— Сидеть здесь одной, очень страшно.

— А что Марк и наш врач не вернулись? — первым делом осведомился Нэльс.

— Как видишь, нет.

Карлик выскочил из крепкой хватки фонарщика и заинтересованно подковылял к дивану.

— Такая, молоденькая, такая хорошенькая и уже умирает. Ну что же, и такое в нашей жизни бывает.

— С ней все будет в порядке! — возмутился Нэльс.

— Нам только и остается, что смотреть на тление молодого организма, — вздохнул карлик.

— Типун тебе на язык, глупый коротышка.

— А ты не указывай человеку на очевидные его недостатки. — Карлик обиженно подтянул красные панталоны и отошел от больной девушки.

В номере, наконец, появились смотритель и книгочей.

— Привет Отли, — поздоровался высокий.

— Здорово были, — кивнул все ещё обиженный карлик.

— Ну что там у нас? — риторически произнес смотритель и присел рядом с Катей. Состояние ее ухудшалось с каждой минутой. — Теперь у нее жар, — прикоснувшись ко лбу девушки, произнес он. — Это хорошо.

— А что хорошего? — удивился Марк. — Она недавно была как мороженное.

— Значит, организм борется.

На настенных часах пробило ровно двенадцать.

— Времени больше нет, — почему-то констатировал смотритель и, подвинув к себе чемодан с инструментами, закатал рукава. На запястьях блеснули два золотых браслета. Сила, которых превышала возможности, большинства зачарованных вещей в волшебном чемоданчике. Но, не смотря на это, исцеляющими браслетами, смотритель гостинице уже давно не мог пользоваться.

В деревянном сундуке находилось много любопытных предметов, длинноносый лекарь достал нужные; небольшая свеча и три закрытых коробки белого, синего и черного цвета. Смотритель начал с синей. Открыв крышку, он достал из нее десятка два разноцветных медальонов разной формы.

— Теперь нам нужен свет, — с этими словами смотритель дунул на свечу, и она, противореча всем законам загорелась. Одновременно погас весь другой свет в комнате.

Напугавшись ещё больше, блондинка прижалась к фонарщику.

Поочередно смотритель прикладывал медальоны к свече, стараясь сделать так, чтобы тень от них падала на Катерину. Рисунки и формы кулонов были разными, оттого, и свойства их отличны. Перебрав каждый медальон из синий коробочки, и не заметив никаких изменений, смотритель подозрительно покосился на черную. В этой, самой маленькой по величине, хранились самые сильные амулеты, против могущественного зла. Длинноносый лекарь набрал в легкие воздуха и волнительно выдохнул: ему лишь однажды пришлось воспользоваться ее содержимым. В практике веселого лекаря, обычно было достаточно медальонов из синей коробки, помогающих против упырей, оборотней, водяных и прочей средней магической живности.

— Интересно, — пробубнил себе по нос смотритель. — Так кто, говоришь, напал на вас в том поезде?

Марк виновато склонил голову и, прищурив один глаз, покосился на Нэльса. — Я не говорил, что мне пришлось все рассказать?

У фонарщика волосы встали дыбом.

— Что значит все?

Книгочей сделал шаг назад. На всякий случай, для самосохранения.

— Ммм, — виновато протянул Марк. — Чтобы знать, какое противоядие использовать, чтобы спасти жизнь нашей подруги, мне пришлось сознаться, что мы были в том поезде и что на нас действительно напали упыри.

Скулы на лице Нэльса заиграли, было заметно, что ещё чуть-чуть, и он взорвется.

— Ты книгочей, и упырей разве что на картинке то видел, — прошептал фонарщик. — Что ты несешь? Противоядие все равно не поможет.

Марк пожал плечами и сделал ещё один шаг назад.

Фонарщик шлепнул себя по лбу и замотал головой.

— Да это были упыри, — честно соврал он.

— Ну, упыри, так упыри. — Смотритель убрал последний амулет, с изображением летучей мыши.

Его сила не подействовала на отравленную девушку.

Подошло время магии посильнее.

Черная коробка зловеще скрипнула: кулонов в ней было намного меньше, но зато по размеру они были крупнее; сделанные из разных металлов, каждый медальон украшал драгоценный камень.

На Катю упала первая извилистая тень. Девушка немного поморщилась.

Вторая тень напоминала дракона. Катерина поспешила отвернуться от обжигающего изображения.

Смотритель понял, что на верном пути и достал третий медальон: его очертания были похожи на крысу, хвост которой закручивался спиралью к центру. Как только тень третьего амулета коснулась лица девушки, Катя вскрикнула — это прикосновение принесло ей нестерпимую боль.

— Нашли, — произнес смотритель и осторожно надел медальон на Катину шею.

Девушка тяжело задышала, ей очень хотелось сорвать защитный амулет. Но каждый раз, когда ее рука тянулась к медальону, рука смотрителя преграждала ей путь.

— Дост боли, кзан ассу элджинни! — На не понятном языке вдруг заговорила Катя. Но это скорее был не ее голос, он звучал как эхо и казался чужим.

— Что она говорит? — спросила Ольга, в надежде, что непонятное бормотание не является для нее предупреждением.

— Она говорит, "ваша вещичка убивает меня"- перевел, незнакомые слова Отли. Карлик все ещё обиженно косился на фонарщика.

— Что значит, убивает? — Нэльс посмотрел на коротышку.

— Не волнуйтесь, — успокоил и сам изрядно взволнованный лекарь. — Я же объяснял, это говорит не она. Это часть того, кто отравил вашу подругу. Мой амулет "убивает" именно его. Нам остается только ждать, когда медальон заберет весь яд.

Наши друзья глубоко вздохнули и расселись кто куда: Нэльс предпочел кресло, чтобы быть поближе к хранителю. Приковав все свое внимание на изучение потрепанной тетради, незаметно появившейся в его руках, фонарщик, кажется, забыл на время о недуге хранителя. Марк же уселся на подоконник, желая увидеть все происходящее таинство в более удобном ракурсе. Динамика происходящего, не дала бедняги осознать все произошедшее, и сейчас он с интересом ожидал результата. Ольга выбрала самое дальнее место — у ванны, она успела все переосмыслить, и сделав заключение, что это сон, просто ждала.

Прошло около часа. Смотритель находился все в том же напряжении.

— Как долго, это ещё будет длиться? — не выдержала Ольга.

Ей уже давно хотелось спать, причем непросто прикорнуть на неудобном пуфике, а плюхнуться в мягкую чистую кровать. Она с детства привыкла ко всему самому лучшему. И конечно все эта ситуация, в которой она оказалась, выводила блондинку из равновесия. Хотя нельзя было сказать, что Ольга часто в нем прибывала. Затянувшийся переходный возраст приносил массу неприятностей родителям блондинки, которые, конечно же, души ни чаяли в своем единственно ребенке. И этот ребенок рос избалованным, пока жизнь Ольги, как ей показалось, не стала совсем взрослой, она была обычной девочкой, единственным минусом которой, являлась вседозволенность. На этом собственно они с Катериной и сдружились. Той в свое время тоже было позволено все. Но не от того, что росла в богатой семье, а потому что была своенравной, к тому же и беспризорной: тётушка не очень-то прослеживала ее местонахождение и тем более не занималась воспитанием племянницы. Поэтому, Катя с радостью приняла в свой обособленный круг общения избалованную девчонку. До поры до времени полностью оправдывающую все Катины ожидания. Пока девичья природа не взяла над блондинкой верх, а голова Ольги забилась мыслями о богатеньких мальчиках и дорогих шмотках. К тому же хотелось гулять и целоваться. Красноволосую же девушку, девичья природа справедливо побаивалась. Оттягивая свое появление, словно озорная рука натягивающая тетиву рогатки, для более точного прицела.

Смотритель не ответил, он лишь сосредоточенно потряс указательным пальцем. Все его внимание было заключено в чернеющем амулете. До того как медальон был надет на Катину шею. Он выглядел новеньким и дорогим, сейчас, по прошествии часа, кулон стал похож на ржавую истлевшую со временем железяку. Зато к девушке быстро возвращался естественный цвет кожи. Яд со всего тела, тоненькими ручейками стекался к амулету. Катерина мучилась все это время, и силы быстро покидали ее.