— Какая же это цирка, Кекуа?? Это же медведь из леса приходил!

— Забыль я медведь! Медведь в цирка видель. Цирка помню, слово медведь не помню! — горячился ефрейтор, тем не менее довольный, что его правильно поняли.

Доложив командиру части о том, что в районе поста бродит медведь-шатун, и выйдя из его кабинета, капитан и не подозревал какие последствия это может вызвать! Он, конечно, знал, что командир немножко больной на голову, но чтобы до такой степени!

Жизнь в полку закипела, немедленно были вызваны из ближайшего города аж пятеро бывалых охотников, которых отправили по следам. Спустя несколько часов охотники вернулись и доложили, бормоча сквозь бороды:

— Там эта… короче… на острове они.

— Они?? — не понял командир.

— Они. Там эта… не один медведь. Там четыре медведя. На остров по льду ушли.

«Четыре медведя — это серьезно» подумал командир, «Тут охотниками не обойдешься»

На утро было выделено две роты солдат! С оружием. И два БМП, на которые даже установили пулеметы. Всем были выданы боеприпасы. Мало того, прапорщикам и офицерам были вручены гранаты.

В кабинете командира состоялся военный совет, где по всем правилам военного искусства была разработана операция по уничтожению медведей. На столе разложили карту местности, на ней флажками и красным фломастером были обозначены БМП и пехота. Стрелками нарисовали маршруты наступления на остров. Его следовало окружить, перекрыть все пути отступления, продвинуться вглубь, обнаружить противника и безжалостно оного уничтожить.

Ошалевшие от такого количества подмоги охотники попробовали возмутиться, дескать шум и все такое, спугнут зверей, но командир ничего не желал слышать. Как это обычно бывает, на плацу состоялся строевой смотр с выявлением недостатков, затем был дан час на устранение этих недостатков и повторный строевой смотр. Командир, жутко довольный, прогуливался вдоль строя, с гордостью рассматривая свое воинство. Мой отец лишь зажмуривался, не в силах поверить в происходящее.

Наконец, часикам к шести вечера, вся эта шобла выдвинулась к месту проведения операции. Пока добрались и заняли позиции, уже стемнело окончательно. Командир высунулся из своего уазика и прокаркал что-то невнятное в мегафон, после чего снова юркнул в машину. Все поняли, что пора начинать.

Сначала пошли БМП, за ними широкой цепью шли бойцы с автоматами и прапорщики, сжимающие в потных ладошках гранаты и пистолеты. Наличие бронированной техники внушало-таки спокойствие и уверенность в своих силах, правда не до конца. Ну как американцам в Ираке.

Мудрые охотники решили в этом безобразии не участвовать и тихонечко расположились себе на полянке, возле костерка, да с канистрочкой ядреного самогона.

Командир ждал.

Вскоре раздались первые выстрелы. Судя по всему, из пулемета БМП. Палили от души, не жалея патронов. Грохнул взрыв. В воздух, обалдев от такого перформанса, взлетели птицы и ломанулись подальше от этого дурдома в лес. Круг преследователей постепенно сужался, стрельба усиливалась. Складывалось стойкое ощущение, что ведется тяжелый бой, и медведей на острове оказалось не менее сотни. Причем вооруженных.

Через полчаса радиостанция разразилась восторженным докладом:

— Товарищ полковник?? Докладываю — медведи не обнаружены!!

— Как это, бля, не обнаружены? — взревел командир, — А чего палили тогда?

— Дык, это… на всякий случай! По кустам!

— Да там, небось, и кустов на острове уже не осталось! Вояки, блин! Всё, возвращаемся.

Командир разочаровано закурил, глядя, как из леса цепочками выходят его люди, строятся, считаются, матерятся. Выехали БМП, экипажи которых выглядели жутко довольными и уставшими, еще бы, так славно в войнушку поигрались. Мудрые охотники степенно поднялись со своих коробов и потушили костер. Проверили и зарядили ружья.

Когда из леса стал выходить последний взвод, всё и случилось. Медведи ведь не дураки оказались, услышав звуки стрельбы они просто спрятались на окраине островка и тихонечко переждали шумиху. А вслед за последними людьми поднялись и бросились в атаку.

Четыре громадных, злых, голодных бурых медведя, поднялись из-за малюсенького чахлого кустика и жутко заревели. И вовсе не «ПРЕВЕД». Впечатление они произвели что надо! Бедные солдатики, большинство из которых были выходцами из теплых, южных республик Союза, просто заорали, выпучив глаза, да, побросав автоматы, бросились врассыпную.

Командир, сидя в машине, от удивления и неожиданности открыл рот и выронил сигарету себе на штаны. Медведи не стали размениваться на мелочи, и, проигнорировав перепуганных солдат, с немыслимой скоростью поскакали прямо к командирскому уазику.

Полковник икнул, потом огляделся. Странно, но водитель, подобно джинну из сказок, уже успел испариться, героически оставив командира самого разбираться со своими проблемами. Уже через несколько секунд, по словам свидетелей, его видели ныряющим в БМП и задраивающим за собой люк. Большинство же остальных вояк, включая пулеметчиков и прапорщиков с гранатами, просто остолбенели и смотрели на происходящее, как на интересный фильм.

Не спящими оказались только охотники. Осуждающе крякнув в бороды и поправив усы, они, не торопясь, обстоятельно и деловито вскинули ружья, прицелились и залпом выстрелили.

Затем, почти без перерыва выстрелили еще раз. И еще.

Командир снова икнул, потом зашипел от боли и заерзал, выбираясь из машины. На его штанах виднелась обгорелая дырка от сигареты. Рядом с машиной, не добежав буквально десятка метров, лежали на снегу четыре медвежьих туши…

Как это принято в Вооруженных Силах, по результатам «войсковой операции» и последующего разбора, произошло награждение непричастных и наказание невиновных. А что охотники? А ничего. Так же обстоятельно и деловито они собрали вещички, пожали руку все еще охреневающему полковнику, да отправились восвояси.

Поступив в Артиллерийскую Академию, будущий полковник Крокодил, а ныне пока еще майор, мой отец наконец-то почувствовал себя цивилизованным человеком! А что? Красота же, сиди себе, да учись, никаких тебе дурацких нарядов, караулов и прочей лабуды. Единственное, что могло омрачить, нет, скорее даже разнообразить жизнь слушателя Академии, так это редкие наряды в городской патруль. А так, все время посвящено было только учебе, практике и боевой работе, что отец, безусловно, считал справедливым.

Изредка случались разнообразные проверки и весь личный состав строили на плацу. Приезжий генерал ходил потом вдоль строя, и, внимательно выпучив глаза, подолгу смотрел в лица офицеров. Трудно сказать, что именно он силился в них увидеть, поскольку печатью интеллекта его собственное лицо омрачено не было…

Но такие проверки практически никогда не были неожиданными, о них узнавали заранее и заранее готовили слушателей к этой неприятной процедуре — заглядыванию в пустые, навыкате, генеральские глаза.

В этот раз построение оказалось для моего отца неожиданностью, придя утром на занятия, он оказался почему-то не в классе, а на плацу, не очень понимая, что он здесь делает и зачем его сюда вытащили.

— Равняйсь! Сми-и-ирна! — прогремел полковник, начальник факультета. Залетный голубь шарахнулся голоса и об окно. — Первая шеренга четыре, вторая три, третья два, четвертая один шаг вперед. Ша-а-аго-о-ом МАРШ!

Выдав такую мудреную формулу, полковник еще некоторое время пытался отдышаться:

— Та-а-ак, что-то мне это все не нравится, — пробормотал отец и покосился на соседа справа, — Слышь, Сань, а по какому поводу нас тут праздник-то? Что случилось?

— Потом скажу, лучше делай как я, — прошипел Саня, а потом с ним стали твориться странные метаморфозы. Ростом 190 сантиметров и косая сажень в плечах, майор Саня вдруг как-то скособочился (скосоё*ило его, как верно заметил Крокодил), согнал глазки в кучку к переносице, расправил ремень и пустил дебиловатую слюну…