нетерпением ожидая его очередного прихода. А что же ей оставалось делать?

С глубоким вздохом, в котором явственно слышались как раздражение, так и неудовлетворенность, она подошла к окну. Нет, все-таки хорошо, что он ушел, однако ноющая острая боль в ее теле изводила ее, сводила с ума, заставляя думать о том, что могло бы произойти дальше. Она боялась его, ведь он разбудил в ней такие глубокие чувства, которых она не знала. Но как он догадался о подлинной причине ее визита к судье, сэру Джеймсу? Как он догадался, какие она испытывает чувства, когда он ласкает ее? Как это ни странно, но он, оказывается, знает ее лучше, чем она сама знает себя.

Она выглянула во двор и в изумлении открыла рот. На дворе в мягком сиянии ночных звезд высилась мужская фигура; голова мужчины была поднята в сторону ее окон. Он помахал ей на прощание рукой, и Антуанетта могла поклясться, что расслышала его тихий смех. И вдруг его не стало, он растворился в ночной темноте, растревожив, взволновав и опутав своими чарами ее сильнее, чем раньше.

Гейбриел упругим шагом шел по лесу, удаляясь от дома. Он пытался примирить внутри себя увлечение Антуанеттой, столь прекрасной и чувственной, и осознание того, что она любовница лорда Эпплби, его заклятого врага. От растерянности он никак не мог привести свои мысли в порядок. Несмотря на все усилия, он никак не мог найти то, что объединяло бы двух столь разных Антуанетт.

«Эй, осторожней, не попадись в ее сети, — предупреждал он себя. — Разве можно ей верить?»

Впрочем, излишняя осторожность вовсе не мешала его увлечению. Плотские утехи отнюдь не значили, что в них должны были принимать участие сердце и ум. Гейбриел как будто услышал голос Афродиты, объясняющей ему столь простую истину. Он соблазнит Антуанетту, натешится вдоволь с ней, а когда заполучит письмо, без всякого сожаления вернет ее Эпплби.

Однако его самоуверенность выглядела напускной бравадой, он сам еще не знал, сумеет ли так легко расстаться с Антуанеттой.

— Мастер Гейбриел?

Он невольно подавил вспышку раздражительности, услышав голос Мэри, которая дожидалась его возле дверей его коттеджа.

— Что ты здесь делаешь, да еще так поздно? — спросил он, заходя в дом и зажигая лампу.

— Просто так.

По ее голосу он понял, к чему она клонит. Он обернулся к ней и увидел распущенные до пояса волосы, короткое платье с глубоким вырезом, позволявшим видеть ее грудь почти целиком. Он нахмурился.

— Тебе не стоит сюда приходить, — сухо заметил он.

— А мне так хотелось, — улыбнувшись, робко ответила она и сделала шаг ему навстречу.

Гейбриел вдруг разозлился — то ли на Мэри, то ли на себя. Он не хотел видеть ее здесь сейчас, как, впрочем, и затаскивать к себе в постель. Его тело жаждало любви, но влекло его к одной лишь Антуанетте. Если подумать трезво, Мэри была ничем не хуже и при этом не заслуживала той роли, на которую сама напрашивалась. А он не хотел идти по грязной дорожке — ведь такое поведение шло вразрез со всеми навыками, привитыми ему как джентльмену с детства.