– Конечно, посмотрим!

Сари протиснулась чуть вперёд, матушка, Ливин и мальчишки встали поодаль, чтобы ноги не оттоптали, а я, не желая отпускать девчонку без присмотра, пристроился у неё за спиной, оказавшись во втором ряду затаивших дыхание зрителей. Над площадью повисла звенящая тишина: все люди, как по команде, прекратили разговоры и устремили напряжённые, горящие предвкушением взгляды на гибкую фигурку, по живому коридору приближающуюся к фонтану.

Среднего роста, не впечатляющих пропорций, нарочито нескладная и неуклюжая, смуглокожая девушка не привлекла бы пристального внимания даже излишней лёгкостью одежды, если бы... не была Заклинательницей. Но она – была. Иссиня-чёрные длинные пряди не лежали на плечах и не колыхались в такт шагам, а жили в воздухе своей жизнью: свивались, снова расплетались, взмывали вверх, падали назад, за спину, но ни единого мига не вели себя, как полагается волосам. А узкие атласные ленты цвета спелой вишни, из которых было сшито платье, напротив, висели прямые и тяжёлые, как копья, глядя в землю. Босые ноги уверенно ступали по камням брусчатки, будто девушка не чувствовала ни холода, ни всего остального, и только презрительные огоньки превосходства, время от времени вспыхивающие в сливах раскосых глаз, доказывали: чувствует всё, что ей требуется.

Она подошла к фонтану, коснулась кончиками пальцев ледяной глади, улыбнулась, не разжимая губ, узких и таких же тёмных, как глаза, сделала шаг и... взлетела прямо на каменную розу. Струйки воздуха, и до того момента юркими змейками опутывающие фигуру Заклинательницы, стали заметнее, превратились в марево, собрались в горстях подставленных ладоней и порскнули в стороны. Строго предначертанные стороны.

Лёд в чаше фонтана покрылся тысячами трещинок, превратился в сверкающее крошево, воспарил, пылинками завис над чашей, потом закружился вихрем, собираясь в поток, медленной спиралью поднимающийся к замершей статуей Заклинательнице. Но как только первые льдинки коснулись атласа платья, девушка начала движение в одном ритме с ледяным ручьём, текущим не по земле, а по воздуху. Она ласкала его колючую спину ладонями, игриво задевала бёдрами, подставляла щёки и шею под холодные поцелуи: так танцуют на юге, с громадными змеями, способными проглотить даже человека. Но ни одна змея не сравнится пугающей грацией с простенькой игрушкой, доступной Заклинательнице с самого раннего возраста...

...Ступни шлёпают по начищенному паркету, оставляя маленькие тёплые следы. Впрочем, не пройдёт и минуты, как эти отпечатки исчезнут, словно их и не было. Надо всё же положить ковёр: знаю, что Тайрисс никогда не мёрзнет и не сможет замёрзнуть, но, глядя на её босые ноги, всё время чувствую озноб. Может быть, это любовь? Та самая, которую девчонка пытается разжечь в моём сердце с первой встречи? Нет, ерунда.

– Ты занят?

Янтарные глаза, для меня распахнутые шире, чем для всех остальных, требуют любого ответа, но примут, как водится, только угодный своей хозяйке.

– Вообще-то, да, – кладу между страницами книги перо, чтобы отметить место, на котором закончил читать. – Но могу сделать перерыв. Ты что-то хотела мне сказать?

– Я разучила новый танец!

– Вот как? Чем были плохи старые?

– Тэллор! – Пухлые губы маленького рта укоризненно сжимаются. – Ты же сам знаешь, что...

– Танцев должно быть много и разных. Знаю, конечно. Но мне кажется, ты торопишься.

– И вовсе не тороплюсь! Мне уже исполнилось четырнадцать, значит, я должна уметь танцевать не меньше семи разных танцев!

– Хорошо, хорошо... Но зачем ты пришла?

– Я хочу... – Она нависает надо мной, упираясь тоненькими руками в подлокотники кресла и шепчет: – Я хочу, чтобы ты первый его увидел.

Быть первым зрителем танца Заклинательницы – великая честь, но не только. Это ещё и признание в любви. На моей памяти, со стороны Тайрисс – уже третье. Предыдущие были, соответственно, год и два назад, как только кузина вошла в детородный возраст. Кстати, когда она впервые заявила о своём увлечении мной, я даже испугался, потому что до того момента золотокосая малышка только и делала, что пакостничала, путая закладки в книгах, заливая ножны клейкими растворами и подкладывая мне в постель пузыри с водой, которые, разумеется, лопались, как только я пробовал присесть на кровать, а поскольку в своём искусстве творения неприятностей Тайрисс достигла немыслимых высот, после каждого визита кузины я вынужден был тратить время и силы на осмотр своих покоев с целью удостоверится в их полнейшей безопасности... Так вот, когда девчонка первый раз сказала, что хочет показать мне разученный танец, я подумал, что мне предстоит очередная пакость, и согласился, но шёл на представление, готовясь к худшему. Которого не случилось: Тайрисс, на самом деле, только танцевала. Для меня. Девочкам свойственно влюбляться в парней постарше, а мне тогда уже исполнилось шестнадцать, но я надеялся, что со временем всё пройдёт. Зря надеялся: кузина продолжала упорствовать в своих чувствах, и Сэйдисс уже всем подряд заявляла о возможности супружеского союза, должного связать северный клан Заклинателей с западным. Я... Не был ни за, ни против. Собственно, меня больше интересовали совсем другие вещи, нежели прелести Тайрисс. Хотя, она обещает стать настоящей красавицей...

– Ты смотришь?

– Да, конечно. Смотрю и с нетерпением жду начала!

Она улыбнулась, довольно, но с совершенно детским восторгом. И начала Танец.

Да, именно так, с большой буквы, потому что Заклинательница не просто танцует, а показывает, насколько овладела своей любимой стихией, насколько проникла в сущность природного воплощения Хаоса. Найти тропинку к Зерну, взрастить его, пожать плоды и снова вернуть обратно в сонную почву – только научившись это делать, можно получить право называться Заклинателем. Мужчины предъявляют свои права на высокое звание несколько иным способом, женщины... танцуют. Вместе с избранной стихией. И первый раз каждый новый танец они показывают тому, кто рождает хаос в их гулко бьющемся сердце...

Тайрисс всегда любила огонь больше прочих ликов Хаоса, вот и на сей раз избрала в партнёры именно его, собрав язычки пламени со всех свечей в библиотеке, раздув их в несколько раз больше, окружив себя огненным ореолом и пустившись в пляс вместе с дрожащими от голода ослепительно-белыми и ржаво-золотыми лепестками. Гибкое тело юной девушки в вихре, способном уничтожить всё живое, но не могущем причинить ни малейшего вреда своей повелительнице – для этого танца не существовало канонов красоты и прочих правил, устанавливающих, что прекрасно, а что нет. Тайрисс была частью вечного стремления мира к Хаосу и потому была совершенна. Все те минуты, что танцевала среди огненных бабочек.

– Тебе понравилось?

Кузина села на пятки рядом с креслом и прильнула щекой к подлокотнику.

– Конечно.

– У тебя когда-нибудь найдётся для меня другое слово?

Янтарные глаза смотрят, приказывая и умоляя одновременно.

– Найдётся. Когда-нибудь...

...И всё же, я не сдержал обещание. Точнее, и не собирался его выполнять. Потому что теперь мне нечего сказать золотокосой Тайрисс...

Танец Заклинательницы приближался к своему пику: льдинки выстроились над головой брюнетки короной, которая была почти вдвое шире бёдер самой дородной торговки на рынке. Атласные ленты оторвались одна от другой и повисли в воздухе, ажурной оградой отделяя танцовщицу от толпы, которая ахнула, увидев обнажённое тело, а я не смог удержаться от кривой ухмылки. Такая взрослая, а всё не наигралась? Зачем дразнит людей? Ведь им невдомёк, что Заклинательница открыла свои «прелести», поскольку ей плевать на зрителей. Сотни восхищённых зрителей для неё значат меньше, чем пыль под ногами... А тем временем вода начала таять и прозрачными струйками стекать вниз, по атласным лентам. И те, словно подталкиваемые водой, возвращались обратно на смуглое тело, занимая покинутое место. Последняя струйка вернулась в чашу фонтана, последняя лента закрыла смуглую кожу от любопытных глаз, воздух вновь подёрнулся маревом и... Чаша фонтана снова оказалась заполнена льдом, цельным и нетронутым, как и прежде.