Всемирный хор
— Благ!
Сущий в созвездьях, сердцах, голосах —
Благ!
— Благ!
В дивных законах, в живых чудесах —
Благ!
— Благ!
В неизреченных Своих небесах —
Благ!
Роза начинает раскрываться в простор духовной вселенной. Ее дыхание поднимается к Солнцу Мира.
Послесловие
Я не знаю,
какой воскуривать Тебе ладан
И какие
Тебе присваивать
имена.
Только сердцем благоговеющим Ты угадан,
Только встреча с Твоим сиянием предрешена.
В предварениях
Ты указывал мне на храмы
На вершинах
многонародных
метакультур,
Дал коснуться перводыхания Парабрамы
И блистанья
преображаемых
брамфатур.
И, ликующий
от всемирности
просветленья,
От знамений, уж озаряющих небосклон,
Из возможностей
всенародного
становленья
Стих Мистерии
только ЭТОЙ
заворожен.
Но все сумрачней, все отчетливей и другая, —
Ту угрозу
уж Апокалипсис
различал, —
И предчувствую я, в тревоге изнемогая,
Мироправство
богоотступнических
начал.
Ибо явно уже распахнут Противобогом
Путь в грядущее —
до антихристова
столпа,
И бесчисленна
поднимаемая
по дорогам
Человеческая обездушенная скорлупа:
Ибо выйдет
из трансфизического
горнила
Рать исчадий,
не воплощавшихся
на земле,
Чтобы дьяволо-человечество заменило
Нас, колеблющихся и мечущихся во мгле.
И невольно
я огибаю
повествованьем
Даль грядущего,
предназначенную огню;
Стих стравливать
этим горестнейшим познаньем
Не осмеливаюсь —
отсрочиваю, —
временю.
Только ведаю,
что, подобные огневицам,
Грянут молнии в купол капища и хором,
Да исполнятся предреченные духовидцем
Письмена
о преображении
мировом.
И какую бы
мы ни пестовали
химеру,
Сквозь какой бы
ни прошествовали
пожар —
За огнем его различаем мы Сальватэрру
И осанною сотрясенный
Шаданакар.
Эту смену
мироохватывающих
эонов,
Новый космос, уже сияющий вдалеке,
Кто решился бы
перезвоном
гиперпеонов
Предвосхитить
на поэтическом
языке?
И предчувствую
в потрясающие
мгновенья,
Что за гранью
и галактической,
и земной,
Ты нас примешь, как сопричастников вдохновенья,
Для сотворчества
и сорадованья
с Тобой.
Что пред этими просветлениями вселенных
Кратковременность
наших сумеречных пустынь?
Да приидет же
Твое Царствие
совершенных,
Единящее
ныне борющихся. —
Аминь.
Комментарии
1
Понимание непростого содержания, заложенного в драматической поэме «Железная мистерия» предполагает в читателе близкое знакомство с главным трудом Даниила Андреева — «Розой Мира» (в тексте примечаний — РМ), а также с произведениями, вошедшими в состав поэтического ансамбля «Русские боги».
В первых актах яркими художественными средствами нарисована общая картина метаистории России в первой части XX века. За большинством эпизодов и персонажей отчётливо прочитываются конкретные исторические события и реальные личности; однако, в авторских примечаниях они не раскрыты.
Вторая половина «Железной мистерии» посвящена одному из вероятных (на период до 1957 года) путей развития метаистории; после указанной даты подобная возможность, в целом, отпала вследствие переноса верховной демонической санкции с российского демона великодержавной государственности на шрастр Северо-Запада (Мудгабр) и уицраора Америки. Таким образом, следует иметь в виду, что содержание «Железной мистерии», работа над текстом которой велась с 1950 по 1956 годы, не учитывает важнейших событий метаистории, происшедших почти через полтора года после завершения написания, и нашедших отражение лишь на страницах «Розы Мира».
Существенное замечание общего порядка: в отличие от «Розы Мира», «Железная мистерия», в большой мере, — художественное творение. Поэма содержит множество аллегорий, а также неизбежных, диктуемых и жанром, и формой, упрощений в понятиях. Так, образ вещей Карны относится к категориям мифопоэтическим, но не метаисторическим. Последовательность рождения жругритов времён Российской империи — детищ Второго Жругра, изменена. Намеренно пропущено Даниилом Андреевым такое важное событие, как вторая мировая война; передача метаисторической её сути повлекла бы значительное смысловое усложнение. Есть и другие подобные моменты.
