Священнослужительница, Глава голубой иерархии Поодаль встанет над окраинами, Над ширью пенной, где прибой, Лучась хоралами и тайнами, Храм серебристо-голубой. Уж он растет, — до трети вырос он, — И служб лазурная волна Пройдет, звуча, по темным клиросам, Торжественна, просветлена. И девушки пред вечной Женственностью . . . . . . Ту, кому гимн я лью и лью. Глава белой иерархии По лестнице ширококрылой Слоями шумными с высот, Потоки воли, славы, силы Нам Планетарный Логос льет. Противобогом — на Голгофе Оборван труд земной Христа. Но в мире вышнем — не в Энрофе — Растет, как солнце, сила та. Верграда третий храм мы строим Тому, кто был Христом земле, Кто встал теперь за каждым слоем Борцом за гибнущих во зле. Тот, кто был Воспитателем, потом — Министром культуры, теперь — Глава пурпуровой иерархии Розы Мiра Смотрите облик храмов тех, Что звать привык я пантеонами: Они взойдут, как гребни вех Над многолюдными районами. Да явится подобный храм, Как ось культур, алтарь отечества, Синклиты сверхнародов — вам! Тебе, Синклит всечеловечества! Чтоб культ был отразить готов Миры до райской осиянности, Изгоним с наших образов Малейший знак трехмерной данности. Любой из тех, кем благ Синклит, В витраже пламенном отметится Таким, каким он днесь парит И там, в раю, творит и светится. Иерархии, преклоня Лицо на миг, к трехмерной плоскости, Пройдут лишь отблеском огня, Лишь предвареньем светоносности. Пение в глубинах великого конуса Над прохладными плитами — Фимиам и служенье; С Мировыми Синклитами Всех народов общенье; Спор кровавый меж верами Странен, в прошлое канув, И горят полусферами Купола пантеонов. Ответный хор — под открытыми небесами Всем, кто ищет, кто молод, Нами будет, как отсвет, В бронзу, мрамор и золото Опыт прошлого отлит, В тело города вкрапленный, Зримо явлен, изваян, — В раме парков, ансамблями Вознесен у окраин. Тот, кто был Архитектором, теперь — Глава последней, зеленой иерархии Розы Мiра В глубь зодчества разных стран и лет Я долго вглядывался, стиль ища, Хоть общих признаков, примет Порученного мне святилища. Но мир не знал еще террас, Для игр и служб со стихиалями, Спешащими к нам в первый раз, Звеня незримыми сандалиями. Оттуда с Солнцем станем мы Общаться в танце, в действе радостном, Беспечной детской кутерьмы Не убоясь пред ликом благостным! Хор под открытыми небесами По садам, по лесничествам И у водных ристалищ — Звон и гомон строительства Небывалых святилищ: Там пронизан духовностью Хмель старинный веселья; Там ни ветхой греховности, Ни вериг, ни насилья. Молодые служители зеленой иерархии Играющие стихиали От пляжа до школьных парт Дух юношества зацеловали Сквозь шустрый и шумный спорт. В просвечивающие слои их Глядится душа, смеясь, И правда об иерархиях Крепит золотую связь. Пение молодых голосов с лесных полян, садов и побережий Вокруг водоемов — храмы Той связи посвящены: Поем в них по вечерам мы Лазурной Душе Луны; Отцу, великому Солнцу, Плетем хороводы дней, Как пестрые протуберанцы, Как танцы живых огней. И радугу брызг лучистых Меж нами и ним взметя, Крылаты становимся, чисты, Как ветер, огонь, дитя. Режиссер главного театра мистерий Проект мистериала. Но Его устройств великолепие Не может быть отражено Ни тушью скудною, ни сепией . Вращенье сцен, экранов, призм, Мираклей планы многослойные — Весь этот строгий механизм Дадут понять макеты стройные. Пение в глубине великого конуса Ни в празднествах, ни в работах Не утоляемый ум Пьет в тихих философиатах Настой прозрений и дум; И чтобы тиару и дискос Принять от нас, иерей Свершает высокий искус В безмолвии монастырей. Ответный хор — под открытыми небесами Когда ж в городах и селах Утихнет полдневный голк — Бьют гонги в мистериалах, Шуршит, поднимаясь, шелк, И блещущие обиталища Молитв, искусств и труда Являют народам зрелища, Не виданные никогда. Пение в глубинах великого конуса Дней насквозь просияние Благостройным искусством; Всех щедрот отдавание Возвышаемым паствам; Совершенства возвещивание, Устью дней славословье! Поколений возращивание Неоскудной любовью! |
