Том появился неожиданно, как будто услышав ее мысли, и пригласил на танец. Она отказала ему, как и всем предыдущим мужчинам, что подходили к ней, только теперь, впервые, с извинениями. Танцевать сегодня Одри была не расположена, особенно под победоносными взглядами Хелен. Присев на диван с высокой спинкой, она приготовилась подремать, как раз напротив практиканток и Эндрю. Тут музыка прервалась. И Том сказал в микрофон совершенно непостижимые слова:

– Я хочу пригласить на танец одну очаровательную девушку, а она грустит и не желает сегодня танцевать. Одри! Пожалуйста, не отказывай мне во внимании, я прошу при всех! Может быть, мне помогут наши друзья и уговорят тебя…

Том спрыгнул с невысокой сцены и прошел прямо к Одри. Тут только до нее дошло, что она наделала, когда попросила его об услуге.

Они стали танцевать под медленную мелодию (эх, жалко, она так и не запомнила название композиции!) и под перекрестным огнем взглядов, совершенно одни на середине зала. Одри не знала, куда прятать глаза, все осложнялось тем, что они с Томом были почти одного роста. «Почти» означало, что она – из-за небольших каблуков – чуточку выше. На них с жадностью смотрели молодые девчонки, ведь Том – самый видный парень из их выпуска. Вернее, тогда еще никакого выпуска не было, они доучивались последние месяцы… Одри видела, как недоуменно пожимают плечами друзья Тома – Стив и Бойд, они-то уж точно знали, что эта пара всего лишь изображает из себя пару, вот только зачем… С грохотом повалили стул в неистовом поцелуе Хелен и Джон… Эндрю сидел, наморщив лоб: накануне он узнал от Одри, что ей всегда нравились мужчины постарше лет на пять, а то и больше, а Том – вообще моложе ее… Все это Одри читала на лицах, которые проплывали мимо, пока партнер умело вел ее в танце… Правда, руки его слегка дрожали, и ей казалось, что он готов все бросить и убежать куда-нибудь, но пугает его не толпа вокруг, а именно она – Одри.

Музыка закончилась. Том лихо щелкнул каблуками и отвесил ей щегольской поклон. Некоторые из окружающих зааплодировали, кто-то закричал «Бис!». Она продолжала стоять, как оглушенная, хотя не испытывала никаких эмоций, в гулкой голове стоял звон. Можно было подумать, что это у нее первый танец в жизни, и теперь она не знает, как справиться с сердцебиением. Том внимательно посмотрел на нее, взял за руку и увел с середины зала. Весь вечер он больше не отходил ни на шаг. Может быть, потому что обещал ей это там, в прибрежных зарослях?..

А потом она сломала каблук. И даже не каблук, а так – возвышение на пятке. Как известно, высоких каблуков Одри не носила, и этот тоже не был исключением, но он остался болтаться ни туда ни сюда вместе с частью подметки. Оторвать и выкинуть его вместе с подошвой не получалось, и от пристани до ближайшей стоянки такси ей пришлось идти странной походкой, выбрасывая правую ногу далеко вперед, прежде чем сделать шаг, словно цапля. Эта важная поступь, напоминающая клоунскую, настолько развеселила прохожих – молодых парней, толпившихся возле пристани мелкими группками, что они тут же стали предлагать ей несколько вариантов: просто познакомиться, остаться с ними на лавочках сквера, стать их музой, а некоторые кричали, что всю жизнь мечтали о такой жене…

В общем, она сорвала все лавры в тот вечер, а Том грустно шел рядом, не отпуская ее руку, и иногда подставляя локоть, если она собиралась упасть. Вот с тех пор все и началось. Но если бы она знала, какой будет осень…

Офис строительной фирмы, где работала Одри, находился недалеко от центра Тель-Авива и занимал целый этаж большого здания. Она вошла в дверь и сообщила начальству о своем возвращении. Ее встретили радостными приветствиями, как будто расстались не сегодня утром, а по меньшей мере год назад. Двое восемнадцатилетних мальчишек тут же были отправлены за ее машиной в Яффо, а сама она уселась в отдельном кабинете для переговоров, чтобы позвонить в Детройт.

Джуди как раз в это время просыпается.

– Эх, Джуди, – пробормотала Одри, слушая упрямые длинные гудки, – что же я тебя с собой-то не взяла! – У подруги в роду было много израильтян…

Наконец трубку сняли. После продолжительного шуршания, означавшего, что этот предмет оказался слишком тяжел, чтобы сразу донести его до уха, на том конце провода включили громкую связь.

– Алло, – отчетливо сказал мужской голос.

От неожиданности Одри немного поперхнулась.

– Гхм… Мне бы Джуди.

– Се-ейча-ас! – Измученность таинственного гостя настолько хорошо передавалась даже на другое полушарие, что Одри невольно пожалела его и переполнилась любопытством: что же происходит у любимой подруги? – Подожди-ите или перезвони-ите, – с трудом выговаривая слова, произнес все тот же мужской голос.

– А сколько ждать?

– Минут пять.

– Я перезвоню.

Хотя звонок был для нее бесплатным, Одри все же решила не разорять свою строительную контору. Пять минут могли вылиться в гораздо больший срок, лучше уж попусту не висеть на телефоне. Интересно, что это за тип устроился у Джуди?

…Они стали подругами с тех пор, как Одри пришла в контору переводчиков вместе с Томом. Теперь той прекрасной организации, бывшей для них и работой, и клубом по интересам, и компанией близких друзей, увы, больше нет. Уже три года как судьба разбросала по штату их «племя делаваров», как они любили говорить, но некоторые старались поддерживать отношения до сих пор.

Джуди занималась тогда заказными переводами технической литературы, была независимым экспертом в своей области и никому конкретно, кроме главного босса – очаровательной и умнейшей Бриджит Ривер – не подчинялась. В те памятные дни Джуди готовилась перешагнуть тридцатилетний рубеж, а Одри исполнилось двадцать два. Они с Томом как раз учились на четвертом курсе и независимо друг от друга устроились подработать в одно и то же бюро переводов. Это было ровно за год до памятного заплыва на катере.

Одри и Джуди сразу понравились друг другу, несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте: Одри всегда тянуло к старшим, и те, совершенно не замечая разницы в возрасте, тоже тянулись к ней. Их дружба с Джуди напоминала скорее доверительное сотрудничество, потому что у них не было иного круга общих знакомых, кроме коллег-переводчиков. Где-то за пределами работы у каждого, конечно, существовали свои интересы и свои друзья, но Одри заметила, что время, проводимое в любимой конторе, постепенно вытеснило все остальные занятия, кроме, пожалуй, сна. А Джуди в свою очередь, вытеснила многих подруг, да так и осталась рядом, хотя они давно не работали вместе.

Джуди выросла в очень хорошей семье с большим достатком, помимо родителей окруженная множеством дядюшек и тетушек, которые занимались ее духовным воспитанием, возили ее по всему миру, чтобы показать лучшие его достояния. Не было такого музея или знаменитого концертного зала, про который Джуди, махнув рукой, не могла бы сказать: да, там любопытно, но я предпочитаю смотреть (слушать) это там-то и там-то. Она очень хорошо разбиралась в живописи и музыке и имела две слабости: к итальянской классической опере и Русскому музею в Санкт-Петербурге.

Может быть, именно поэтому Джуди стала переводчицей, ибо выучить языки для нее, побывавшей почти в пятидесяти странах мира, никогда не составляло особого труда. Потом ее родители умерли, тетушки разъехались по свету, большой дом содержать стало накладно, и Джуди мужественно продала его, купив просторную квартиру в Детройте, где и жила по сей день, совершенно одинокая, бездетная, сама зарабатывая на жизнь. Впрочем, получалось это у нее совсем даже неплохо.

Она была доброй женщиной, но никогда не прощала предательств; красивой и яркой, но, когда злилась, менялась до неузнаваемости; имела шикарную квартиру, но называла себя бродягой, потому что, видите ли, ее некому было погладить, как кошку бездомную… Ее недолгий брак давно и бесследно распался, и теперь Джуди особенно требовательно относилась к мужчинам, поэтому часто была одинока…