Будучи тезаром, он привык к вниманию и уважению, но эта толпа раздражала его. Он не мог понять, чего она ждет в таком напряженном молчании, не глядя ни на него, ни на Малаки, а только на воду. Чоя заполняли все пространство причалов, кроме канала, который помощники Малаки удерживали стеной своих тел. Малаки подал знак охранникам присоединиться к нему. Они прошли по неровному коридору, время от времени сужающемуся под напором тел. Малаки зашипел от боли, когда кто-то из чоя задел его руку, но охранник расчистил проход, и они вышли к берегу.

— Смотри внимательно, — провозгласил Малаки. — Сегодня преображается мир, к которому мы привыкли, — его голоса подрагивали от гордости.

Он указал вдаль, туда, где болотные воды смешивались с морской водой залива. Из-за деревьев и поросших мхом лиан появилась флотилия, состоящая из самых разнообразных судов, всего, что только могло плавать. На воде заплясали огни, и флотилия двинулась к берегу.

Отражения фонарей повисли в воде, как десятки лун. Они разбивались от ударов шестов и весел, слышался шум двигателей более современных судов.

Йорана встревожилась.

— Вот они — впереди!

Палатон с беспокойством выпрямился. Он заметил Рэнда за рулем, ведущего шлюпку. Черты его лица оставались неразличимыми, но судя по росту, это был именно человек.

— Кто это с ним?

Йорана успела ответить прежде, чем это сделал Малаки:

— Чирек. И чоя, которую называют прорицательницей.

Палатон заметил белую повязку на ее лице.

— Она ранена?

— Нет, — ответил Малаки, — она сделала это сама.

Палатон не знал, что думать и чего ждать. Он посмотрел на Малаки, пытаясь выяснить истину, и вновь перевел взгляд на Рэнда. Он уже чувствовал касающийся его бахдар, связь между ними усиливалась. Как только он увидел, что Рэнд приближается, тот должен был почувствовать его присутствие в толпе.

Чоя закричали. Палатон не мог различить их слов. Рэнд замедлил скорость. Он повернул, подводя шлюпку к причалу. От нее разошлись волны.

— Что они кричат? — невольно спросила Йорана.

— Ифалан, — объяснил Малаки, — Вестник.

Жажда почувствовать свой бахдар пересиливала любопытство Палатона. Он слушал Малаки, но не придавал значения его словам. Толпа оживилась, и это оживление встревожило его. Он хотел увезти Рэнда подальше отсюда, в безопасное место, пока вновь не вспыхнул мятеж или нечто иное, о чем упоминал Малаки. Причал, предназначенный для грузовых судов, возвышался над бортом шлюпки. Человек взглянул на Палатона, потянулся и схватился за грубые, деревянные поручни лестницы.

— Палатон! — бледное лицо человека было покрыто пылью, но он дружески улыбался, а его бирюзовые глаза, огромные на странном лице, просияли. Палатон чувствовал, как в ответ улыбается он сам.

Малаки осторожно подошел, чтобы протянуть руку, но первым подоспел молодой чоя.

— Ифалан! — крикнул он, склоняясь с причала.

Рэнд улыбнулся, и вместо того, чтобы подняться по лестнице, пожал пальцы чоя. В этот момент Палатон почувствовал, будто сам он сжал чужие пальцы — бахдар мигнул так ярко, что он не сдержал вздоха. Молодой чоя восторженно вскрикнул и попятился. Его подхватили и оттащили прочь под изумленным взглядом Палатона. Его толкали, дергали, но он стоял, не шевелясь, пытаясь выяснить, что произошло.

Йорана протиснулась к Малаки, как только напор толпы стал невыносимым. Причал трещал под ее весом.

— Что происходит?

Палатон внутренне сжался. Вряд ли он вообразил себе яркую голубую ауру, окутавшую сжатые ладони. Он чувствовал бахдар, острый запах, подавляющий вонь дыма и пепла. Бахдар пах надеждой и страхом.

Рэнд уже не обращал внимания на протянутые ему руки и карабкался по лестнице. Достигнув ее верха, он оглянулся и помог Чиреку и раненой чоя с завязанными глазами. Йорана приблизилась к прорицательнице, защищая ее от усиливающихся толчков. Малаки пробрался к ней поближе и протянул Рэнду руку.

Странная улыбка прорезала усталое лицо Рэнда. Он ступил на причал.

Палатон почувствовал, как между ними возникает мост бахдара. Он не мог понять, что происходит, и это потрясало его.

— Нет! — метнувшись вперед, он отбросил руку Рэнда, борясь с неизвестным.

Толпа вскрикнула от ужаса. Палатон оглянулся и увидел вокруг море враждебных лиц. Малаки мрачно взглянул ему в глаза.

— Не могу поверить, чтобы именно ты, Палатон, отказал мне в этом.

Жажда бахдара захватила его, подобно голоду, его мысли перепутались. Палатон знал, что так и не понимает случившегося. Малаки говорил о преображении их мира, и Рэнд оказался виной всему. Палатон взглянул на человека.

— Что происходит?

Третий чоя, которого Йорана назвала Чиреком, стоял позади остальных, спиной к воде. Теперь он пробрался вперед — с достоинством, которое до сих пор Палатон замечал только у Риндалана. Их взгляды встретились, и Палатон понял, что Чирек что-то узнал о нем, как он сам — о Чиреке. Чоя примиряюще улыбнулся.

— Позволь мне объяснить. Пришло время, которого я даже не надеялся дождаться. Наследник Палатон, я — священник Преображения. К нам явился Вестник, и этот Вестник — Рэнд.

Прежде, чем Палатон сумел что-либо понять, Йорана прошипела:

— Ересь!

Прорицательница содрогнулась в ее руках. Она обернулась слепым лицом к Йоране и произнесла:

— Прежде ты приходила ко мне. Разве ты не поняла, что преобразило меня, пронзило меня, как огнем, и сделало меня сосудом для этих слов?

Йорана скрипнула зубами и решительно ответила:

— Бахдар, только и всего.

— Для тебя — может быть, — возразил Чирек. — Но для большинства из нас до сих пор это оставалось загадкой. Он принес Преображение, бахдар, о котором может просить любой чоя.

Внезапно поняв все, Палатон схватил Рэнда за руки. Не выпуская его, он с силой начал расталкивать толпу. Вслед ему летели голоса Чирека:

— Пришел день, когда все чоя смогут обрести бахдар, и никто из них не будет обделен!

— Палатон… — начал Рэнд.

— Быстрее, — Палатон чувствовал нежелание Рэнда всем своим телом. Он понимал, что бахдар отзывается ему в смятении и страхе, и боялся этого.

Человек хрипло прошептал:

— Не делай этого! Это твой народ!

Палатон не слушал его. Коридор, образованный помощниками Малаки, начал суживаться под напором грубой силы. Йорана подгоняла их криками:

— Быстрее, быстрее!

Возгласы «Ифалан!» сменились хриплыми протестами и угрозами. Надежда превратилась в ярость. Палатон чувствовал, как вокруг него растет стена гнева, как чоя ненавидят его за то, что он отнимает у них. Теперь он понимал, почему улицы перегорожены баррикадами и кто сражался на них. Дома против простолюдинов, имеющие силу против тех, кто навсегда был лишен ее. Его мир рушился на глазах, и причиной этому стал Рэнд.

Не только сам Рэнд, но его бахдар, проклятый дар проклятого Огненного дома.

Он выволок Рэнда из толпы и вместе с ним впрыгнул в машину. Йорана забралась на водительское место и нажала кнопки, закрывая поле прямо перед Малаки и Чиреком. По ее команде машина задрожала, набирая скорость, и рванулась вперед. Палатон видел, как удаляется Малаки, но понимал, что они еще не в безопасности.

Рэнд решительно произнес:

— Ты не понимаешь…

— Нет, — прервал Палатон, — это ты не понимаешь. Ты разрываешь наш мир на части. Мы стоим на пороге гражданской войны, бездны, которая поглотит нас.

— Все должно измениться…

— Это нельзя изменить, никоим образом, ни сейчас, ни потом — неужели Двухдневная война ничему тебя не научила? Сила — наш единственный способ выжить.

Рэнд выпрямился на сидении и огляделся.

— Они следуют за нами.

Палатон видел, как другая машина отъехала от толпы и причалов и свернула на боковую улицу, двигаясь им наперерез.

— Йорана!

— Вижу, — коротко отозвалась она и включила максимальную скорость, напряженно следя за препятствиями на улице, лавируя между баррикадами и руинами.

Рэнд вытер лицо порванным рукавом. Палатон обнаружил, что его захватил вихрь не совсем понятных эмоций.