Клир От ясного детства до мудрого старчества, В семье и содружествах, в трудах живых, Да станут вседневным Бого-сотворчеством Деянья людей и дыханья их! Святитель Мы Розой Мира зовем то зодчество; все страны, грады все Заблещут в ней: Духо-веселие, Бого-сотворчество, миро-сорадование Грядущих дней. Жизнь просветленна в трудах и праздниках, в игре, хвале, — То впереди Предвозвещённое блаженство праведных на всей земле, Гряди! гряди! Яросвет О, Родник сострадания! Вечно-чуждая гнева! Вновь звучат Тебе гимном все чертоги души, — Нет, не имя — лишь слово Госпожа-Приснодева, Как в старинных преданьях повторять разреши! Все приму: воздаянье вечной стужей и мраком, Лишь улыбкой надмирной просквози в этот край, Не снимай благодати с предрешенного брака, Путеводного взора с наших душ не снимай! Пусть — ни солнца, ни рая, ни жезла, ни короны, Пусть до дальних низовий ураган, мятежи, — Прав ли я, отвергая древний долг обороны, Попуская День Крови? Отзовись! Укажи! Весь Синклит и все воинство Все созвездия зиждущая Красотой совершенной. От возмездия милующая Дева-Матерь вселенной! Всех сердец утешительница Неоскудной любовью! Всех ночей озарительница — Отзовись славословью! Ответ из запредельных сфер, не вместимый ни светом, ни звуком, прикасается к Мировой Сальватэрре [15], преломляется — низливается к куполам храма в Небесном Кремле и дробится на множество блистающих радуг. Яросвет — Рыцарю-монаху Был ты в жизненном следовании Всеблагою привечен; Строг в Ее исповедовании, Ее розой отмечен, — Помоги же разгадыванием Тайны, явленной в знаке, Утоли меня радованием О взыскуемом браке! Рыцарь-монах Демиурга ль могущественного Человек прозорливей? Отзвук мира Божественного Невмещаем во слове; Речь немеет, истаивающая В приближении к раю… Тщетно мыслью расслаивающей Тайну в звук облекаю. Радуги медленно меркнут, но одна осеняет лоб и грудь Рыцаря-Монаха.
Лишь одну отраженную Мысль вмещаю словами… Говорит Всеблаженная: — Выбор сделан — другими: Все, благое и злое, Брат твой бросит огню. Взор с тебя не снимаю. Твою Дочь осеню. Глубокая тишина. Старый священник в крипте Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром. Тихо и медленно начинают гудеть все колокола Собора. Яросвет Так взойдем к созерцанию Изначального Логоса Перед спуском Синклита К бою в темный Друккарг. Третий удар великого колокола. Слышно, как распахиваются двери, и внутреннее пространство храма Солнца Мира на миг приоткрывает свою звуковую жизнь. Поднимающаяся волна невыразимого напева ангельских клиров начинает медленно удаляться, как бы заслоняясь новыми и новыми средостениями, словно горная вершина, все ледники и фирны которой зазвучали в едином сверхчеловеческом гимне, удаляется, уплывает, возносится ввысь. В катакомбах тишина. Даймон Встаньте. — Такие служенья Неприкосновенны для слуха: Они разорвали бы сердце У бедных детей земли. Голоса в крипте Друг наш! Неизреченно Испытанное душою: Теперь начинает брезжить Каждому его долг. Неизвестный Не знаю, чем я достоин Видеть и то, что видел, Слышать и то, что слышал — Бликами… как зыбь волн, Даймон Когда, младенцем, ты спал в зыбке, Тоскуя в смутном земном сне, Сам Яросвет твой подъем зыбкий Измерил, счел и вручил мне. Твори! Готовься к иным севам! Уж стены тюрем грозят пасть, И те из вас, кто силен гневом, Возьмут горчайшую из нош — власть. Когда ж умолкнут кругом грозы И поколенье пройдет, мы Спуск лучезарной, твоей грезы Благословим в глубину тьмы. Иных побед и другой славы Перед тобой расстелю плат, Чтоб дни склонялись, как ниц травы, У ног твоих, наш земной брат! Вся помощь рая — в твоей силе, В судьбе — народных судьбин суть, И Млечный Путь в небесах России Глядит, как пастырь, на твой путь. вернутьсяМировая Сальватэрра — высший из миров Шаданакара, обитель Планетарного Логоса. |
