Осторожный стук в дверь.
— Войдите!
Оборачиваюсь, встречаясь взглядом со светло-голубыми озёрами глаз Равель.
— Что-то случилось? — Цитирую песню? Как странно…
— О нет, Ив, не волнуйтесь! Я зашла… просто так.
— Не лгите, милая Равель. Вам это не к лицу. — Улыбаюсь, как записной сердцеед, смущая девушку. К счастью, она уже привыкла к моим шуткам и розовеет совсем чуть-чуть. Только из уважения ко мне.
— Я хотела спросить…
— К вашим услугам.
— Вы… Почему вы больше не спускаетесь вниз?
— Хм… — Не самый приятный вопрос за последние дни. Но когда-то мне всё равно придётся ответить… Почему бы не сейчас?
— Милая Равель! Я не хочу бросать тень на честь вашего рода.
— Мы не имеем права осуждать вас, Ив. Ни я, ни матушка, хотя она и не одобряет…
— Вот видите!
— Ваши отношения с…
— Никаких отношений нет.
— Вы так говорите потому, что поссорились, да?
Вздыхаю. Ну вот, приехали… Вполне разумная девушка — и увязла в болоте заблуждений. Мэю надо отрезать за это уши. Совсем. Одни пеньки оставить. А что, так даже удобнее: прятать не придётся… Чудный полевой агент получится!
Очевидно, Равель заметила отражение кровожадных мыслей на моём лице, потому что слегка побледнела.
— Вам… тяжело?
— Что?.. А, вы всё о том же… Нет. Мне очень легко. Гораздо легче, чем раньше.
— Теперь лжёте вы, Ив. — Она качает головой. — Зачем? Я же сказала, что ни в коем разе не собираюсь осуждать…
Из гостиной донёсся взрыв хохота, и я невольно нахмурился. Что могло произойти, чтобы возник такой злорадный смех?
— Он ведь… поёт для вас, — неизвестно к чему продолжила девушка.
— Он поёт прежде всего для самого себя! — отвечаю, невольно ужесточая тон.
— Как вы можете так говорить? Он очень огорчён…
— Огорчён?! Не верьте этому гнусному притворщику, милая Равель! Ему нет до меня никакого дела.
Новая волна смеха внизу. Да что там творится?
Равель смотрит на меня осуждающе:
— Не надо шутить с чувствами, Ив. Они не простят…
— Какие чувства, о чём вы?! Повторяю последний раз: между нами ничего нет. НИ-ЧЕ-ГО. И не было никогда. И не будет. Мы и знакомы-то без году неделя…
Она собирается возразить, но не успевает, потому что…
Дверь распахивается настежь, вплетая в шаль нашей беседы гомон возбуждённых голосов. На мгновение. А спустя вдох воцаряется гробовая тишина, тяжёлым молотом ударяющая по голове.
* * *
На пороге комнаты стоит Мэй.
Левая рука держится за дверной косяк, правая… Понятия не имею, где находится, потому что эльф вознамерился научиться носить мекиль, преподнесённый главой рода иль-Руади в благодарность за прекрасное пение. Роскошный, кстати, подарок: ткань прокрашена насквозь, но с каждой из сторон наносился свой цвет, и результат превзошёл самые отчаянные фантазии — на густо-синем фоне позёмкой танцуют пепельные снежинки. Потрясающий эффект! Правда, Мэй, судя по всему, основательно запутался в складках: всё вкривь и вкось, грудь почти голая, зато передние полы одежды обвиваются вокруг ног… Не умеешь — не берись, верно говорят! Но лично я его учить не буду. Не заслужил…
Э, парень, что-то мне не нравится, как ты выглядишь! Дыхание прерывистое, жилка на виске набухла, глаза…
Я присмотрелся повнимательнее.
Нет… Нет. Нет! Не-э-э-э-э-э-эт!
Расширенные до предела зрачки — радужной оболочки совсем не видно, а белки… Испещрены алыми крапинками лопнувших сосудов. Фрэлл! Какая сволочь посмела?
— Ив… — Рассеянный взгляд останавливается на мне. — Ты один?
— Нет, как видишь. — Встаю из кресла, стараясь двигаться очень медленно и плавно.
— Нет? — Он делает шаг вперёд и морщит лоб, словно это поможет лучше рассмотреть, кто, кроме меня, находится в комнате.
— Со мной Равель. — Осторожно иду навстречу.
— Равель? Кто это?
— Наша хозяйка.
— Хозяйка? Почему я не помню… — Мэй подносит руку к лицу. Близко-близко. — Тебе не кажется, что здесь слишком темно?
— Немного… Не волнуйся, всё будет в порядке.
— Обещаешь? — Взгляд теряет последние искры разума.
— Обещаю.
— Ив, что всё это… — раздаётся робкий вопрос Равель, и я недовольно поднимаю ладонь: «Не сейчас!»
— Ты кто? — Эльф мгновенно поворачивается на звук голоса, правда без обычной грации, потому что мекиль окончательно берёт в плен его ноги.
— Это Равель, наша хозяйка, я уже говорил… — Обращаюсь к нему, как к маленькому ребёнку или животному, переполняя голос нежностью. Мне остаётся всего ничего: уже почти могу дотянуться до листоухого… Почти…
— Я не помню! — настойчиво повторяет эльф, и в следующий миг грозно сдвигает брови: — Она хочет нам помешать!
В яблоневом саду распускается первый бутон.
Всё, больше ждать нельзя. Мой кулак врезается в челюсть Мэя — снизу вверх и слегка наискосок. Эльф падает, успевая выпустить в пространство комнаты какую-то из «стрел». Нет времени различать нюансы, и Мантия, без малейшего напоминания с моей стороны, раскидывает ловчую сеть, прикрывая до смерти перепуганную девушку. Боевое заклинание вязнет и рассыпается мокрыми бусинами, которые хрустят под ногами, прежде чем исчезнуть навсегда…
Эльф пытается встать, но подарок купца надёжно стесняет движения.
— Прости… — Ещё один удар. В височную кость. Голова Мэя обречённо дёргается, и он наконец расстаётся с сознанием. Надеюсь, на время, достаточное для того, чтобы схлынула горячка первого приступа.
А он лёгкий. Надо же. Водружаю обмякшее тело на свою кровать. Щупаю пульс: слишком учащённый. Конечно! Хорошо ещё, что lohassy успел соорудить лишь одну «стрелу»… Хорошо не столько для нас, сколько для него самого: «рубиновая роса» вытягивает из тела все соки так незаметно и мощно, что можно умереть от физического истощения раньше, чем иссякнет запас Силы в Кружеве…
— Ив… Что… что это? Почему?
— Кое-кто поступил подло, милая Равель. Очень подло. — Направляюсь к двери.
— Куда вы?
— Меня укоряли в том, что не спускаюсь вниз? Извольте! Я не хотел, но придётся… опуститься до тех, кто полагает случившееся весёлой шуткой.
— Ив… — Она пытается меня удержать, но взгляда оказывается достаточно, чтобы девушка отшатнулась.
— Побудьте здесь. Я скоро вернусь.
Когда я показался на верху лестницы, тишина уже почти звенела.
Все люди, находившиеся в гостиной, посмотрели на меня. Все без исключения. Кто-то с удивлением. Кто-то с испугом. Кто-то с интересом. Кто-то с усмешкой. Но мне нужен был только один-единственный взгляд. И я его нашёл.
Шэрол таки приволок с собой эту белокурую тварь… Что ж, кажется, сейчас она недосчитается некоторых частей тела…
Васильки глаз горят наслаждением. Удовольствием от причинённой боли. Но по мере того как количество ступенек между нами уменьшается, во взгляде Роллены проступает… Нет, не страх. Скорее недоумение. Наверное, она ожидала другого: истерики с руганью, оскорблениями и битьём посуды и лиц. Наверное. Но моё спокойствие заставляет красотку тревожно нахмуриться. А я… Я улыбаюсь. Ласково-ласково. Только, похоже, в моих глазах отражается слабая тень того, что творится в душе. И хорошо, что слабая: будь она посильнее, Роллена сбежала бы раньше, чем под моими ногами закончились ступени… Я уже иду, дорогуша… Очень хочется посмотреть, что у тебя внутри…
Моё плечо натыкается на стену. Больно, фрэлл подери! Туман перед глазами тает, и этому весьма способствует ехидная ленца в незнакомом голосе:
— Куда это вы так торопитесь, сударь, что хотите пройти сквозь меня?
Медленно поворачиваю голову. Так вот что помешало мне добраться до Роллены!
Молодой человек лет двадцати пяти. Чуть выше ростом, чем я. Кость широкая, пока мало обросшая мясом, но уже внушающая уважение. Тёмно-русые волосы пострижены коротко — в отличие от других молодых щёголей, собравшихся в гостиной дома Агрио… Одет дорого, почти роскошно: ткань костюма вышита золотом, камзол и брюки скроены по фигуре так идеально, что нет ни единой лишней складочки, но… Выглядит на этом человеке придворное платье до невозможности чужеродно. Словно встречаются они не чаще чем раз в месяц, да и то по необходимости…
