— Отличное убежище, — сказала она. — Готова спорить, сюда ты привозил девушек не один раз.

— Боюсь, ты не права. Мне не нужно было, чтобы на меня пялилась группа бойскаутов. Это домик моего отца.

— Я так и поняла. Он весь такой мужской. Будто здесь жил ковбой или кто-то вроде.

Да, мэм. Я тоже так считаю. Мой член поднимался, как Билли Кид,[282] разбуженный щелчком взводимого курка.

Воздух был заполнен паром и нежным запахом ее туалетной воды; я вылез из ванны и стянул сзади ее неглиже салунной шлюшки. Поцеловал ее нежную, мармеладную шейку; она задохнулась, почувствовав горячий ствол моего кольта, прижатый к ее обнаженным ягодицам Прекрасной Звезды. Я поцеловал ее вульгарно-яркий рот, скользнул по грудям, как у Энни Оукли,[283] соски были твердыми, как пули. Проскребся по ее лицу своей щетиной, а моя беззаконная рука спустилась по ее ковбойскому животу туда, к сокровищам Сьерра-Мадре. Потом я унес ее на латунную кровать и выстрелом сбил замок с ее сейфа. Я обнаружил серебряную жилу, и отправился по ней как сумел глубоко, и всю ночь копал ее, пока не изошел потом, а лицо мое не покрылось дымкой из серебра. Я взвыл, когда выработка осела вокруг меня, и быстро выскочил наружу, а потом вошел в другую шахту. Я отвез самородок во Фриско,[284] и стоило мне попробовать его на зуб, как земля забилась в конвульсиях. Люстры посыпались с потолка, точно слезы; расселина расколола улицу надвое. И весь город обрушился вокруг меня, когда Шарлен взорвалась, словно детонировал особняк на Ноб-Хилл и полопались все газовые линии разом.

Потом я бродил по разрушенным улицам, ошеломленный, в изорванном черном сюртуке, пока не нашел ее на высоком, залитом солнцем холме, поющей «Because the Night».[285]

— Забавно, — сказала она позже, когда я обнимал ее под лоскутным одеялом. — Ты всего лишь второй, с кем я вообще была. Я ведь практически девственница. А он думает, что полная блядь.

Я поцеловал ее в плечо и впервые заметил перламутровый шрамик. Поцеловал и его.

Утром мы отправились в Авалон, позавтракали в кафе с видом на пляж. Была суббота, вокруг бродили семейства с фотоаппаратами, но Каталина явно уже не числилась в списке главных достопримечательностей. Видимо, ее пик так и прошел в начале пятидесятых. Я помнил, что в годы моего детства, здесь были орды туристов в гавайских рубахах. Но всех их засосал Диснейленд с его безопасными пластиковыми завлекаловками. И хотя на Каталине такой безопасности не было, все же в плане завлекаловок она была далека от каких-либо достижений. Большинство деревянных бунгало и отелей были построены еще в двадцатых, и не красились заново со времен, когда Тинкербелл сглазил этот остров. Здесь не было ни «Холидей Инн», ни «Пицца Хат», и почти не встречались краски ярче, чем зелень пальмовых листьев и терракота глинобитных строений. Уильям Ригли, магнат жевательной резинки, который был первым владельцем острова, не интересовался, что и как тут развивается, и только поэтому здешние места так и не превратились в «Поместья Санта-Каталина».

Здесь было приятно и мирно, убого-ностальгически — словно это были увядшие места романа пятидесятых годов на Ривьере. Легко было представить себе, как Грейс Келли за рулем красного MG[286] мчится по горам, с которых открывается вид на казино в испанско-мавританском стиле, где когда-то играли большие оркестры. Здесь можно было подобрать ржавую зажигалку «Данхилл» Гари Гранта,[287] вынесенную волнами на галечный пляж. Или встретить Джона Хьюстона,[288] размахивающего тростью, или ухаживающего за своей лошадью, или вычерчивающего схему водоснабжения района под чучелом меч-рыбы в частном клубе с видом на побережье. Или увидеть из лодки с прозрачным дном Ллойда Бриджеса[289] с маской и трубкой, проплывающего мимо «Lockheed Electra»[290] Амелии Иэрхарт.[291]

— Знаешь, сегодня ночью — это было нечто, — сказала Шарлен. Ее волосы ерошил бриз. Сейчас, утром, она выглядела прелестно — бледная кожа сияла в тени, ярко-голубые глаза были необычайно притягательны. Я был практически полностью покорен, сбит с ног одним лишь ударом.

— Ага, я тоже неплохо провел время. MTV — это вещь.

Мы сидели совсем близко, напротив терракотовой стены. Она опустила руку под скатерть и прошлась снизу вверх по моей ноге:

— Я хочу сказать, похоже, мне бы хотелось, чтоб ты меня еще оттрахал, и подольше.

— Послушайте, юная леди, — я шутил, но эрекция у меня уже наступила. — Вы же знаете, как я отношусь к подобным разговорам за столом во время завтрака.

Она улыбнулась:

— В постели ты действительно хорош. Как тебе удалось так отличиться?

— Когда я был маленьким, то прочел много-много романов Мики Спиллейна.[292]

Она сжала мой член через «левисы».

— Это теперь называется отсутствием интереса?

— Да, терпеть такого не могу, — член у меня уже был тверже железа. Я под столом сунул руку ей под юбку, подобрался к трусикам.

— Я слышала, некоторые парни не любят активных женщин.

— Вот и я обычно такой. Свою первую жену я всегда укладывал с хлороформом. У меня не стояло, если она была в сознании.

— А как насчет твоей второй жены? — она расстегивала мою ширинку.

— Она занималась борьбой сумо. Ей нравилось распластать меня на мате и усесться мне на лицо, — я поглаживал ее через трусики.

— Я ее понимаю. Лицо у тебя очень славное.

— Так это все, что ты видишь во мне, Шарлен? Просто визуальный объект?

Она залезла мне в джинсы. Сжала мой обнаженный член — я вздрогнул и глянул на счет.

— Нет. Но я бы предпочла тебя, а не Квазимодо.

— Может, зря? Говорят, в постели он хорош. В смысле, совершенно не обязательно на самом деле быть горбатым, пока не…

Меня тяжело стукнули по плечу. Я чуть не подскочил, а подняв глаза, увидел менеджера.

— Боюсь, я вынужден просить вас покинуть наше заведение.

— Да-а? С чего бы это? — поинтересовался я, вытаскивая из брюк рубаху и запихивая под столом член обратно в штаны.

Он бросил взгляд на семью, сидевшую на другом конце внутреннего дворика: мать, отец и двое ребят-подростков. Мама и папа зло пялились на нас. Мальчишки втихомолку ухмылялись.

Я присмотрелся к столу и понял, насколько высоко бриз вздымал скатерть.

Выбравшись, наконец, на Кресцент-авеню, мы оба расхохотались, но я заметил, что Шарлен смущена.

— Я правда не думала, что им будет видно, — сказала она.

— Думала-думала. Знаю я твой тип. Шокировать средний класс. Что угодно, лишь бы было оскорбительно.

— Я просто не подумала.

— Уверен, эти ребята получили травму на всю жизнь.

— Так почему же ты меня не остановил?

— Я хотел. Знал же, что нехорошо. Сверчок Джимини[293] так и твердил мне: нельзя. Но Роберт Плант[294] так и зашелся: о-ох, о-ох!

Она рассмеялась и шлепнула меня.

Я обнял ее за плечи, и мы направились по берегу в сторону казино. Некоторое время шли молча, вслушиваясь в плеск волн.

— Знаешь, я тут подумала, — наконец заговорила она. — Похоже, ты был прав насчет того, что мне нужно заняться чем-то фундаментальным, классическим R&B саундом. Вообще-то многое из того, что я написала — как раз в этом стиле.