"Очень странно, — сказал себе мальчик, стоя возле живой изгороди, окружающей двор. — Что такое со мной?.."

Этому тягостному чувству, под которым не было вроде бы никакой основы, но которое тем не менее сковывало его по рукам и ногам, он охотно предпочел бы обычный страх, если он порожден ясной, понятной причиной. Страх в конце концов можно преодолеть… Что такое отвага, как не способность брать верх над естественным страхом?.. Но как бороться с такой вот смутной тревогой, с тяжким предчувствием, неизвестно чем вызванным?

"Очень странно, — повторил он. — Что-то мешает мне войти в гостиницу и позвонить… Этому должно быть какое-то объяснение!"

И Мишель заставил себя вспомнить все, что случилось с того момента, когда он впервые вошел в гостиницу.

Перед его внутренним взором появилось раздраженное, недовольное лицо хозяина.

"Ерунда! — думал он, пытаясь прогнать свои смутные недобрые ощущения. — Если мне неприятны лицо и поведение человека, то что из этого следует?.."

И вдруг все стало до смешного ясным. Конечно же, не внешность хозяина, даже не враждебный прием так подействовали на Мишеля! Дело было в неожиданной перемене, что произошла в поведении толстяка в тот момент, когда усатый шофер уговорил мальчика поискать ночлег на лесопилке. Было тут нечто крайне подозрительное: хозяин предложил Мишелю переночевать на сеновале именно тогда, когда тот уже готов был отправиться на автомобильную свалку где, как он был теперь почти уверен, творится что-то темное и нехорошее.

"Значит, он поступил так лишь с той целью, чтобы не пустить меня на лесопилку!.."

Придя к этому выводу, Мишель даже слегка успокоился. Однако задача, которую ему предстояло решить, теперь существенно усложнялась: как известить жандармов, не пользуясь при этом гостиничным телефоном?..

"Господи, ну и болван же я! — воскликнул он про себя. — Ведь можно же попросить разрешения позвонить, не говоря, куда и для чего. Да и вообще можно не спрашивать ничьего разрешения!"

Мишель решительно вошел в калитку и пересек двор.

Он размышлял о том, как проникнуть в гостиницу, не потревожив хозяина. Тот говорил, что спит на кухне, на соломенном тюфяке. Дверь со стороны шоссе наверняка закрыта на ключ. Войти же через заднюю дверь, не разбудив того, кто спит на кухне, нечего и пытаться!

На смену подавленности, которую он ощущал всего несколько минут назад, пришла холодная собранность.

"Время-то как бежит! — ужаснулся он, взглянув на часы. — Уже без пяти одиннадцать!.."

Но в тот момент, когда мальчик поднял голову, ему показалось, что он уловил какое-то движение. Он отпрянул назад, в тень деревьев, и замер. Движение повторилось. Теперь он заметил: дверь мастерской, мимо которой он шел на сеновал, медленно открывается. Сюда, в мастерскую, хозяин гостиницы послал за пассатижами велосипедиста, который собирался чинить динамо.

Сердце Мишеля тревожно забилось. Притаившись за стволом смоковницы, он видел, как темная полоса между створками становится шире… И вот из двери, озираясь и прижимаясь к стене, кто-то вышел и двинулся вдоль дома. Проходя мимо темного окна, он тем не менее нагнулся, чтобы его нельзя было заметить изнутри, и выпрямился, лишь подойдя к двери кухни. Мальчику бросилась в глаза его плотная темная шевелюра.

Дверь открылась. На кухне горел свет! Очевидно, окно и застекленная дверь были завешены плотной тканью, отчего и казались с улицы темными.

"Значит, хозяин еще не спит…" — сказал себе Мишель.

Однако тот, кто вел себя так необычно и явно не хотел, чтобы его увидели, был не хозяин гостиницы. Он отличался от него уже своей спортивной фигурой. Кроме того, в отличие от толстяка, почти лысого, у этого были густые волосы.

В голове у Мишеля что-то щелкнуло… Он беззвучно ахнул.

"Ведь это тот парень с темными волосами… водитель американского кабриолета, который встретился мне сегодня возле кафе, у въезда в Бордо!.."

Мишелю стало ясно, что чудак с зеленым галстуком, который так ловко оставил его с носом в Туре, был не единственным, кого очень интересовал Андре Маркан. Значит, то, что Мишель увидел американский кабриолет на стоянке возле кафе, при въезде в Бордо, а затем в центре города, когда шел к автобусной остановке, — вовсе не было простым совпадением.,

"Но почему тогда этот брюнет сейчас в гостинице, а не на складе АО ИПАД? Если он настолько интересуется Марка-ном и его машиной, его место там, а не здесь!"

Мишель вспомнил, что ему нужно сделать, и сердце его опять сжалось. Хозяин гостиницы еще не спит, и это, как и присутствие незнакомца, отнюдь не упрощает задачу. Мишелю даже пришла в голову мысль выйти к шоссе и попытаться поймать попутку — чтобы добраться до ближайшего населенного пункта.

Но он тут же отказался от этой затеи: в такое позднее время машины проезжают редко, а водители останавливаются еще с меньшей охотой, чем днем.

"И у меня даже нет больше меркурохрома, чтобы разжалобить какого-нибудь автомобилиста! — сказал себе Мишель. — Впрочем, в такой темноте это все равно не поможет…"

Словом, идею пришлось забраковать. Проблема оставалась нерешенной, и с появлением нового действующего лица ее решение становилось еще более трудным. Мишель вспомнил, с какой осторожностью темноволосый незнакомец выходил из дверей мастерской, как он старался, чтобы хозяин его не заметил.

"Черт возьми, — хлопнул себя по лбу Мишель, — я уже совсем ничего не соображаю! Если этот брюнет следит за Марканом… а это, видимо, так и есть, иначе зачем ему болтаться поблизости от лесопилки, где инженера держат под замком?.. — значит, он сообщник бандитов из АО ИПАД1 А раз он прячется от хозяина гостиницы, то, выходит, толстяк ничего общего не имеет ни с ним, ни с теми типами, что гнездятся на автомобильной свалке!.."

Мишель вновь и вновь возвращался к этой мысли.

В конце концов он убедил себя, что это единственное логичное объяснение тех событий, свидетелем которых ему пришлось стать сегодня.

"Значит, — заключил он, — я должен все это рассказать, под большим секретом, хозяину гостиницы. А он уж, наверно, сообразит, что можно сделать в такой ситуации!"

Мишель подобрался к окну, но плотная занавеска не позволяла видеть, что делается на кухне. Он прислушался, но ни один звук не долетел до его ушей.

Немного обескураженный, он стоял у двери. Может, рискнуть и открыть — а если хозяин окажется не один, захлопнуть и убежать?

В нижнем углу застекленной части двери просачивался тоненький луч света. Мишель присел, пытаясь через крохотное отверстие заглянуть внутрь. Ему была видна часть кухни. На столе все еще стояла немытая посуда. Дверь, ведущая в зал, где шел ремонт, была распахнута…

В поле зрения появился хозяин; он стал убирать со стола. Мальчик некоторое время наблюдал за ним. Все в поведении толстяка свидетельствовало, что он один. Возможно, он проводил темноволосого незнакомца через парадный вход, запер за ним дверь и с минуты на минуту разложит свой тюфяк и ляжет спать.

Наконец Мишель решился. Щеки его горели. Он тихонько открыл дверь и вошел на кухню. Однако, как ни старался он двигаться бесшумно, дверь заскрипела. Хозяин вздрогнул так сильно, что тарелка, которую он держал в руках, упала на пол и разлетелась вдребезги.

— Черт! Что это значит? — заорал он. — Ты что, стучать не умеешь? Входишь, как… как вор! Где это ты научился таким манерам?

Мальчик смущенно выслушал его, потом приложил палец к губам и спросил шепотом:

А тот где? Ушел?

Хозяин нахмурился. Вид у его был удивленный.

Тот? Какой еще тот? Зачем ты сюда явился?.. Что это еще за фокусы? Ты где должен быть? Наверху, на сеновале! Ишь, что хочет, то и делает, как у себя дома!..

Однако суровый тон хозяина гостиницы не произвел на Мишеля никакого впечатления.

На лесопилке творятся странные дела! — заговорил он вполголоса — на тот случай, если незнакомец все еще где-нибудь неподалеку.