Палатон скептически покачал головой. Он мало что знал о Чиреке и почти ничего — о погибшем чоя.

— Но зачем Кативару было рисковать, нападая на вас и выдавая самого себя?

— А зачем Кативар вывел Ринди к мятежникам? Кто послал тебя в Мерлон?

— Не знаю, кто послал меня в Мерлон, и нам неизвестно, что случилось между Кативаром и Риндаланом во время мятежа. Кативар мог оставить его умирать на улице, но не сделал этого, а привез во дворец.

— Но кто-то же отравил Ринди!

— И опять-таки, неизвестно кто. И зачем. И даже если у нас будут доказательства, чтобы подозревать Кативара, его невозможно обвинить в нападении на тебя. Возможно, он действовал по приказу Йораны, зная, что тебя увезли из дворца. Может, он пытался тебя спасти? Рэнд взглянул на него и покачал головой.

— Я говорю то, что знаю, — упрямо возразил он.

— Недар беспокоит меня гораздо больше этого святоши.

— Святоши чуть не убили нас в Сету. Палатон боролся со смешанными чувствами.

Он уже не знал, как следует поступить в отношении этого чужака, которого он привез на планету. Будь здесь Ринди, он смог бы помочь, но теперь Палатон оказался в одиночестве. Он устало произнес:

— Это моя вина. Учеба отнимает годы, а я выпустил тебя из виду прежде, чем ты ее начал. Я знал, что ты пользуешься бахдаром, знал, что должен делать нечто большее, но ограничивался простыми предупреждениями.

— Это неважно. Изменения должны были произойти, и я получил шанс совершить их.

— Но даже если этот шанс реален, если ты кого-либо преобразил, сколько миллионов чоя, по-твоему, ты сможешь коснуться за двадцать четыре часа?

Рэнд непонимающе взглянул на него.

— Миллионов? За сутки?

— Ровно столько нам осталось до возвращения Паншинеа, а может, и меньше. Он не допустит этого, — Палатон сжал кулаки. — Я не смогу защитить ни нас с тобой, ни их, — он кивнул головой на окно, откуда доносились приглушенные крики толпы.

Следующую его фразу перебил резкий сигнал связи. Рэнд ото двину лея от экрана на случай, если сообщение будет передано вживую, а Палатон подсел к нему, готовясь ответить, и положил руки на пульт.

Экран заполнило гневное лицо императора. Паншинеа, гордый, надменный, красивый, с подчеркнутыми чертами Звездного дома, с яростными зелеными глазами и блестящими золотистыми волосами, уставился на Палатона.

— Я поверил тебе, — произнес император, — а ты — ты меня опозорил!

— То, что ты оставил мне, уже грозило позором, — ответил Палатон. — Ты надеялся, что я сдержу то, что не сумел сдержать ты? — он подождал ответа.

Император прищурился.

— Как только я ступлю на Чо, я объявлю, что лишаю тебя прав наследника. Я уже известил конгресс. Если простолюдины опять взбунтовались, лучше побыстрее ищи себе тихую щель, чтобы отсидеться, потому что в этих мятежах повинен только ты. А твоего друга необходимо уничтожить.

Несмотря на то, что император не назвал имени, Палатон точно понял, кого он имеет в виду.

— Я не буду бороться с тобой за престол, но не позволю залить улицы кровью чоя.

— Я сделаю все, что сочту нужным, — фыркнул Паншинеа и оборвал связь.

Палатон застыл в неподвижности, чувствуя себя побежденным прежде, чем он начал борьбу. Теперь на его стороне не было никого, даже простолюдинов — до тех пор, пока он не отдаст им Рэнда, а этого он сделать не мог, не мог привести свою планету к гражданской войне. Он вызвал Йорану.

Комната оказалась пуста, но для него было оставлено сообщение. Лицо Йораны на экране выглядело усталым и встревоженным, и она все время отводила взгляд.

— Я ухожу, — произнесла она. — Знаю, ты ничего не поймешь, но мне не остается другого выхода, — она вздохнула и исчезла с экрана, не давая никаких объяснений. Экран показал комнату с еще разбросанными вещами и выдвинутыми ящиками. Она ушла.

Рэнд встревожился.

— Она не могла уйти далеко.

— Это неважно. Если она не хочет, чтобы ее нашли, ее не найдут, — он вздохнул, скорбя о своей потере. Ему было некуда обратиться, негде найти приют для себя и Рэнда, кроме одного-единственного дома, который оставался у него и который когда-то его предал…

Палатон вновь включил связь. На экране появилось лицо заспанного чоя.

— Мне нужен приют, — произнес Палатон, не давая чоя времени опомниться. — Я потерял престол.

Последовала кратчайшая пауза, и Хат ответил:

— Тогда приезжай сюда. Голубая Гряда тебя примет.

— Жди нас, — ответил Палатон, выключил связь и повернулся к Рэнду. — Собирайся.

Хат повернулся к Недару, привставшему на диване в другом конце комнаты, вне досягаемости экрана. Алекса еще спала. Наставник протер глаза и заметил:

— А ты гадал, как добраться до него.

— Он сам явится сюда, — усмехнулся Недар. — Он никогда не узнает, что с ним случилось. И когда Паншинеа вернется, он обнаружит Дом, о существовании которого не подозревал. Прежде у нас была только уверенность, а теперь будет власть.

Хат спросил:

— Кто встретит его?

— Я сам, — ответил Недар. — И дам знать другим пилотам. Даже при неожиданном нападении сбить его будет нелегко, — он помедлил и положил руку на плечо Хата. — Ты в порядке?

Заспанный чоя нерешительно взглянул на него.

— Я бы встревожился, — откровенно признался он, — но после случившегося в Баялаке, после слухов, лжи… — его голоса прервались.

Недар утешающе сжал ему плечо.

— Знаю, — произнес он. — Я знаю, что ты чувствуешь, — и он добавил: — Больше он не предаст никого из нас.

Хат поднялся.

— Я приготовлю завтрак. Он нам не помешает, прежде чем мы составим план.

Алекса не покидала теплой постели до тех пор, пока Хат не вышел из комнаты, затем встала, прошла по кабинету и обхватила Недара за талию.

— Что же дальше? — спросила она глухим и хрипловатым после сна голосом.

— Я свяжусь с Витерной и объясню ей, что случилось. Сейчас она не слишком довольна, но я ничем не могу помочь. Мне надо взлетать еще до рассвета. А затем нам останется беспокоиться только о том, сколько времени понадобится твоему отцу, чтобы переправить сюда капсулы.

Она встревожилась.

— А если он этого не сделает?

— Судя по перехваченным сообщениям, его корабль получил только незначительные повреждения. Поверь мне. Если бы абдрелики хотели уничтожить его, они бы сделали это.

— Но…

— Нет. Послушай меня, — уголок рта Недара скривился. — Это означает только, что пока он не приземлится на Скорби, мы должны беречь препарат.

— Он спрятан. Ты доверяешь Витерне?

— Она пожертвует чем угодно, лишь бы оказаться на престоле Чо. Это побудит ее к переговорам с твоим отцом. Иначе она могла бы рискнуть и попробовать синтезировать препарат своими силами.

— Если она получит престол, у нас будет Дом.

Он поцеловал ее в лоб.

— Да. Ты сомневаешься?

— Но на нашем пути встал Палатон.

— Ненадолго.

— Возьми меня с собой.

Он помедлил, выскользнул из ее объятий и взглянул на Алексу в упор.

— Я не собирался этого делать.

— Я тоже хочу почувствовать вкус твоей мести. Мне нужен Палатон, а затем — ГНаск.

Он отвел короткие, кудрявые волосы с ее глаз.

— Пожалуй, ты права, — согласился он. — Зачем отказывать тебе в этом? — и он склонился, целуя ее в шею.

Гатон провел их по туннелю, о существовании которого Палатон не подозревал, и вывел на пустынную улицу, где их ждали быстроходные сани. Палатон помедлил, взглянул на старого министра и произнес:

— Тебе это не повредит?

— Откуда Пан узнает? Во всяком случае, я годами привыкал терпеть его ярость, — Гатон скорчил гримасу. — Он не сможет бежать из Чаролона или с Чо без меня, и знает об этом. Я могу попросить помощи у Ринди или угрожать ему преследованием до конца жизни. Ринди боится меня больше, чем Паншинеа. А теперь бегите, пока толпа не узнала, где вы.

Рэнд оглянулся.

— Они уже приближаются, — сдавленным голосом заметил он.