Умеете «хищно» улыбаться? Нет? Хотите, научу? Это совсем не сложно, особенно если ваши клыки на верхней челюсти слегка выступают вперёд — тогда вообще проблем нет! Приподнимаете губу, обнажая все передние зубы разом, — эффект сногсшибательный, потому что больше всего это похоже на звериный оскал. Хорошо ещё сопроводить такую «улыбку» соответствующим взглядом — тяжёлым, немигающим. Тут уже не важно, в каком положении застыли черты лица: поймав выражение ваших глаз, жертва долго не сможет унять дрожь…
Заплатив пошлину (лично я, вкладывая монету в ладонь стражника, надавил на кругляшок как можно сильнее), мы с эльфом наконец-то получили возможность войти в город, предварительно указав кучеру, где нас ждать. На первом же перекрёстке Мэй сказал, что ему нужно найти некоего человека, который должен помочь в осуществлении поручения Совета, и мы условились встретиться через пару часов в близлежащем заведении, из которого доносились аппетитные ароматы горячей еды и не менее горячих напитков. Эльф быстрым шагом, пряча уши под капюшоном, двинулся по одной из боковых улочек, а я, никуда не торопясь, толкнул дверь харчевни, которая носила гордое название «Золотые пески».
Как всегда, мне повезло. По принципу «дуракам везёт». Харчевня оказалась очень уютным и милым заведением, в котором подавали напиток, так давно мной не пробованный…
Не успел я снять плащ и поудобнее устроиться на обитой мягким сукном скамье, рядом со столиком уже сгибался в вежливом, но не подобострастном поклоне хозяин харчевни.
— Что закажет благородный господин?
Сущую малость, милейший! Порцию taaleh,[42] хрустящее печенье — знаете, его ещё «ушками» называют — и… познавательную беседу.
Хозяин — полный, добродушного вида мужчина — внимательно и серьёзно выслушал мои пожелания и поспешил уточнить:
— «Ушки» обычные или эльфийские?
— На ваш вкус, милейший!
— Касательно же беседы… Довольно ли будет вам моего скромного участия?
— Вполне, милейший, вполне! Принесите и себе порцию… За мой счёт, разумеется!
— Эй, Зимен, принеси заказ да стань за стойку! — крикнул хозяин долговязому юнцу, сновавшему между столиками, а сам присел напротив меня.
И минуты не прошло, как на столе перед нами возникли ваза с «ушками», крохотные чашки и фарфоровый сосуд с длинным носиком, из которого поднимались к потолку тонкие пряди ароматного пара. Уделив должное внимание великолепному «солнечному» taaleh и смягчив терпкий привкус нежным, рассыпчатым печеньем, можно и поговорить.
— Я редкий гость в столице, милейший хозяин, вот и сейчас заглянул случайно, а дома от меня потребуют обстоятельного рассказа обо всех сторонах столичной жизни, даже о тех, которые неизвестны и самим жителям славного Виллерима. — Я старался улыбаться как можно бесхитростнее и наивнее. — Надеюсь, вы подскажете, что за прошедший год случилось и не случилось?
— Право, вы ставите меня в тупик, господин… Много всякого было, но ведь вас интересуют важные события, не так ли? — Хозяин харчевни задумался. — Хоть скажите, с чего лучше начать, а то мы успеем выпить все запасы taaleh, а до сути дел и не дойдём!
— С чего начать… — Я наморщил лоб. — Всякому верноподданному следует первым делом осведомиться о здоровье короля и его семьи, как вы считаете?
— Совершенно с вами согласен! — кивнул мой собеседник. — Да вот только… Неважно со здоровьем-то…
— До наших земель доходили слухи о том, что кто-то из наследников болен… Но кто и насколько серьёзно?
— К несчастью, старший из наследников, принц Дэриен, захворал. Аккурат ещё в прошлую зиму, сразу после праздника.
— И что за болезнь?
— Ослеп его высочество… — вздохнул хозяин. — Совсем ослеп…
— Неужели нельзя вылечить? Есть же лекари… Да и маги. Уж король нашёл бы денег на лечение!
— Есть-то есть, да толку… Никто его вылечить не смог. Ни свои чародеи, ни заезжие… А ведь принц, если к первому утру после Праздника Середины Зимы не выздоровеет, потеряет право наследовать престол.
— Даже так? — Ничего себе новость! Надеюсь, Дэриен знает, что делает.
— Так законом определено, никуда не деться…
— У короля есть же ещё дети, верно?
— А как же! — Мой собеседник оживился. — Есть! Близняшки, мальчик и девочка.
— Значит, первым наследником будет объявлен кто-то из них?
— Да, вот только незнамо кто: принцесса вроде раньше по времени родилась, да беда с ней…
— Какая же беда? — Я невольно напрягся. Неужели что-то случилось помимо моих шалостей?
— Вообще-то об этом говорить не принято… — Голос хозяина понизился до шёпота. — Но всё равно все знают. Принцесса, бедняжка, увечная.
— То есть?
— Ну… это самое… по женской линии… детей иметь не может…
— Это ещё почему?
— Так все её сверстницы уже давненько ноги кровью окропили, а она, горемычная…
Я подавил усмешку. Сможет, милейший, да ещё как! И детей, и всё остальное… Вполне возможно, что дефект Кружева Рианны имел упомянутые последствия в её физическом теле, но раз уж по моей просьбе Владычица исправила одно, мимоходом изменилось и другое… Уж что касается крови, то тут я первый свидетель! И это значит… Ох, как же я рад за тебя, девочка! Но о моей радости не следует знать лицу постороннему.
— Печально, если так… А по какому случаю ворота Первого Луча закрыты для экипажей?
— А-а… Это его величество собирается вскорости отбыть в загородную резиденцию, вот ворота заранее и закрыли! Дабы на Нижней площади повозки не скапливались, а то не проехать будет…
— Не рановато ли? До празднеств почти месяц…
— Так дело-то долгое, — махнул рукой хозяин. — Пока королевские вещи соберут да пока придворные решат, кому ехать, а кому оставаться… Ух и перегрызутся!
— Почему же?
— А кому охота в столице в пустом дворце сидеть, когда весь двор на природе забавляется?
— Почему же все не едут?
— Так ведь старший-то принц здесь остаётся: ему свита какая-никакая, а положена!
— Вот как… — Отрадная новость. Если Дэриен будет один во дворце, это значительно упростит доступ к его телу.
— Разве ещё принцесса останется, а вот младший принц с отцом уедет, это точно! Уж больно развлечения любит…
— Развлечения? Не те ли, в которых никто не примет участия добровольно? — Не могу удержаться от колкости.
Хозяин испуганно оглядывается.
— Вы бы поостереглись так говорить… Не ровен час, услышат да вопросы задавать начнут, и не здесь, а там, где беседы добрыми не бывают…
— Спасибо за предупреждение, милейший! — Я положил на стол серебряного «быка».
— Это слишком большая плата за ваш заказ… — Возникшие было возражения пришлось строго и непреклонно пресечь:
— Я просил познавательную беседу — и получил её. Позвольте мне самому оценить полученные знания!
— Как угодно благородному господину… — Я остался в одиночестве. Но ненадолго: в дверях харчевни мелькнуло бледное лицо моего спутника.
Мэй даже не сел, а тяжело рухнул на скамью, словно из его тела разом ушли все силы. Губы закушены до синевы, глаза тревожные, пальцы дрожат.
— Что случилось?
— Тот… человек, который должен был мне помочь…
— Что с ним?
— Он не сможет.
— По причине?
— Его положение… изменилось.
— Та-а-а-а-ак! Скажи чётко и ясно, в чём именно он должен был тебе помочь.
— Попасть во дворец. — Мэй признаётся с неохотой, но другого выхода у него нет.
— И только-то? — простодушно удивляюсь я, чем вызываю взгляд, говорящий: «Ну вот, ещё и издевается…»
— Этого мало?
— Ну… Не мало. Но и не много. Каждое дело можно выполнить несколькими разными способами. Невозможным стал лишь один — так зачем переживать, если остались другие?
— Ты не понимаешь! Как я теперь смогу…
— Пораскинь мозгами! Небо ещё не упало на землю, а ты уже похоронил всех и вся… Рановато!
— Я даже не знаю, с чего начать…
— Зато я знаю! Начать нужно с того, где мы поселимся!
