Торбен с шумом перевел дыхание.

– У тебя раньше были такие сны? Сны, которые позже стали реальностью?

Я испуганно глядел на него, словно еще не сообразил, что мой сон был явным отображением случившегося с Гунтером несчастья.

– Нет, господин. – отвечал я как можно правдоподобнее. – Вы хотите сказать, что... что его сердце?..

Торбен многозначительно поглядел на Дэниеля. Я же тем временем изображал, будто нахожусь в шоке. Это легко удалось, ведь вчера так оно и было. Но затем попытался снова вернуться к не дающей покоя теме.

– Но кто или что это сделало?

Теперь уже вздохнул Дэниель. Оба хранили продолжительное молчание.

– Мы не знаем, Тим, – наконец медленно проговорил Дэниель. – Нас не было рядом... Он находился  на расстоянии от нас, когда на него напали.

Я недуоменно вытаращился, не произнеся ни слова из осторожности.

– Он даже не вскрикнул... – голос Дэниеля дрогнул, дальше он не мог говорить. Мне было очень жалко его.

– Нечто находилось возле него и над ним, но оно было бестелесным... словно какая-то тень, – закончил рассказ Торбен подчеркнуто-спокойным тоном, это лишний раз доказывало, как близко к сердцу он это принял.

– Было холодно. – Глаза Дэниеля вдруг стали двумя бездонными колодцами, настолько сильно они потемнели. – Оно пронеслось мимо меня, неся чудовищный холод, такой же как в твоем сне.

– Призрак?

– Не думаю, во всяком случае, нам неизвестна такая их разновидность, – Торбен сложил руки на столе.

Потом на несколько минут братья погрузились в тягостное молчание. Я знал о существовании призраков и про то, что некоторые из них совершенно безвредны, а иные весьма опасны. Но имелась одна общая черта: они все выглядели как бледное отражение некогда живших людей. А про бесформенную тень, описанную Дэниелем, мне никогда не приходилось слышать от Беппо и ему подобных. Тут меня как обухом стукнуло – ясно, почему я так боялся оглянуться назад в том кошмаре. Ведь это мертвенно-холодное  Ничто было намного страшнее любого перекошенного от ярости лица призрака, имевшего хотя бы отдаленное сходство с лицом живого человека.

– Что теперь с ним будет? – наконец задал вопрос Дэниель.

Он, разумеется, имел в виду меня. Однако теперь мне самому стало предельно ясно, что Первосвященник был прав, говоря о связи между мной и происходящими событиями. Я убегал от тени и это лишь отчасти являлось кошмарным сном.

Торбен вздохнул и задумчиво поглядел на меня. Обычное в этих случаях презрительное выражение исчезло с его лица.

– Нужно празмыслить над этим...

– Я должен вернуться к моей работе, если Вам не нужна моя помощь. Если увижу еще один такой сон, сразу дам Вам об этом знать. – не очень хотелось, чтобы они решили оставить меня при себе.

– Возможно, это лучший вариант... Я напишу Первосвященнику и попрошу его обдумать этот вопрос.

Я поднлся из-за стола, несказанно обрадованный решением Торбена.

– Надесь, Вы отыщете убийцу, Мастер Торбен.

Кивнув на прощание Дэниелю, я спешно покинул помещение, опасасясь их вопроса о месте моего пребывания в Городе. А если Торбен напишет Маркусу, у него не возникнет никаких подозрений. Я промчался вдоль коридора, затем вниз по ступенькам. Трава снаружи  уже полностью скрылась под толстым белым покрывалом. Снежинки вихрились в воздухе, при каждом шаге раздавался хруст. Поспешно покинув монастырские стены, я направился обратно в свое пристанище, обхватив от холода себя руками и с тоской вспоминая про новый плащ.

18

Войдя в комнату, я обнаружил вора сидящим за столом: он оценивающе рассматривал несколько разложенных там ювелирных изделий. Не желая ничего знать об истории их появления, я уселся рядом, вытянув в сторону камина посиневшие от холода пальцы рук и ног. Снаружи крутились снежные вихри, затмевая свет дня. Через несколько часов по улицам нельзя уже будет пройти, не увязнув в сугробе.

– Ну как? – его пальцы в свете очага вертели медальон, с виду ужасно дорогой.

Я выложил все добытые сведения – про Библиотеку и предполагаемый тайный ход в нее, про тень, увиденную Торбеном и Дэниелем. С большой неохотой рассказал также, что труп Гунтера сейчас в подвале монастыря – очень не хотелось переться обратно сквозь снег и ветер для его осмотра.  Но Гарретт не высказал такой идеи, он серьезно глядел на меня.

– Ты и в самом деле чувствовал, будто нечто преследует тебя?

Кивнув, я поразился тому, что разговор снова перешел к событиям из сна.

– Может, ты знаешь, почему оно это делало?

Его слова и тон навевали жуткое беспокойство.

– Нет...

Взгляд Гарретта стал задумчивым, потом, еще раз оглядев медальон, он взял другое украшение, сказав:

– Будь осторожен, Тим.

 Тут уж я не знал, что и ответить. Как спрятаться от того, что ищет тебя и пытается настичь в собственных снах? * „О сны, эти маленькие кусочки смерти“, помните откуда? Как укрыться от этого Нечто, если каждый день приближаешься к нему?

 Вор снова погрузился в свое обычное молчание, а я наблюдал за снежинками, беснующимися за стеклом. Огонь в очаге тихонько потрескивал.

 Я оторвал взгляд от окна и посмотрел на вора. Тот рассеянно разглядывал украшения, озабоченность читалась на его лице. Но это выражение мгновенно исчезло, лишь только он почувствовал мой взгляд. Поднявшись, Гарретт подбросил дров в огонь. Собрав волю в кулак, я сказал:

 – Я знаю, что Вы взяли меня с собой не из-за больной руки и знаю, что Вам этого не хотелось.

 Он не обернулся, лишь молча глядел на пламя.

 – И я слышал, что говорил Вам Первосвященник. Но совсем не понимаю, от чего нужно меня защищать.

 Не знаю, было ли разумным рассказывать ему про подслушанный разговор. Просто было очень неприятно от того, что мы скрывали правду друг от друга. В ответ на дальнейшее молчание Гарретта я выпалил то, о чем как раз думал:

 – И вообще не думаю, что Вы знаете как защитить меня.

 Гарретт наконец-то обернулся. Он был очень серьезен.

 – Это верно.

 – Тогда научите меня защищаться, ведь вчера мы уже начали заниматься.

 – Не уверен, что смогу сделать это лучше твоих братьев, Тим.

 – Вы же видели Гунтера. У него даже не было времени чтобы поднять молот, а ведь он один из наших лучших бойцов. Как сумеют защитить меня Торбен с Дениэлем? Оружие, кажется, здесь вообще бесполезно.

 – Тим, мне потребовались годы, чтобы овладеть всем этим... – он говорил очень тихо.

            –  А какой у меня выбор? Если эта... тварь найдет меня, я покойник. – мне было ясно, что эти слова – правда. Нужно во что бы то ни стало в случае опасности научиться делаться невидимым, как это умел делать он.

 – Наверное, не стоило втягивать тебя в эту проклятую историю.

 – ... чтобы когда-нибудь оно могло настигнуть меня?

 Гарретт огорченно молчал. Было ясно, что ему никогда не приходило в голову бросить меня на произвол судьбы. Он сел рядом и снова устремил взгляд на поверхность стола. Я знал, что мы почти подружились за это время и не донимал его вопросами.

 От царящей в комнате тишины становилось муторно на душе. Долгое время я молча ждал, когда Гарретт оторвется от своих мрачных размышлений. Потом взял медальон и, перебрасывая его из руки в руку, попытался разрядить обстановку:

 – Хотите отнести все это Бинку?

 Вор только неопределенно пожал плечами. Моя попытка растормошить его блистательно провалилась. Внезапно он поднялся, сказав:

 – Тебе многому нужно будет научиться.

 Итак, если вчера во время тренировочной стрельбы Гарретт олицетворял само терпение, то сегодня он был по-настоящему безжалостен. Ни один лишний шорох не ускользал от него, каждое неправильное движение сопровождалось строгим выговором. После упражнений в умении совершенно неподвижно замирать (кто бы мог подумать, что это может быть так тяжело!) у меня ныл каждый мускул. Но мой учитель не успокоился, устроив тренировку по ближнему бою с кинжалами, вот тут уж силы окончательно покинули меня.