Что касается других религиозных конфессий, они либо давно целиком находятся под нашим контролем, либо их региональная деятельность бралась нами под свою опеку.

Впоследствии, духовное окормление паствы оказалось под полным и исключительным контролем с нашей стороны.

Надо продолжать сепарировать общество на тех, кто принимает наши правила игры, и тех кто продолжает сопротивление. Для сопротивляющихся пока еще оставлены русскоязычные школы. Наша цель сводится к тому, чтобы жизнь для сопротивляющейся части населения была не просто тяжела - они терпеливы и выносливы - она должна быть лишена каких-либо перспектив для них и, главное, для их детей здесь, в Молдавии.

Надо было добиться. чтобы они мечтали только об одном - лишь бы наши дети смогли уехать отсюда, а мы уж как-нибудь доживем.

И это нам тоже удалось сделать. К концу девяностых все, кто хоть о чем-то мечтал, кто думал о счастье для своих детей, представляли себе это только как возможность уехать куда-нибудь за границу."

"Да-а-а, - подумал Андрей, - Может это все и подделка, но как похоже на то, что произошло в действительности".

В описываемое время Андрей был уже взрослым и хорошо помнил, что все "соотечественники", с кем он встречался в то время, навещая еще живших в Кишиневе дедушку и бабушку, думали и говорили только об одном - о загранице.

Они обменивались рассказами о благополучии тех, кто уехал. Неважно куда - в Америку, в Австралию, в Канаду...

Все родители нацеливали своих детей на отъезд. Существовавшие в прежние времена разговоры о склонностях, талантах, о правильном выборе профессии - все это кануло в Лету. Все образование свелось к одному: надо выучить язык (английский) и как-нибудь уехать. Там еще никто не пропал. Все как-нибудь устраиваются.

Неужели весь этот кошмар, все это разрушение высокоразвитой цивилизации, со сложной и и весьма тщательно разработанной системой ценностей, с насыщенной и многообразной жизнью, с талантливыми и разносторонними людьми - все это уничтожалось сознательно!

И все мы были подопытными кроликами! "Биообъектами!" Если это правда. Это действительно страшно...

-- Андрей Васильевич, к вам пришли, - прозвучал в трубке голос секретарши Президента банка, - спуститесь, пожалуйста, на проходную.

Не дожидаясь ответа, она положила трубку. Андрей сказал своему помощнику Денису, что к нему кто-то пришел, и спустился вниз.

Холл банка поражал помпезностью. Он был отделан белым, зеленым и черным камнем - мрамором, гранитом, и чем-то, похожим на малахит. Кое-где пробегали золотые металлические вставки, змейки и окантовки. Зал был овальной формы и занимал по высоте три или четыре этажа: в центре, окруженный баллюстрадой, открывался нижний, цокольный этаж. При приближении к баллюстраде становилось видно, что внизу сделан бассейн с небольшим водопадом и живой пальмой, произрастающей на островке в центре басейна.

Стеклянный бокс, отгораживающий вход от остального пространства, был полупрозрачным: находясь в холле, вы видели тех, кто там находился, посетители же, ожидающие разрешения охраны, не видели ничего.

Андрей увидел молодого человека, спокойно ожидающего, видимо, его. Андрей подошел к дверям, они бесшумно раздвинулись, и он вошел в предбанник. Только после того, как дверь за ним закрылась, открылась вторая дверь, и Андрей оказался в просторной проходной. Охранник узнал его и сразу же сказал:

-- Андрей Васильевич, к вам молодой человек.

-- Здравствуйте, сказал Андрей.

-- Здравствуйте, Андрей Васильевич. Я от Маши и Олега Николаевича.

-- Да-да, я слушаю.

-- Олег Николаевич просил передать, - тут юноша повернулся спиной к охране и шепотом произнес: "Маша погибла. Олег Николаевич просил передать вам его телефоны". С этими словами он передал Андрею визитную карточку.

-- Как погибла? - тоже вполголоса спросил Андрей, - Что случилось?

-- Я ничего не знаю, извините. Мне поручили только передать вам это и все. Извините.

-- Подождите, как вас зовут?

-- Саша. Александр Воронин. Я работаю с Олегом Николаевичем. Вы ему позвоните, и он вам сам все объяснит. Хорошо?

-- Ну, ладно. Я позвоню.

-- До свидания, Андрей Васильевич.

-- Подождите минуточку. Я прямо сейчас позвоню Олегу Николаевичу. Может быть, мне понадобиться что-нибудь передать ему через вас, - схитрил Андрей.

-- Хорошо, только тогда звоните на мобильный - он там от руки приписан. В офисе его сейчас нет.

-- Угу...

Андрей подошел к окошку охраны и стал звонить. Олег Николаевич сразу поднял трубку.

-- Слушаю, - раздался голос.

-- Олег Николаевич? - спросил Андрей.

-- Слушаю, - еще раз с той же интонацией ответили в трубке.

-- Это Андрей говорит...

-- Здравствуйте, Андрей Васильевич, - все тем же ровным тоном ответил Олег Николаевич, - К вам приходил Александр?

-- Да.

-- Он вам сказал самое главное?

-- Да, сказал, я вот и хочу узнать подробнее...

-- Андрей Васильевич, извините, что пребиваю вас, но, если можно, потерпите до конца дня. Я не хотел бы обсуждать некоторые вещи по телефону. Хорошо?

-- Да, конечно.

-- Вас не затруднит подождать меня у входа в Пушкинский Музей, прямо у калитки на тротуаре сразу после работы. Музей открыт до восьми, и мы успеем забежать и там - скажем, в Итальянском дворике - потолковать. Идет?

-- Идет, - ответил Андрей.

-- Тогда не прощаюсь. До встречи.

-- До встречи.

Андрей повесил трубку и направился к себе. Его окликнул молодой голос:

-- Так, что? Ничего не надо передавать?

-- Ах.да, простите, Саша, я чуть про вас не забыл. Нет, ничего не надо. Спасибо.

-- До свидания.

-- До свидания.

Андрей прошел через помпезный холл, поднялся к себе по лестнице, хотя мог проехать и на лифте. Вернулся на рабочее место, молча посидел околдо минуты, потом сказал, обращаясь к своему напарнику:

-- Денис. Меня ни для кого нет.

-- А начальство? - спросил Денис.

-- И для начальства. Скажешь, что где-то на территории. Хорошо?

-- Ноу проблем, шеф. Что-то случилось?

-- Похоже, что да. Но пока я зазипован.

-- Понял, - ответил Денис.

На похороны Димы Андрей не пошел. Вместо этого он заперся в кладовке, где лежали старые копьютеры, неисправные ксероксы, пустые коробки и всякое другое барахло. Здесь же они занимались мелким ремонтом компьютеров и другой офисной техники. Андрей расчистил место на столе. Отодвинув какие-то платы, корпуса системных блоков и прочий мусор, достал Доклад, разложил его на столе и продолжил чтение.

" Продолжение доклада Э. Ливайна за 2000 год.

Политическая жизнь биомассы сегодня предсавляет собой хорошо организованный хаос. От нас требуется контролировать лишь основные параметры среды. В остальном биомасса проявляет способность к самоорганизации. В республике существует множество политических партий. Крупнейшие представлены в парламенте. Сейчас процес вошел в фазу перманентной парламентской борьбы фракций. Это очень важная стадия. Система становится замкнутой. Политическая жизнь парламента все меньше связана с реальной жизнью остальной биомассы. Политический террариум, образованный Парламентом Республики, Правительством, Президентом и Средствами массовой информации являют собой квазизамкнутую систему, хорошо описываемую системой нелинейных дифференциальных уравнений известной модели "хищник-жертва" с конечным набором действующих лиц. Коэффициенты уравнений, выражающиеся через параметрическую функцию Хаджи, позволяют учитывать перемену ролей: тот, кто вчера был хищником, сегодня становится жертвой и т.п. В Приложении представлен численный анализ систем уравнений. При этом удалось выявить важные тенденции. Установлена предельная величина параметров, описывающих подпитку сообщества извне, при которых система остается замкнутой с наперед заданной точностью. Это позволит, управляя этими параметрами, управлять расслоением населения: все политические институты будут жить своей жизнью, создавая иллюзию демократического общества. 98-99% всех их усилий будут затрагивать только их самих, не нарушая той социальной однородности, к которой мы стремимся. Постоянная подпитка этой среды социально-активными биобъектами не будет, благодаря нашему контролю за параметрами, нарушать устойчивости замкнутой системы. Более того, извлечение этих особей из основной массы, будет, как выше говорилось, выплнять функции санитарной чистки биомассы.