— Это невозможно!
— К сожалению, возможно, ma’daeni.
— И каким же образом?
— Если некоторое, достаточно продолжительное время оборотень находится в хорошо закрытом Пространстве, не имея возможности «обернуться», Связь ослабевает. Почти прерывается. Я могу сказать только, что он всё ещё жив. Но отыскать его своими силами — не могу.
— Сожалею… А вы не пробовали искать обычными способами?
— Это очень трудно, ma’daeni. В здешних краях к нам относятся настороженно, почти враждебно. А пользоваться услугами человеческих ищеек… Я не имею такой возможности.
— Почему же?
— Позвольте не отвечать, ma’daeni. Это зависит не от меня.
— Ладно, допустим… — Меня осенило. Как всё просто! — И вы, услышав от Лэни, где меня искать, явились сюда, чтобы навязать мне именно этот Долг? Я прав?
Старик не ответил, но смежил веки, признавая поражение.
— Вы понимаете, что поступили, в сущности, бесчестно?
— У меня не было выбора, ma’daeni…
— Выбор есть всегда! — Я с силой стукнул по перилам моста. — И вы — вы же мне внушали это с самого детства!
— Перед ТАКИМ выбором я сам оказался только теперь… Мне очень жаль, что я принудил вас…
— Ай, бросьте! Меня невозможно принудить, и вы это очень хорошо знаете. Либо я соглашаюсь, либо — нет. И в данном случае… — Я помедлил, наслаждаясь производимым эффектом. Шадд’а-раф замер, словно в ожидании приговора. Даже шадд’ар затаил дыхание — а уж его-то каким боком касается вся эта ерунда? А, потом узнаю! Сейчас есть более серьёзные дела…
— Я оставлю всё, как есть.
— Вы… — Старик не мог поверить своему счастью.
— Я исполню этот Долг. Если мне представится такая возможность, конечно. Сами посудите: шнырять по всему Западному Шему в поисках парня, которого я и в глаза не видел, — не самая простая задача!
— Возможно, вам не придётся «шнырять», — осторожно заметил шадд’а-раф.
— На что это вы намекаете? — Нехорошее предчувствие засвербило в носу.
— Я… Впрочем, это же всем известно…
— Что «всем известно»?
— Вы умеете притягивать… — Он слегка замялся, но я уже понял, что имеется в виду.
— Неприятности на свою… голову? Это вы хотите сказать? И как сия способность поможет мне найти «потерянного племянника»?
— Я не могу утверждать…
— Не утруждайтесь, всё ясно. Вы считаете, что раз уж мне не по душе перспектива оплачивать Долг, то ситуация может считаться «неприятной», и не пройдёт и пары дней, как я нападу на след пропажи… Так?
— Приблизительно.
— Вы ошибаетесь: я ХОЧУ найти этого несчастного потеряшку. Я ДОЛЖЕН. Если я виновен в гибели его родственницы (а она наверняка заключила Договор с кем-то, кто обещал помочь в её поисках), я в долгу прежде всего перед его Семьёй. Так что, «приятность» это или «не-приятность», не мне судить. Молитесь, чтобы вы оказались правы… А сейчас прошу простить, но вынужден откланяться: у меня, знаете ли, есть и другие Долги…
— Не смею задерживать вас, ma’daeni. — Старик поклонился. Гораздо ниже, чем я мог бы ожидать.
Более всего мне хотелось сигануть с моста в реку, но в таких расстроенных чувствах ваш покорный слуга не способен себя контролировать, а поскольку обещание не причинять вреда речным обитателям оставалось в силе, я только сплюнул на бревенчатый настил и быстрым шагом направился к дому лекаря. Надо же в конце концов успокоить тамошних олухов, а то ещё подумают, что я сложил свою голову в неравном поединке…
Почему я всегда попадаюсь на одну и ту же уловку? Почему всем всегда удаётся сделать так, чтобы я чувствовал себя виноватым? Может быть, я что-то не то говорю или что-то не то делаю? Наивность или тупость — какое из этих качеств во мне преобладает?
Не то чтобы я был сильно удручён происшедшим, но, как и десятки раз до того (и как сотни раз — в предполагаемом будущем), где-то в груди по Лужице Пустоты пробежала Рябь Осознания. Ты рано радовался: всё осталось по-прежнему и даже стало ещё хуже. Если ты кому-то нужен, то только в корыстных целях, мой милый! А что, если всё так и должно быть? Если я и вправду?.. Нет… Это слишком жестоко… Хотя многое, напротив, стало бы понятным…
Мэтт догнал меня уже у ворот усадьбы и дёрнул за плечо, заставляя остановиться. Я повернулся к нему и бросил, может быть, чересчур зло:
— Не трогай меня!
— Что там произошло?
— Где «там»?
— На мосту.
— Разве там что-то произошло? Не заметил.
— Ты… Что ты сделал с оборотнем?
— Сделал? Да я до него и пальцем не дотронулся! — Не хватало мне ещё одного допроса с пристрастием. Тем более что Мэтт недалеко ушёл в этом «искусстве» от давешнего шадд’ара…[18]
— Ты не давал ему закончить превращение… Каким образом?
— Не понимаю, о чём ты говоришь. — И вовсе он не угадал! Я не то чтобы не давал «обернуться»… Собственно, я и сам не очень-то представлял, что происходило в Пространстве. Больше всего это было похоже на волну, запертую в коробке: вода отталкивается от одной стены, набегает на другую, возвращается назад, и так — до бесконечности. Пока «коробка» не откроется. Или волна не выбьется из сил…
Я шагнул к воротам, но он снова вцепился в меня, как клещ:
— Всё ты понимаешь! Какими чарами ты пользовался?
— Я не пользуюсь чарами. Я вообще не умею колдовать.
— Тогда как…
— Тебя это не касается, — устало закончил я.
— Нет, касается! — горячо возразил Мэтт.
— Это ещё почему? — Я немного удивился.
— Потому что я там присутствовал!
— Точнее было бы сказать, служил приманкой… — поправил я.
Он вздрогнул и проглотил следующую предназначавшуюся мне фразу. Не знаю, о чём она должна была поведать, но далее услышал:
— Я не просил вмешиваться!
— Разумеется, не просил. Некого было просить… Если тебе будет легче, поясню: я ни во что не вмешивался и даже в мыслях не держал тебя спасать. Мне нужно только то, что ты несёшь лекарю по имени Гизариус.
Маг нахмурился, не понимая, почему простой раб осведомлён о господских делах так подробно.
— Откуда ты…
— Оттуда! Надеюсь, весь списочек притащил?
— Я не… На каком основании тебе должны быть предоставлены эти книги?
— На основании… Я об этом просил, и мне не отказали в моей просьбе. Неужели доктор в письме не упоминал, чей заказ ты выполняешь?
По растерянному лицу Мэтта можно было понять одно: письмо он не читал.
— Кто велел тебе доставить книги по назначению?
— Мастер Рогар…
— Значит, он счёл меня достойным приобщения к книжной премудрости, — довольно подытожил я. — Ещё вопросы есть?
— Как ты обезвредил шадду?
— Меньше знаешь — крепче спишь, родной мой. И вообще: пошёл бы и умылся, а то весь мокрый, как мышь…
— Я не мокрый!
— Ну, потный… Страшно было? — Я подмигнул магу.
— Да ты… — Он сжал кулаки.
— Не переживай, мне тоже было не по себе. Первые минут десять.
— А потом? — Любопытство пересилило обиду.
— А потом я занялся делом! — злорадно пояснил я. — Знаешь ли, в такие минуты некогда обращать внимание на детские страхи…
— Детские?! Да ты видел, сколько их было? Даже моя наставница не справилась бы со всеми разом…
— Плохие у тебя учителя, родной мой, — ухмыльнулся я.
— Это почему? — Кажется, он обиделся. Вот только за кого больше: за себя или за учителей?
— Как раз в том месте и в той ситуации было очень легко одержать верх над кошками. Разумеется, опытному магу и, конечно, при одном условии…
— Каком же? — А ты любопытен, парень…
— Не дурковать, а обращать внимание на слежку вовремя! Ты хоть понял, что тебя «ведут»? Или снова попался, как мальчишка?
— Что значит «снова»? — А он молодец, умеет всё же слышать ключевые слова!
— Снова — значит снова. Я полагаю, ты знаешь, что после одного неприятного события на твоём теле остались некоторые следы?
Он чуть смутился:
— Да… Но какое отношение…
