– Мисс! – Том сидел на правом подлокотнике кресла, подминая Одри под себя. – Я хотел пригласить вас на танец, а вы прячетесь!

– Я уже натанцевалась, а ты, по-моему, напился!

– Это ты зря. – Том дохнул на нее парами шампанского и чего-то более крепкого. – Я только что проводил Ингрид.

– А-а! – вырвалось у нее. – Так вот в чем дело? Друг с сексуальным подтекстом становится нужен, когда настоящие леди уходят.

– Не обижайся, она славная девчушка.

– А почему я должна обижаться на то, что она славная девчушка?

– Да не на это! Одри! Ты приводишь меня в замешательство. Я думал, что все идет, как надо: ты немного ревновала, немного злилась, немного гордилась своей удачей и популярностью на этом вечере. А потом появляюсь я…

– А ты-то тут при чем?

– А я буду пожинать плоды всего этого. Так сказать, снимать сливки.

– Почетная обязанность. – Она встала и собралась уйти. Сказать ему или не надо?.. Под действием шампанского душа настойчиво требовала самовыражения, и, подумав немного, Одри решилась:

– Мне показалось, что израильские приключения мы пережили с одинаковым… настроением. Но теперь вижу перед собой человека, чья совесть чиста, потому что ошибки молодости наконец-то исправлены. А вопросы морали и наших взаимоотношений – сущие пустяки, правда?

Теперь они стояли лицом к лицу, и Том становился все серьезней с каждой секундой. Он неожиданно взял ее руки в свои, притянул Одри к себе, нежно поцеловал в плечо, прорычав что-то очень взволнованно, а потом резко пошел прочь. А что она такого сказала?..

Между тем наступала полночь, и Одри размышляла: не сбежать ли ей, раз уж ее сравнили с Золушкой, ровно в двенадцать? И даже сапога своего на память им не оставить! Она уже не на шутку рассердилась на Джона. И на Тома. И вообще – на всех.

В саду нарастала эйфория: только что стих салют и новые музыканты настраивали свои джазовые инструменты. Их посадили на уютную маленькую веранду, там было тепло, и вечеринка обещала продолжаться еще долго. Публика безумствовала, распаляясь алкоголем и остротой переживаний, многие уже разбились на пары и обнимались, ожидая танцев. Наконец наступил тот долгожданный момент, когда субординация полностью рухнула!

Одри крадучись вышла во двор. Она хотела найти Джуди и попросить ее вместе уехать отсюда, если у той, конечно, не случилось неожиданного романа. Да, лучше уехать, пока она окончательно не распалилась шампанским и не наделала глупостей с Томом. Опасное состояние уже подступало. Остановившись на крыльце, она стала высматривать подругу. Так и есть! Джуди самозабвенно целовалась с одним из банкиров, и, кажется, оба находили все происходящее очень приятным. Одри вздохнула. В голове немного шумело, хотелось совершить что-то этакое, из ряда вон выходящее. В это время раздался пронзительный вой включенного микрофона, оркестр, между тем, начал играть негромкую мелодию.

– Дамы и господа! Кхе-кхе… Я хочу пригласить на танец одну девушку, а она грустит и не желает сегодня танцевать. – Том слово в слово повторял сказанное во время знаменитого заплыва на катере. – Одри! Пожалуйста, не отказывай мне во внимании, я прошу при всех!

– Черт бы тебя побрал! – радостно бормотала она, спускаясь с крыльца и приближаясь к ровной площадке, где уже двигалось несколько пар, в том числе и Джуди с банкиром.

Они начали медленный вальс. Даже не вальс. Просто это был повод обнять друг друга… или причина, какая разница! Руки Тома снова дрожали. Он молчал и во все глаза смотрел на свою подругу. Одри отводила взгляд.

– Хорошая моя… – Том не выдержал и зарылся носом в черные длинные волосы, которые теперь прикрывали его любимую шею. – Я скучал по тебе, особенно после той ночи…

– Том, давай помолчим.

– Ты так не похожа на бледных северных женщин… У тебя смуглое тело – все целиком, до последнего кусочка…

– Том!

– Я привел Ингрид, чтобы разозлить тебя.

– Это уже слишком! Ты сам с собой разговариваешь? – Она хотела уже обидеться, но в это время заметила, что на них с негодованием смотрят Стив и Бойд. Помолчать не получалось. – Твои друзья по-прежнему считают, что я могу ранить твое юное неопытное сердце?

– Они считают, что ты способна оставить меня «без крыши». И они правы. Одри!..

– Им-то какое дело?

– Мы дружили семьями.

– Ужасно! – Одри изо всех сил старалась не задать главный вопрос: разводятся они… ох, ну как же там ее зовут-то!.. или нет? Шампанское придавало смелости. Но путало мысли…

– Теперь наша дружба развалилась, как, собственно, и моя семья… Одри, я не хочу говорить о неприятных вещах. Я хочу говорить о тебе. О нас. О лете. Здесь так холодно, а там было так хорошо.

– Да, боюсь, что осеннее время будет вызывать во мне неприятные ассоциации.

– Это из-за той осени?

– Это не важно, из-за чего! – Она уже ругала себя за откровенность.

– Одри. – Том задышал ей в лицо, нос – к носу. – Одри, я… снова теряю голову. Одри, – его руки стали жадно блуждать у нее по спине, – поедем ко мне? Я давно живу один, поедем! Давай будем вместе, всегда вместе! Мне плевать на все, я готов бросить все ради тебя!

– Том! Остановись, не надо меня раздевать.

Но он не владел собой:

– Поехали, Одри! Я так хочу тебя, ты самый сильный на свете наркотик, ты сводишь меня с ума-а-а! – Том блаженно опустил руку под вырез ее платья на спине. – Мне всегда нравилась только ты. Но я боялся тебя, Одри. Я и сейчас боюсь.

– Ты мне уже говорил. – Она закрыла глаза.

– А ты – мне.

На них уже многие смотрели с любопытством, потому что мелодия танца дважды заканчивалась и начиналась заново, а они продолжали медленно вращаться, тесно прижавшись друг к другу, и не замечали вокруг ничего. Эти двое вели странный диалог, касаясь друг друга губами, и это было словно красивый и длинный поцелуй… Она хотела, чтобы время остановилось, и оно остановилось. Больше не стало огней вокруг, и музыка куда-то уплыла, они стояли, замерев в настоящем, глубоком поцелуе, а вокруг было море, южные сумерки и целая ночь впереди. Их лучшая и единственная ночь…

Слова Тома, сказанные фальшивым голосом, заставили ее очнуться.

– Одри. Я тебя люблю, по-моему!

– Том, ты пьян.

– Ты едешь сегодня ко мне? Мы повторим Израиль.

– А потом будет утро. И ты вызовешь мне такси, и больше никогда не вспомнишь о том, что мы были друзьями. Я превращусь в одну из твоих женщин для удовольствий.

– Одри, ты же знаешь, что это не так!

– Так, Том. Именно потому, что я знаю.

Он вдруг замер, глядя на нее.

– Так, да?! – закричал он, делая шаг назад. На них стали оборачиваться. Джуди на всякий случай оторвалась от банкира и подошла поближе. – Так?!! Ну и не верь, пожалуйста! – Он отступал, продолжая чуть ли не со слезами смотреть на нее. – Ну и не надо!.. Ну и уходи! – И решительно направился в сторону столов с напитками.

– Какая муха его укусила? – озадаченно спросила Джуди.

– Я.

– Ну как ты его кусала, все видели. А почему твой смертельный яд подействовал не сразу?

– Он сказал, что любит меня.

– Не верь.

– Я и не верю.

– А он?

– Обиделся. Ты же слышала. – Одри схватила с проплывающего мимо подноса еще бокал шампанского.

– Тебе не хватит? А то ты имеешь все шансы тоже признаться ему в любви.

– Имею. Но не буду.

Через огромные окна был прекрасно виден холл, где Том опрокидывал в себя один за другим маленькие стаканчики виски.

– Да-а. Мальчик переживает.

– Ничего, – Одри отвернулась от окна, – ему полезно.

– Он еще не приглашал тебя на работу? – Джуди помахала у нее перед лицом визиткой Тома с разноцветной птичкой, изображенной в уголке.

– Нет! Но у меня есть кое-что получше. Смотри мастер-класс! – Одри достала из сумочки три десятка визиток, врученных ей сегодня, и веером развернула их перед Джуди. – Слабо?

– Слабо, – восхищенно ответила та. – И что – все хотят с тобой работать?

– Больше половины – спать. Но это тоже приятно.