- Солому не косят, — автоматически поправил царь.

 - Ну, силос, — отмахнулась Серафима. — Не будем сейчас обсуждать ботанические подробности. Суть в том, что Этика была чрезвычайно маленькая, бедная и незначительная страна во всем Забугорье. Все торговые пути проходили мимо, из полезных ископаемых были одни бесполезные, земли — сплошные неудобья, а армия состояла из главнокомандующего — короля, генералиссимусов — его братьев, фельдмаршалов — его сыновей и генералов — его внуков. Но, как я сказала, это была чрезвычайно древняя династия, и правители других стран по одной только этой причине завидовали ей и уважали ее. К чему привела зависть, вы знаете — страны больше нет. Уважение же привело к тому, что все монархи Запада стали стараться им подражать, быть похожими на них манерами и поведением, если не древностью. И именно Этикет Семьдесят Пятый собрал все правила поведения своей семьи на все случаи жизни и записал их, потому что короли, герцоги и эрлы создавали немалую неразбериху и стеснение при его дворе своими постоянными приездами–отъездами для перенимания опыта.

 - Но они нелепы, они не имеют смысла!

 - Ну, почему же, — легко пожала плечами царевна, ясно показывая, что смысл–то, безусловно, есть, только не для всех, не будем тыкать пальцем, заметный.

 - Ну, например, кто придумал, что нельзя класть локти на стол? — Костей думал подловить Серафиму, но та была наготове.

 - Это очень просто, — развела она руками. — Семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а обеденный зал и стол — гораздо меньше. И когда они все вместе садились кушать, то руки им приходилось держать к телу близко–близко, потому что если бы кто–то положил локти на стол, то какому–нибудь фельдмаршалу, или царевне, или инфанту не хватило бы места.

 - Ну, хорошо. А как насчет неразговаривания с набитым ртом? — не сдавался Костей.

 - Еще проще. Семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а продуктов — гораздо меньше, и если кто–то начинал говорить не прожевав, то к тому времени, когда он свою речь заканчивал, заканчивалась и еда на столе.

 - Ладно. Но почему нельзя резать мясо сразу?

 - Видите ли, семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а мясо — очень дорогое, и поэтому если кто–то разрезал его сразу на мелкие кусочки, то к концу трапезы оказывалось, что половину растащили соседи слева или справа, а иногда и напротив.

 - Так, понятно. Но почему нож нужно держать именно в правой руке, а вилку — в левой?

 - Это еще логичнее. Большинство людей — правши.

 - Ну, и что? — недоуменно уставился на царевну Костей.

 - Видите ли вы, семья у Этикета Семьдесят Пятого была очень большая, а еды — в разы меньше, и поэтому когда недальновидно разрезавший все мясо сразу, к примеру, генерал ловил своего соседа — генералиссимуса за похищением разрезанного, то ссора иногда перерастала в дуэль, нож использовался вместо меча, а вилка — как кинжал.

 - А разве нельзя было выйти из–за стола…

 - Зал для трапез был очень маленьким.

 - Или на улицу?..

 - И страна — тоже. И, к тому же, они ведь хотели, закончив выяснять отношения, застать еще хоть что–то у себя в тарелках.

 Костей задумался, нахмурив брови, но вскоре просветлел и высокомерно заявил:

 - Елена. Поскольку я вскоре стану владыкой мира, я не буду обязан знать какие–то правила какого–то там Этикета. Поэтому мне это неинтересно.

 - Но если вы станете владыкой мира, у вас же будут придворные? Наместники? Советники по национальным вопросам?

 - Н–наверное, — осторожно, не понимая, куда клонит его будущая супруга, согласился Костей.

 - И они все будут знакомы с этими правилами. А вы — нет.

 - Ну, и что? Я буду повелителем! Они будут преклоняться предо мной! Трепетать! Бояться!

 - Бояться, ваше величество, должны разбойников с большой дороги, — снисходительно усмехнувшись и кокетливо поправив венец, возразила Серафима. — А владыку мира должны уважать. Они не будут уважать человека, который не знает того, что знают с младенчества все.

 - Они не посмеют сказать мне это в лицо!

 - Они будут хихикать у вас за спиной.

 - У меня будут шпионы и доносчики!

 - Тогда они будут ДУМАТЬ, и этого вы им запретить не сможете.

 - Я прикажу таких вешать!

 - Всех не перевешаете.

 Костей изумленно уставился на Серафиму:

 - Почему?

 - Вы же не хотите быть властелином полей, повелителем рек и королем гор?

 - Что вы имеете в виду?

 - Властителю нужны подданные, над которыми можно было бы властвовать. Нет?

 Царь сдался.

 - Хорошо. Если так — я должен изучить эти правила. Елена…

 - Я вам в этом помогу, — тонко улыбнулась царевна и склонила голову в знак согласия.

 Не она первая это предложила, заметьте.

 Четвертый час без перерыва, позабыв о делах государственной важности, кознях и интригах, царь Костей обучался правилам этикета за столом в условиях, максимально приближенных к боевым.

 - …Рыбные косточки не выплевывают на скатерть, ваше величество! И не достают изо рта руками! И ножом тоже!

 - Что тогда я должен делать, ваше величество? — Костей только что не кипел и не дымился, но слово царское — тверже гороху. Приходилось терпеть.

 - Аккуратно положить губами косточку на вилку, и только потом — на край тарелки, я же говорила!

 - Мои губы не предназначены для этого! Они так не складываются!

 - Они просто обязаны!

 - Нет. И я терпеть не могу рыбу. Уже. Давайте потренируемся на чем–нибудь другом. На мясе, к примеру.

 - Давайте на мясе, — любезно согласилась Серафима.

 Костей материализовал румяный бифштекс, вдохнул под цепким взглядом Серафимы, как прыгун со стометровой вышки в пустой бассейн, и набросился на невинное блюдо как на личного врага.

 - Не трогайте его руками! Только вилка и нож, вилка и нож!.. Не давите так сильно на тарелку — она расколется!.. Я же говорила!.. Не надо поднимать бифштекс с пола и пытаться отмыть его в супе — наколдуйте новый!.. Руки вытирают не об скатерть, а о салфетку!.. Гарнир не помогают нагребать на вилку пальцами!.. И ножом тоже!.. И тем более ложкой!.. А если слева и справа от тарелки лежит по нескольку вилок и ножей, то брать их надо начинать с наружного прибора, а не как попало, ваше величество!

 - Да они ничем не отличаются!!!

 - Отличаются, ваше величество! Размером! Они разные по величине! Одни больше, другие меньше! И те, которые больше, больше тех, которые меньше! Это видно даже слепому!

 - Да ты знаешь, как я потерял глаз, женщина?! — взвился Костей, растеряв последние остатки хладнокровия после нескольких часов пытки этикетом.

 - Выкололи ложечкой, оставленной в стакане?

 - …По окончании трапезы вилку и нож надо сложить на тарелке параллельно, а не крест–накрест, ваше величество.

 Костей молча повиновался. После завтрака, плавно перетекшего в обед, а потом и в ужин, состояние у него было такими, как будто это его самого все это время резали, разделяли на порционные части, лишали костей, сердцевины, кожуры и накалывали на вилку.

 Осторожно появлялись и, не добившись ни секунды высочайшего внимания, исчезали то генерал Кукуй, то советник Зюгма, пришли и ушли несколько смен личного караула, солнце вскарабкалось в зенит и, не дождавшись монаршей оценки своего деяния, скатилось за стену замка, почти догорели волшебные свечи в канделябрах — царь не покладая приборов трудился и — о чудо! — почти одолел головоломную науку этикет. Но до самого завершения ужина было все же неясно, кто кого.

 - Ну, вот теперь–то я знаю все, и никакой мерзкий лотранец или тарабарец не сможет гнусно хихикать за моей спиной! — торжествующе улыбаясь, объявил Костей с таким видом, как будто он только что единолично завоевал все, что еще сегодня утром не входило в границы царства Костей.

 Серафима несколько раз ударила ладонью об ладонь.

 - Браво, ваше величество. Браво. Это было великолепно — осталось только повторять каждый день. Теперь у нас остались только правила этикета при знакомстве, при прощании, при приеме гостей, при походе в гости, при посещении общественных мест, при проведении шествий, при приеме послов и парламентеров, при написании писем, при общении по волшебному блюду, при… Что с вами — вам плохо?..