- Заморить вас голодом? — брови Костея приподнялись. — Но вам вчера должны были принести ужин в покои. Зюгма?

 Он обернулся на советника, и тот согнулся чуть не втрое.

 - Все как ваше величество повелели.

 Костей вопросительно взглянул на царевну.

 - Если то, что мне принесли, действительно было едой для меня, а не для одной из ваших собак, то вашему повару, как честному человеку, придется покончить жизнь самоубийством, съев то, что он приготовил. А для меня вы найдете другого.

 - Вам не понравилась еда? — казалось, Костей искренне не понимал причины недовольства своей пленницы.

 - Нет.

 Царевна двумя пальчиками откинула салфетку с блюд, поджидавших их на столе, и осторожно, как в жерло пушки, заглянула в первую тарелку.

 - Смотрите, что это?

 Костей прочитал запись на листе пергамента рядом с тарелками — судя по всему, меню: «Салат овощной с зеленью».

 - Если это салат, — Серафима брезгливо ткнула мизинчиком в чашку размером с небольшой тазик, — песка в нем видно быть не должно…

 - Положите сметану.

 - …Потому что песка там не должно БЫТЬ.

 Костей провел ладонью над салатом, и объем его уменьшился на четверть.

 - И кузнечиков — тоже, — упорствовала в недовольстве царевна.

 - Но здесь же написано — это зелень!

 - Зелень — это лук и укроп, милейший. Если, конечно, вы родом не из Вамаяси.

 - Я родом из Сабрумайского княжества!..

 - Тем более. Мясо должно быть прожаренным, с хрустящей корочкой, — методично, не обращая внимания на хозяина, продолжала критиковать местную точку общепита Серафима. — Картофель полностью почищенный и без ростков. Халва — не заскорузлой по краям…

 - Это хлеб, — обиженно прервал ее Костей.

 - Хлеб? Вас обманули. Я видела хлеб. Он не такой, — с издевательским удивлением приподняла брови царевна. — Я не капризна. Я не знаю, что такое капризы. Я в жизни своей никогда не была капризной. Никто на свете не может назвать меня капризной, — она бросила вызывающий взгляд на Костея, но тот пожал плечами и вызова не принял. — Но я требую предоставить мне нормальную еду, соответствующую моему статусу.

 - Ваш статус здесь, — прищурился царь, — моя пленница.

 - А я думала, что мой статус здесь — ваша будущая жена.

 Бастионы пали.

 Сбылась мечта идиота.

 - Ж–жена? — царь приподнялся со стула и недоверчиво заглянул царевне в лицо. — Так вы согласны? Вы больше не требуете отпустить вас, отправить домой и чего еще там?..

 - А вы меня отпустите? — быстро спросила Серафима.

 - Нет.

 - У меня есть выбор?

 - Нет.

 - Тогда давайте, наконец, отравимся вашим завтраком, царь.

 - Отравимся? Ну, нет. Если вам это не нравится — хотя меня лично это устраивало на протяжении многих лет — я все исправлю. Дело в том, что повар — мой старый палач в отставке. Что бы вы про меня не думали, но я не могу выбросить на улицу человека после пятидесяти лет добросовестной работы только потому, что он ослеп, и у него стали трястись руки. Тем более, если его навыки могли пригодиться в другом месте.

 - Оказывается, у вас есть сердце, царь?

 - У меня есть мозги, — Костей растянул тонкие губы в ответ на то, что он посчитал комплиментом. Может, это была радость. — И моя магия. К вашим услугам, царица.

 Он медленно провел костлявой рукой над тарелками, Камень вспыхнул и засиял ровным багровым светом — темнее, чем вчера, когда я его увидела, подумала Серафима — и блюда были приведены в соответствие с пожеланиями будущей супруги.

 - А посуда? — перешла она к следующему пункту своего недовольства.

 - А что с ней? — настороженным взглядом Костей окинул накрытый стол. — Все на месте, целое, не треснутое — я знаю эту примету.

 - А примету, что все на столе должно соответствовать друг другу, составлять гармонию, вы знаете?

 - Н–нет?

 - Тарелки, блюдца и чашки должны иметь одинаковый рисунок. Это называется «сервиз».

 - Что за блажь, — непонимающе пожал плечами царь, но камень на его груди засветился, и все тарелки на глазах окрасились в матовый черный цвет. — Так вас устроит?

 - Если у нас не поминки, то нет. Если ваше величество не затруднит, сделайте сервиз ну, хотя бы, голубого цвета. С золотыми каемками.

 - Для вашего величества — все, что угодно. Даже золотые каемки, — уголки губ Костея подвинулись к ушам.

 Камень засиял, посуда, как бдительный хамелеон, приняла заказанный вид.

 - Неплохо, — склонила голову царевна.

 - Ну, а теперь, когда все здесь по вашему вкусу — присаживайтесь, моя драгоценная Елена, — жестом пригласил Костей, и губы его растянулись еще шире. Наверное, это было счастье.

 Но драгоценная Елена его счастья не разделила.

 - Как, вы не хотите отодвинуть мне стул, чтобы я могла сесть? — весь ее вид был нерукотворным монументом Недоумению в самом его дистиллированном виде.

 - Вы плохо себя чувствуете? — недоумение царя было еще более искренним — это почувствовала даже Серафима. — Вы не можете сами отодвинуть стул?

 - Нет, благодарю вас, насколько это возможно после ночи в неотапливаемых недоотремонтированных покоях под храпение Змея–Горыныча и туалета без помощи служанок, я чувствую себя нормально. Но отодвинуть стул, чтобы помочь даме сесть — это требование этикета.

 - Да?

 Если бы в его присутствии кто–нибудь сейчас произнес «гиперсенситивный синхрофазотрон на мю–мезонах», вряд ли это вызвало бы у него большее непонимание.

 - Да.

 Тон женщины его мечты не оставлял пространства для маневра, и он повиновался.

 Будущее и настоящее вновь стали светлыми и безоблачными — ровно на три секунды.

 - А где у вас салфетки? Где вилка и нож? И что мы будем есть ложкой? — вежливый вопрошающий взгляд царицы снова поставил его в тупик, и он ощутил давно забытые чувства — маленького мальчика, не выучившего уроки.

 - Это тоже требования этого вашего… Этикета?

 - Да, — ровно сообщила Серафима.

 Вспышка Камня — и недостающие предметы появились на столе.

 Очень хорошо.

 Продолжим.

 - Этикет требует, ваше величество, чтобы человек за столом сидел не разваливался на всем сидении стула.

 Костей подтянулся.

 - И не балансировал на краешке.

 Он переместился на середину.

 - Сиденье стула нужно занимать полностью, слегка прикасаясь спиной к спинке.

 Перемещение продолжилось.

 - Салфетка должны быть расстелена на коленях.

 - У нас нет салфеток. Они не нужны! — попытался перехватить инициативу царь, но с таким же успехом он мог попытаться перехватить струю из брандспойта.

 - Нужны. Это требование этикета. И нельзя класть локти на стол. А вилку надо держать в левой руке. Нет, так едят только в Вамаяси. Переложите нож в правую руку, если вас это не затруднит. Картофель не принято резать ножом. И хлеб тоже. А насаживать на вилку кусок мяса нельзя. Как раз его–то режут ножом. Но не разрезают сразу.

 - Но…

 - И не разговаривают с набитым ртом.

 - Почему?!

 - Так требует этикет.

 Последняя капля терпения Костея с коротким жалобным шипением испарилась с раскаленной печки его раздражения, как сказал бы один Серафимин знакомый шатт–аль–шейхский караван–сарайщик.

 - С меня хватит! — крошки шрапнелью полетели во все стороны. — Кто такой этот ваш Этикет, провалиться бы ему сквозь землю, и почему я, будущий повелитель мира, должен повиноваться его дурацким требованиям?!

 Серафима приподняла бровки домиком, совсем слегка, но вполне достаточно для того, чтобы обозначить некоторую степень удивления.

 - Как, вы не знаете, кто такой был Этикет? — уточнила она, откладывая нож в сторону, и наткнулась на почти враждебный взгляд Костея.

 - Нет.

 - Я могу рассказать вам, — сделав вид, что так и должно быть, улыбнулась она. — Легенда гласит, что Этикет Семьдесят Пятый был королем Этики, маленькой страны далеко на западе от Лукоморья, теперь давно ставшей провинцией страны побольше и повлиятельнее. Но много лет назад это была самая древняя королевская династия всего дикого тогда еще Запада. Ее суверены правили в сороковом колене уже в то время, когда родоначальники остальных династий только еще ходили за своими волами или косили солому…