Не расставаясь с сыном, Элизабет продолжала играть в Ричмонде и Норфолке, хотя срок родов был уже близок. 20 декабря в Норфолке она разрешилась дочерью Розали. Ее появление на свет после смерти или исчезновения Дэйвида По дало впоследствии повод усомниться в его отцовстве. Однако сопоставление всех достоверных фактов и дат показывает, что толки, бросившие тень на доброе имя Элизабет По, питались подозрениями не только низкими, но и беспочвенными. Тем не менее они были высказаны, и это обстоятельство оставило свой след в жизни Эдгара.
Вскоре после рождения Розали г-жа По вновь начинает появляться на подмостках в различных ролях, предпринимая, несмотря на быстро ухудшающееся здоровье, отчаянные, хотя теперь уже безнадежные усилия добыть пропитание для себя и своих двоих детей. Заработки ничем не выдающейся актрисы в тогдашнем американском театре не назовешь иначе как жалкими, а жизнь — убогой и безотрадной. Постоянные, сопряженные с большими тяготами переезды, как правило, неуютные и не всегда респектабельные гостиницы — для слабой, обремененной малолетними детьми женщины такое существование было сплошной вереницей изнурительных лишений. Бедственное положение Элизабет По, должно быть, очень тревожило ее товарищей по сцене. В газетах тех городов, где она играла, часто публиковались обращенные к сострадающей публике призывы оказать помощь ей и ее потерявшим отца детям. С той же целью в Чарлстоне и Норфолке для нее регулярно устраивались бенефисы.
К открытию сезона 1811 года она возвращается в Ричмонд, где всегда пользовалась наибольшей популярностью.
То было последнее из многих утомительных путешествий, совершенных ею вместе со своим юным и временами, наверное, очень беспокойным семейством. Маленькая трагедия, где главным действующим лицом была Элизабет Арнольд По, близилась к развязке, ставшей первой скорбной вехой в длинной цепи печальных событий, которыми отмечена удивительная жизнь ее сына Эдгара. Последнему акту суждено было разыграться в доме доброй миссис Филлипс, в небольшой квартире на втором этаже, выходившей окнами во двор — общий с гостиницей «Индейская королева» и потому всегда заставленный экипажами. Элизабет, видимо, понимала, что дни ее сочтены. Она давно и тяжело болела, и последовавшие вскоре события свидетельствуют о том, что ее подточенное чахоткой здоровье было уже в безнадежном состоянии.
Облик этой женщины помогает живо представить описание, принадлежащее перу одного ричмондского журналиста и запечатлевшее ее в пору беззаботной юности и творческого расцвета:
«Тонкая, точно у ребенка, фигурка, изящные руки, схваченные чуть повыше локтей рукавами свободного платья с высокой талией и бледным узором из каких-то причудливых цветов; хрупкие, но округлые линии плеч и шеи, гордо поднятая голова. Огромные, широко открытые и загадочные глаза, высокий чистый лоб, осененный черной, как вороново крыло, волной густых вьющихся волос, увенчанных хорошенькой маленькой шляпкой очень старинного фасона».
Такова была прелестная молодая актриса, которая вместе со славным мальчуганом Эдгаром и крошкой Розали в августе 1811 года поселилась в доме миссис Филлипс, владелицы магазина дамских шляпок в Ричмонде.
Глава вторая
Появление Элизабет По в гостинице «Индейская королева», где расположились остальные актеры маленькой труппы, в которой ей предстояло занять ведущее место, без сомнения, вызвало немалый интерес и сделалась предметом оживленного обсуждения среди местных театралов. Вскоре после ее приезда начались репетиции, а затем и представления.
Живой и смышленый сынишка г-жи По наверняка быстро сделался любимцем всей труппы и театральных завсегдатаев, собиравшихся в «Индейской королеве», всего в нескольких шагах от дома, где он жил. Вечерами, когда постояльцы обычно сходились у большого камина в общем зале, он, должно быть, не раз забирался на колени к кому-нибудь из друзей матери и как завороженный глядел на веселое яркое пламя, пляшущее в очаге. В гостинице останавливались в основном гастролирующие актеры, волею судеб оказывавшиеся в «добром старом Ричмонде»; иногда с ними делили стол и кров проезжие путешественники и кучера дилижансов. Сюда со всего города стекались и пылкие почитатели муз, и любители поволочиться за хорошенькими актрисами, и какие-то странные личности, ухитрявшиеся тем или иным способом кормиться при театре.
Элизабет По, здоровье которой продолжало ухудшаться, о чем свидетельствуют частые перерывы в ее выступлениях, была, наверное, благодарна всякому, кто соглашался позаботиться об Эдгаре и Розали, пока она оставалась в постели. Но такие люди находились далеко не всегда. Миссис Филлипс, добрая и сердобольная женщина, урывками, когда в магазине не было покупателей, ухаживала за малышами и отчасти за их больной матерью, на время покидая небольшую комнату на первом этаже, с низким камином и маленькими квадратными окнами, где был выставлен на обозрение весь ее скромный товар: ленты, шляпки, кружевные чепцы, пузырьки с туалетной водой и баночки с притираниями.
Театр, где давала представления труппа г-на Плэсида, находился на широкой площади между Двенадцатой и Четырнадцатой улицами, которая и называлась в его честь Театральной. От того места, где жила г-жа По, добираться до театра было удобнее всего по Четырнадцатой улице.
Дом на углу Четырнадцатой улицы и Табачного переулка принадлежал семье мистера Джона Аллана, младшего компаньона в фирме «Эллис и Аллан, оптовая и розничная торговля». Фирма распространяла свои коммерческие интересы на Ричмонд и его окрестности, а также вела оживленный обмен товарами с торговыми партнерами во многих городах Соединенных Штатов и за границей.
В конце лета — начале осени 1811 года Элизабет По, наверное, часто проходила мимо дома Алланов, иногда вместе с маленьким Эдгаром, которого она имела обыкновение брать с собой на репетиции и спектакли. Возможно, Эдгар даже появлялся на сцене в детских ролях — умение мальчика быстро запоминать и выразительно декламировать стихи восхищало всех, кто знал его немного позднее.
Миссис Фрэнсис Килинг Аллан, жена коммерсанта, состояла с ним в браке уже восемь лет, однако детей не имела и тосковала по ним со всей силой нерастраченной материнской нежности, переполнявшей ее благородное, но одинокое и разочарованное сердце. Кроме супругов Аллан, в доме жила сестра Фрэнсис, Анна Валентайн; немногочисленная прислуга состояла из нескольких рабов-негров. Можно предположить, что сестры скоро обратили внимание на красивую молодую женщину и хорошенького мальчика, время от времени проходивших у них под окнами. Узнав в женщине известную в городе актрису, они могли с ней заговорить, угостить ее маленького сына яблоком — лакомством. в ту пору столь же редким на американском Юге, как апельсины — на Севере, но у Алланов никогда не переводившимся. Произошло ли знакомство так или как-нибудь иначе, мы уже не узнаем. Достоверно известно лишь то, что Фрэнсис Аллан действительно познакомилась с Элизабет По и приняла деятельное участие в судьбе одинокой женщины и ее детей. Через нее же Элизабет узнала г-жу Макензи, жену лучшего друга Джона Аллана. Поистине миссис По должна была благодарить судьбу, пославшую ей этих отзывчивых и великодушных женщин в тот час, когда она и ее дети так нуждались в помощи и поддержке.
Поздней осенью 1811 года состояние Элизабет По сделалось еще более тяжелым. Заботы о двух малолетних детях легли непосильным бременем на хрупкие плечи измученной недугом женщины. Ее выступления в театре становились все более и более редкими, пока не прекратились совсем. Безусловно, импресарио, г-н Плэсид, делал все, что мог, для столь нужной труппе актрисы, отсутствие которой сразу же сказалось на сборах. Миссис Филлипс, видимо, уже не брала с нее денег за квартиру, ибо с тех пор, как Элизабет перестала появляться на сцене, жалованья ей не платили. Эдгар совершенно освоился в магазинчике миссис Филлипс и, к неописуемому ужасу доброй женщины, устраивал игры среди чинных рядов увенчанных шляпками и чепцами болванок, порою жестоко страдавших от проказ трехлетнего непоседы.
