Предложение епископов было принято, и король не настаивал, чтобы они выносили приговор. В итоговом слушании они сидели рядом с архиепископом, а не с баронами. Поэтому светские бароны выносили обвинение и зачитывали приговор, графу Лестерскому выпала неблагодарная роль объявить о принятом решении. В действительности, он так и не смог закончить чтение приговора. В то время как он тушевался и проявлял свои колебания и сомнения, Бекет просто покинул зал совета и в сопровождении простого народа был доставлен в свое жилище при монастыре св. Андрея. Той же ночью, непонятно точно по какой причине, архиепископ сбежал, переодевшись, из Нортгемптона в направлении Ла-Манша. В начале ноября он достиг французского берега, где его лично приветствовал французский король.
Таким образом, архиепископ наконец преодолел свою нерешительность и встал на твердые позиции. Более того, он попытался сорвать судебное заседание по феодальному вопросу, подводя рассматривавшиеся на нем разногласия к более значительной проблеме отношений Церкви с короной, в решении которой он мог надеяться на поддержку своих коллег и Папы. Необходимо, тем не менее, понимать, что, изменяя направление своих действий, Бекет серьезно смутил тех, кто его поддерживал, кто всегда находился рядом с ним и дал свое согласие принять Постановления. Когда архиепископ начал осуждать то, что прежде одобрял, английские священники, конечно, неохотно последовали за ним в этом новом курсе. Более того, его стремительное бегство лишило их лидера.
Во время развития разногласия между Бекетом и королем большая часть английских епископов разошлась с архиепископом в основном по вопросу тактики. Они верили, что Генрихом можно управлять и что, проявляя сдержанность и придерживаясь правильной тактики, они могли сохранить с помощью переговоров с королем свободы Церкви, которые стремились защитить не в меньшей степени, чем сам архиепископ. В любом случае, возможно поскольку архиепископ зарекомендовал себя бескомпромиссным и неуступчивым человеком, в то время как Генрих являлся столь же упрямым и не менее решительным, чем Бекет, позиция, которой придерживались епископы, оказалась неверной. Тем не менее их взгляд на проблему представлялся обоснованным в 1164 году, особенно после того, как король получил вынужденное согласие с их стороны признать Постановления.
Точка зрения, представляющая, что все английские епископы заняли четкую позицию в поддержку Генриха во время разногласия, не кажется поэтому логичной. Один или два епископа, правда, приняли сторону короля, особенно Роджер Йоркский. Другие, однако, продолжали верить в возможность управления королем и достижение некоторого компромисса. В основном священники, придерживающиеся этого взгляда, были выдающимися людьми. Варфоломей Экзетерский, например, являлся замечательным каноником. Позднее Александр неоднократно пытался сделать его папским представителем по судебным вопросам. Фолиот Лондонский также обладал значительными познаниями в каноническом праве и большим политическим опытом. Он пользовался доверием Папы, которого горячо поддержал в 1159 году. В 1163 году на запрос короля Папа перевел его из Херефорда в Лондон. Во время разногласия он был признан сторонниками архиепископа человеком короля, так как занимал при нем достаточно высокие позиции. По слухам, он завидовал Бекету, получившему архиепископский престол, которого он жаждал сам. Однако это слишком простое объяснение позиции Фолиота Лондонского. Его роль в конфликте не была значительной, но он поддерживал короля не в большей степени, нежели его коллеги.
После Собора в Нортгемптоне Генрих отправил посольства к Папе и королю Франции Людовику VII. Цель этих миссий не состояла в исполнении обращения епископов, а заключалась скорее в предоставлении информации французскому королю, графу Фландрскому и Папе о позиции Генриха и стремлении найти поддержку приговору против Бекета. В действительности, письмо английского короля Людовику представляло Бекета как «бывшего» архиепископа. Делегация, отправленная к Папе, включала, кроме одного или двух аристократов, епископов Роджера Вустерского, Роджера Йоркского, Хилария Чичестерского, Фолиота Лондонского и Варфоломея Экзетерского – последний, без сомнения, выступал в качестве каноника. Они прибыли в Сане несколькими часами раньше эмиссара Бекета, Герберта Бошама, и лично встретились с Папой. На следующий день, возможно после того, как Бошам представил другую сторону истории, их выслушали при полной консистории. Когда Фолиот разгорячился, критикуя Бекета, Александр прервал его и упрекнул. Хиларий Чичестерский также был неубедительным, так как перепутал латинский глагол, изменивший значение его слов. С другой стороны, Роджер Йоркский произвел благоприятное впечатление логикой своего выступления. Однако именно Варфоломей Экзетерский в конце концов заговорил о необходимости скорейшего разрешения разногласия и попросил папу послать легатов, дабы рассмотреть это дело в Англии. Но, возможно наиболее действенным защитником позиций короля стал светский посланник, граф Арундель.
Александр не мог, какими бы убедительными ни были представленные ему аргументы, приказать Бекету вернуться в Англию, чтобы навлечь на себя ярость короля. Более того, он был явно настроен принять окончательное решение самостоятельно. Тем не менее посланники короля очень эмоционально представили проблему, чем впечатлили некоторых кардиналов, особенно Вильгельма из Павии, и таким образом привлекли их на свою сторону. Ни один кардинал, однако, не видел лично копию Постановлений, – кроме того, не был выслушан сам архиепископ. Александр, таким образом, решил встретиться с Бекетом, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги. Поскольку королевские посланники были проинструктированы не ждать прибытия Бекета в Курию, они сразу уехали и доложили королю о результатах своей поездки, возможно, к Рождеству (1164 год).
Когда Бекет прибыл в Сане, его встретили очень тепло, и он был готов представить свое дело, очевидно, сначала в приватной беседе с Папой, а потом с кардиналами. Он также предложил на рассмотрение подлинный текст Постановлений, детально изложив его Папе, который слушал очень внимательно. После этого Александр начал проводить консультации с кардиналами, которые, несмотря на общее неблагоприятное впечатление, произведенное на них Постановлениями, все еще не пришли к единому мнению относительно того, что необходимо предпринять для разрешения ситуации. Очевидно, многие кардиналы полагали, особенно в свете раскола, что нужно в данный момент сделать все возможное, чтобы не превратить английского короля в своего врага, поэтому дело человека, который создал многие проблемы, Бекета, стоит оставить без внимания. Очевидно, между кардиналами возник значительный спор. Бошам в своем отчете рассмотрения дела Курией, подчеркнул затруднительное положение Александра, в котором он оказался, столкнувшись с разделением христианского мира и разделенной Курией. Бекет противился всем разумным аргументам, заявляя об общности собственной борьбы со всей церковной политикой, и, в действительности, определение им разногласия в английской Церкви не как случая местного значения, но как проблемы статуса римской Церкви в Англии, предопределило его позицию в рассмотрении всего дела. Тем не менее за три недели пребывания Бекета в Сансе кардиналы не смогли достичь согласия в своем отношении к этому делу.
Александр не мог не учитывать разделение в Курии. Не мог он также как юрист, не осознавать неопровержимость некоторых аргументов, представленных английскими послами. Тем не менее его собственное мнение, возможно, соответствовало взглядам тех кардиналов, которые поддерживали все это время Бекета и которые чувствовали, что архиепископ на самом деле являлся поборником свободы Церкви. В любом случае, Папа отказался отстранить Бекета и не стал приказывать ему вернуться в Англию. Более того, вопросом первой необходимости для него стала свобода римской Церкви и ее право действовать в Англии без постороннего вмешательства. Кларендонские Постановления, которые он теперь изучил, серьезно ограничили бы эти возможности. Поэтому, после долгих раздумий, Александр утвердил действия Бекета в осуждении пяти статей и добавил к ним статьи V, IX, X и XII.
