Профиль породистый, горбоносый. Кожа на лице обветренна. Глаза полуприкрыты и смотрят не на меня, а… Фрэлл!

Молодой человек держит в пальцах правой руки бокал. Похоже, до нашего столкновения тёмной жидкости в хрустале было куда больше, потому что сейчас… Сейчас на белом шёлке рубашки, виднеющейся из расстёгнутого на груди камзола, расплываются уродливые пятна.

Тонкие губы обиженно-насмешливо кривятся:

— Странно… Я же не успел отпить… Куда делся целый глоток?

Взгляд перемещается дальше. На залитую вином грудь.

Я знаю, что произойдёт: не надо быть провидцем, чтобы угадать ответ слегка затуманенного выпивкой сознания…

Оставшееся в бокале вино выплёскивается на меня.

Успеваю зажмуриться и задержать дыхание. Мокрая пощёчина растекается по лицу. В нос ударяет аромат, от знакомства с которым я бы отказался: тошнотворная сладость «рубиновой росы». Так вот как они заставили Мэя совершить глупость! Но и он тоже хорош: неужели не знает, на что похож запах этого зелья? Впрочем… Очень может быть, что не знает. Кэл, скорее всего, оберегал своего младшего брата от излишней осведомлённости на этот счёт. К тому же его обучение пока не закончено… Тьфу! Сплёвываю капли, ухитрившиеся удержаться на губах, и открываю глаза, встречая изучающий тёмно-серый взгляд.

Молодой вельможа смотрит на меня. Внимательно. Ожидающе. Чего? Хм…

Из Зала Вызова есть только один достойный выход. В Зал Поединка. Мне глубоко наплевать на липкую плёнку, покрывшую лицо, на испорченную одежду: он всего лишь равноценно ответил на мою неуклюжесть. Ну почти равноценно… Однако столичные нравы почитают только что сыгранную сценку не просто достаточной для дуэли, а даже неизбежно влекущей за собой бездумное кровопролитие. Да и лэрр, которым мне приходится представляться, не может снести полученное оскорбление беспрекословно… Что ж, Роллена, придётся ненадолго отложить наш разговор.

Приклеившаяся к губам улыбка становится ещё ласковее.

Из-за отворота манжета моего обидчика свисает край платка. Это-то мне и нужно! Делая вид, что отряхиваюсь, подцепляю белое кружево и тяну на себя. Мгновение — и затейливо вышитая безделушка покидает своего истинного владельца, оказываясь в полном моем распоряжении. Провожу платком по лицу, вытирая винные потёки. Не торопясь. Так, будто я один в этой гостиной.

Тёмно-серые глаза наполняются злостью, но черты молодого, по большому счёту, очень приятного лица остаются совершенно неподвижными. Великолепная выдержка, браво!

Скомканный платок, сплошь покрытый пятнами, падает на пол. Нам под ноги. Слов здесь не нужно: для того чтобы бросить вызов, достаточно порой одного только взгляда.

— Где и когда? — цедят тонкие губы.

— На ваш выбор. — Унижаю противника ещё больше, отказываясь от положенного преимущества.

Это немного глупо, конечно… Да нет, просто идиотизм: в таких случаях нужно использовать любую фору! Нужно… Но хоть раз в жизни я могу побыть безрассудным? Тем более что с трудом удерживаю разум в узде, задыхаясь от аромата «росы», пропитавшего кожу и одежду…

— Как угодно. — Он пожимает плечами, делая вид, что никоим образом не заметил нанесённого удара. Ага, как же! Глаза щурятся, словно сдвинутые ближе веки способны спрятать разгорающийся огонь, но я вижу: ни единого оттенка голоса, которым была произнесена моя фраза, не упущено. Сила привычки? Похоже на то. Думается, этот вельможа поднаторел в выяснении отношений с помощью стали… А может быть, ему просто очень хочется с кем-нибудь подраться. Ещё один милый пустячок, вызванный влиянием «росы».

— Полагаю, мы обсудим условия наедине?

— Разумеется. — Короткий кивок.

Небрежное движение послужило сигналом для всех присутствующих: гости поспешили откланяться. Я поймал за рукав Шэрола:

— Вино, которое… пролилось… Кто его принёс?

— Не знаю… Правда не знаю! — горячо восклицает он, и эта неожиданная вспышка меня неприятно удивляет. Жаль, нет времени расспросить графа Галеари поподробнее.

Не проходит и пяти минут, как в гостиной, ещё хранящей тепло многочисленных выдохов и свет улыбок, остаются только двое.

— Итак? — склонив голову набок, обращаюсь к своему обидчику.

— Сегодня уже поздновато… — задумчиво замечает молодой человек. — Утром. Вас устроит?

— Вполне. Место?

— Аллея Гроз. Ограда со столбами из красного гранита. Место тихое, неприметное. Я буду ждать в парке — три сотни шагов по дорожке направо от ворот.

Аллея Гроз… Та самая улица, где меня уже пытались убить. Мурашки дружно маршируют по спине.

— Какое оружие предпочитаете? — задал он последний вопрос. Последний по порядку, но первый по значимости.

— Мои предпочтения не играют особой роли, сударь… Я располагаю только парными кайрами.

Крылья густых бровей чуть сдвигаются к переносице.

— Кайры… Не самый приятный выбор, но не смею возражать. Есть ещё вопросы или пожелания?

— Один вопрос.

— И? — Он недовольно морщится.

— Зачем вы вообще бросили мне вызов?

Зрачки тёмно-серых глаз на мгновение расширяются.

— Что значит — зачем? — В голосе слабой нотой пробивается растерянность.

— Пролитое вино — самый глупый повод для дуэли. Особенно такое дрянное вино…

— А мне понравилось! — возражает он. — Шэрол вообще умеет выбирать вина, и это…

— Вино принёс граф Галеари?!

— Что вас так удивило? — Теперь он настораживается.

— Нет, ничего… Я немного взволнован, простите.

— Конечно! — Тонкие губы изгибаются в усмешке. — Ваш… друг… как он себя чувствует?

— Почему вы спрашиваете?

— Он показался всем нам… несколько возбуждённым. — Ухмылка становится шире, и я понимаю, о чём идёт речь. Понимаю, но не хочу ни развивать, ни убивать предложенную тему в зародыше. Просто отставляю в сторону. На время.

— Хиэмайэ отдыхает, если хотите знать. Думаю, и вам, и мне следует последовать его примеру: хорошенько выспаться.

— Как угодно… Лично я предпочитаю другие виды отдыха, — заявляет молодой человек, всё ещё не теряющий надежды меня подразнить.

— Итак, утром?

— Через час после рассвета.

— Постараюсь не опаздывать.

— Я подожду.

Удостоверившись, что мой завтрашний противник ушёл, я отыскал бутылку, в которой на самом донышке ещё оставалась гнусная отрава. Хм… На тёмно-коричневом стекле ни единого намёка на владельца винокурни. Опытный маг мог бы установить, чьи пальцы и в какой очерёдности касались бутылки, — конечно, не позднее чем через пару часов, пока следы не остыли. Я — в лучшем случае — уловил бы только само наличие следов. Но мне не нужно напрягаться. Всё и так ясно. Молодой вельможа не лгал — у него просто не было времени подготовиться: я и сам не знаю, почему завёл разговор о вине. Итак, Шэрол…

Шэрол, который на безобидный вопрос не нашёл лучшего ответа, чем поспешное отрицание всякой осведомлённости. Ай-вэй, парень, как неосторожно! Недаром в народе говорят, что виноватый кричит в свою защиту громче невиновного… Но зачем ему это понадобилось? Неужели граф не понимал, чем рискует? Что, если бы Мэй начал швыряться «стрелами» прямо в гостиной? Кто бы его остановил? Я при всём желании не успел бы блокировать первые выпады… Хотя бы потому, что возмущения Силы можно уловить лишь на строго определённом расстоянии от очага. Если, разумеется, не быть всё время настороже…

Лестница закончилась — я и не заметил, как оказался на втором этаже. Равель находилась там же, где мы расстались. В моей комнате, рядом с кроватью, на которой тяжело дышит эльф. Пока я отсутствовал, сознание к Мэю не вернулось, и этот факт донельзя радовал: есть шанс, что бесчувствие плавно перетечёт в сон — то, что листоухому сейчас особенно необходимо.

— Ив… — Робко, но с оттенком требовательности.

— Да, милая?

— Что… что там было?

— Один брошенный и принятый вызов, — отвечаю, потому что не считаю правильным скрывать такую важную вещь.

Девушка сжимает хрупкие кулачки добела.