Когда легаты прибыли в Рим, они выступили с докладом перед Папой и кардиналами. Реакция на их доклад не была сочувствующей. Некоторые кардиналы возмутились поведением императора, но другие посчитали, что легаты совершили промах. Ситуация представляется довольно ясной: кардинал Роландо потерпел поражение в своей миссии, в результате которого папская дипломатия также потерпела жестокую неудачу. Папа Адриан IV не желал обвинять своих легатов, но, с другой стороны, также решительно был настроен избежать полного разрыва отношений с Фридрихом. Поэтому Папа направил письмо германскому духовенству. Он настаивал на том, что инцидент в Безансоне был намеренно спровоцирован. Он обратился к епископам призвать императора, до настоящего времени всегда верного сына Церкви, выполнять свой долг и убедить его принять меры в отношении Рейнальда и Оттона. Очевидно, папа пытался предложить императору возможный выход из данной ситуации, перекладывая всю вину за неправильное истолкование его слов на «плохих советников».

Германские епископы, оказавшиеся в центре разногласий, к появлению которых они не имели никакого отношения, были неподдельно напуганы. В целом они разделяли новые реформистские тенденции и были лояльны Папе, но они также были благосклонно расположены по отношению к своему императору и не считали себя обязанными защищать спорное заявление, облеченное в форму двусмысленного языка. Поэтому они написали Папе, отправив ему копию письма императора, которое тот им прислал. Объясняя собственную позицию, германские епископы отвергли требования легатов, так как не слышали о них до настоящего времени, защищали Рейнальда от обвинения во враждебности к папству и настаивали на примирении.

Адриан вполне мог быть разочарован ответом германских епископов, и, конечно, опасался возможной перспективы организации второй имперской экспедиции в Италию. По-видимому, он понимал, что его легаты нарушили границы дипломатического этикета. В любом случае, Папа решил последовать совету епископов послать другую дипломатическую миссию совершенно иного характера. В Аугсбурге легаты встретились с Фридрихом, настроенным на примирение, и сами продемонстрировали большую дипломатичность, чем их предшественники. Они приветствовали германского короля титулом императора и господина города и мира, что сразу же создало благоприятное впечатление. На этой встрече переводчиком письма Папы выступил епископ-историк Оттон Фрейзингенский, умеренный человек, ратовавший за плодотворное сотрудничество между Папой и императором. Адриан в своем письме опротестовал обращение к императору со стороны своих прежних легатов и снова выразил неприятие к тем мерам, которые, по слухам, обдумывались императором для предотвращения аd limina епископов в Рим. По вопросу бенефиция Папа объяснил, что само слово было употреблено им в его классическом значении «польза», «выгода». Император остался доволен подобными объяснениями, и мир был восстановлен.

Означало ли это для папства отступление? Инцидент в Безансоне широко обсуждался в науке. Как и другой, более впечатляющий эпизод истории папско-германских отношений, произошедший в Каноссе, он, казалось, представлял критическую точку в многолетней средневековой борьбе между духовной и светской властью. И, подобно событию в Каноссе, его значение, возможно, было преувеличено или, по крайней мере, неправильно воспринято историками. Прежде всего, совершенно ясно одно. Хотя слово «бенефиций» использовалось в его римском значении пользы, выгоды, кажется вероятным, что и Папа, и канцлер понимали, что позиция Фридриха подтверждала давнюю традицию зависимости имперской власти от папства, при этом власть императора не выступала в качестве лена, но объявлялась Божественно установленным институтом, и происходила не прямо от Бога, а через Папу. Символ правления, корона, даровалась императору земным наместником Бога, Папой, что представлялось великим благом или расположением. Ответ Адриана императору, таким образом, нельзя считать отступлением, скорее он свидетельствовал о подтверждении сложившихся отношений между светской властью и папством.

Если рассматривать роль Роландо в этом инциденте, то, несомненно, он вынес из него определенный опыт. В более зрелые годы, будучи Папой, он уже никогда не применял тот язык, что использовался в Безансоне. Наоборот, он, видимо, всецело посвятил себя достижению более ограниченной цели – добиться гарантий полной свободы действий для Церкви в ее собственной сфере влияния. Как показали дальнейшие события, произошедшие во время его правления, согласие по вопросу о границах этой сферы в XII веке не было достигнуто.

Хотя значение инцидента в Безансоне в области политико-религиозной доктрины не представляется до конца ясным, данный эпизод сделал явственными существующие разногласия между Фридрихом, его канцелярией, которую возглавил Рейнальд Дассельский, и доминирующей группой в Курии. Тот факт, что Папа уступил, несомненно по веским дипломатическим причинам, Сицилии, не повлиял на отношение с Империей. Размолвка папы и Империи, таким образом, оказалась еще более значительной. Вследствие этого, пронорманнская ориентация папства не была изменена. Курия осталась разделенной на две группы, но большинство кардиналов теперь поддерживало новый политический курс.

Тем временем Фридрих Барбаросса вновь пересек Альпы. Однако цель его второго перехода была на этот раз более конкретной. Император стремился лишь умиротворить Ломбардию, но не пересекать Апеннины. На съезде, проведенном в Ронкалье (ноябрь 1158 года), вскоре после стремительного и решительного укрощения Милана, четверо докторов университета Болоньи представили точную формулировку королевских прав и привилегий Фридриха. Хотя профессора римского права и цитирование некоторых строк, например «quidquid principi placuit legis habet vigorem» (все, что угодно правителю, имеет силу закона), способствовали приданию определенной римской атмосферы данному разбирательству, то, что здесь произошло на самом деле, было более конкретным и утилитарным: в Ронкалье была определена действительная королевская власть, как финансовая, так и политическая, основанная на тех прерогативах, которыми когда-то обладали франки и Оттон Великий. Император также заявил об определенных королевских правах, в частности о налоге, известном как fodrum (первоначально предусматривающий обеспечение армии провизией и фуражом), который собирали на территории папства.

Весьма обеспокоенный имперскими притязаниями на папскую территорию, Адриан отправил другое посольство к императору, когда тот председательствовал на съезде в Болонье (апрель 1159 года). Его легаты, кардиналы Октавиан и Вильгельм, должны были опротестовать ряд определенных пунктов, заявленных в Ронкалье. Ответ императора, со своей стороны, также был показательным, например, Фридрих высказал мнение, что носил бы титул императора напрасно, если бы не обладал юрисдикцией и королевскими правами над Римом.

Все данные события укрепили антигерманскую и просицилийскую ориентацию в папской дипломатии, что стало очевидным в течение последующих восемнадцати месяцев. В 1158 году, благодаря посредничеству Папы, между Вильгельмом Сицилийским и Мануилом Комнином было заключено тридцатилетнее перемирие. Весной или ранним летом следующего года Адриан послал Вильгельму знамя св. Петра в качестве символа их союза, которое, возможно, было доставлено ему канцлером Роландо. В июне 1159 года Курия перенесла свою резиденцию в Ананьи – недалеко от южных границ папских земель.

Тем временем предварительные переговоры, которые Папа вел с ломбардскими городами, только добавили недоверия в отношения между папством и Империей. В августе 1159 года, пока император все еще осаждал Кремону, союзницу Милана, из самого Милана, а также из Пьяченцы и Брешии к Папе прибыли послы просить его подтвердить свою верность Лиге. Города согласились не вступать в договор с императором без согласия Папы или его преемников, и, очевидно, Адриан обещал отлучить от Церкви Фридриха Барбароссу через сорок дней, если тот будет и дальше творить зло в отношении данных городов.