Он помедлил, затем кивнул.

– Я это перепечатаю, а ты потом сможешь подписать.

Дик выжал из себя описание своей встречи с Хьюзом в Палм-Спрингс. Через несколько часов оба документа были напечатаны секретарем Акермана и представлены нам на подпись, а Марти их заверил. Мы с Диком сидели наверху.

– Знаешь, – начал я, – все эти чертовы письменные свидетельства...

– Ты к чему это?

– Точно не знаю. Но думаю, это показания под присягой.

– Я не поднимал правую руку и ни в чем не клялся.

– Я тоже. Но мы их подписали.

– Полечу-ка я обратно в Испанию, – пробормотал он. – Сегодня же вечером.

– Я тоже. Не сегодня, а как только смогу выбраться отсюда.

Дик уже уехал в аэропорт, когда я забрел в кабинет Марти на втором этаже. Это было в среду вечером. Он сидел за большим письменным столом, нервно покусывая ластик на конце карандаша. Стол был завален записками и сообщениями, осколками недельного хаоса.

– Происходят странные вещи, – произнес он. – Мне звонил Шелтон Фишер. Они получили кое-какие новости из Цюриха. Вероятно... – Акерман прервался; казалось, он осторожно подбирает слова. – Они почти уверены, что Хьюз не открывал тот счет в Швейцарском кредитном банке.

Меня передернуло. На лицо автоматически выползла мученическая улыбка.

– Ну что ж, добавьте еще один слух к общей куче.

– Это больше чем слух. Кажется, они почти уверены. Странно то, что они напустили такого тумана. Хотят встретиться с нами сегодня и все обсудить.

В три часа мы собрались в зале на тридцать втором этаже здания "Макгро-Хилл", как мне припомнилось, в той самой комнате, где три месяца назад, то есть в сентябре, представители издательства просматривали первую часть записей. Кроме меня за круглым столом сидели Шелтон Фишер, Хэрольд Макгро, Фостин Джеле, Фрэнк Маккалох, Ральф Грейвз и Марти Акерман. За час до того я вручил окончательный черновик предисловия Роберту Стюарту на двадцатом этаже. Теперь я был готов покинуть Нью-Йорк.

– Я надеюсь, что ты не уедешь, – вежливо сказал мне Шелтон Фишер. – У нас разгар битвы с "Роузмонт", и ты нам нужен. Не можешь еще побыть здесь?

Я пришел на встречу, опасаясь самого худшего, ожидая если не обвинений, то уж точно намеков, и уже подготовился к защите: а что если Хьюз не сам лично открывал этот счет в Цюрихе? Неужели кто-то действительно ожидал, что он прилетит в Швейцарию? У него, очевидно, есть поверенный для подобных поручений.

Но атаки не последовало. Там, где я ожидал встретить угрюмую нервозность, я столкнулся с теплыми рукопожатиями и радушием. Каждым своим жестом они подчеркивали тот факт, что мы были одной командой.

– И ты нам нужен, – озвучил общее мнение Хэрольд Макгро.

– Хэрольд, я все тебе объясню. Моя жена очень устала от моих постоянных разъездов, здесь и личные обстоятельства. Она хочет, чтобы я вернулся домой, и у меня нет перед ней никакого оправдания. Я не могу участвовать в этой схватке, это работа юристов.

Шелтона Фишера заботили другие проблемы, и он спросил о том, кто был свидетелем наших с Хьюзом встреч. Ему было известно о письменном показании Дика, о Джордже Гордоне Холмсе и мексиканском пилоте Педро, а также о посреднике Хорхе в Пуэрто-Рико. Он деликатно кашлянул:

– Я также слышал, что Хьюз представил тебе в Палм-Спрингс Спиро Агнью.

– Мы это проверили, – встрял Ральф Грейвз. – В то время Спиро Агнью действительно был в Палм-Спрингс.

– А что, – задумчиво произнес Фишер, – если мы с Энди Хейскелом встретимся с вице-президентом через свои каналы в Вашингтоне и попросим его о поддержке? – Он на некоторое время погрузился в размышления, а затем сам ответил на свой собственный вопрос: – Черт, даже если он поддержит нас в неофициальной беседе, то потом ни за что не признается публично.

Я угрюмо кивнул.

Фишер взглянул на часы. Возникло такое ощущение, что они ждали кого-то еще, и он это только подтвердил:

– Наши юристы работали в Цюрихе целую неделю и должны теперь подъехать с минуты на минуту. Происходит что-то чертовски забавное. Не знаю как и почему, но банк предоставил им определенную информацию касательно счетов Хьюза. Они думают, что счета принадлежат не ему. Если хотите знать точную формулировку, они сказали, что эти счета не могут принадлежать Ховарду Робарду Хьюзу, американскому бизнесмену.

Ударение было сделано на словах "не могут".

– В смысле? – опешил я.

– Проклятие, – буркнул он. – Кажется, они принадлежат то ли карлику, то ли негру, то ли очень молодому мужчине, то ли женщине. По некоторым причинам я склонен считать, что они имели в виду женщину.

Спустя десять минут в дверь вошел Оресден Марден из "Уайт и Кейз", всего два часа назад прилетевший в аэропорт Кеннеди и выглядевший совершенно вымотанным. Он подтвердил то, что уже сообщил Шелтон Фишер. Счет не был открыт Ховардом Хьюзом и не принадлежит ему. Больше он ничего не знал или не хотел сообщать.

– Мы оставили это дело прокурору Цюриха, – спокойно произнес Марден. – И есть еще одна вещь, которую, как мне кажется, будет нелишне осознать всем присутствующим, – при этом он немного повернулся в мою сторону, – мы теперь бессильны, все в руках швейцарского закона. Они используют все, что смогут найти, и мы их не в силах остановить. – Адвокат пожал плечами, словно извиняясь.

Встреча уже подходила к концу, когда Хэрольд Макгро остановил меня у самой двери:

– Ты не мог бы остаться...

– Только позвоню Эдит, – сказал я. – Спрошу, прилетит ли она в Нью-Йорк вместе с детьми. Тогда я останусь еще примерно на неделю. Но если она откажется, Хэрольд, я уезжаю.

Возвратившись в дом Марти Акермана и поднявшись в одиночестве на пятый этаж, я наконец смог все спокойно обдумать. Я был в ужасе и одновременно обезоружен дружелюбным отношением ко мне. Я выдохся. В один день я словно заново прожил прошлые безумные две недели. Карлик, негр, очень молодой мужчина – или женщина. Если им уже было известно так много, то скоро первые три персонажа отпадут сами собой. Что ж, остается женщина. Но какая именно женщина? Посмеет ли Швейцарский кредитный банк нарушить тайну своего вкладчика? А как насчет секретности швейцарских банков? Внезапно я подумал, что в этом направлении наши безымянные преследователи ничего не найдут и, следовательно, ничего не сообщат в "Макгро-Хилл" или в прокуратуру Цюриха. Разве законы Швейцарии были нарушены? Кто-то вошел в банк с официальным швейцарским паспортом, под именем Хельги Ренаты Хьюз, и открыл на него счет. Три чека, прошедшие через счет, были законными. Больше швейцарцам сказать нечего. А даже если и есть, то какая связь между этой никому не известной Хельгой Хьюз и Эдит? Можно выдвинуть практически неопровержимую теорию о том, что верная Ховарду Хьюзу женщина взяла у него чеки и действовала как курьер, в точности, как моя жена, но, скорее всего, без его ведома. И кем она могла быть? Я вспомнил, как мы с Диком смеялись, когда в записях назвали позднюю возлюбленную Хьюза Хельгой...

Не могло быть связи между ней и Эдит. В этом я был уверен, мысль подействовала успокаивающе. Напряжение схлынуло, как будто тяжеленный камень упал с души. Марти сидел в своем кабинете.

– Как ты это вычислил? – спросил он меня.

– Существуют три возможности, – начал доказывать я, повторяя кое-что из утренней беседы в "Макгро-Хилл". – Давай рассмотрим их по очереди и не будем сентиментальничать. Первая: я по полной программе развел издательство; вторая: я встречался с двойником вместо настоящего Хьюза; третья: я действительно встречался с реальным Хьюзом, и счет в Цюрихе открыт его людьми. Согласно версии номер один я должен подделать запись, но нам известно, что это просто невозможно, правильно? – Марти кивнул. – Версия номер два, с двойником, имеет некоторые достоинства – по крайней мере в теории. Возможно, в этом случае в книге действительно есть нечто, способное разрушить империю Хьюза. Но ничего такого в рукописи мы до сих пор не обнаружили. Это не мог быть Майо, потому что двойник выставил его в достаточно нелицеприятном виде.