— А ты?

— Я попытаюсь выяснить, что так взволновало Недара и сколько они готовы заплатить за препарат. Вероятно, через какое-то время они смогут синтезировать препарат, но надеюсь, большинство его ингредиентов встречается только у нас на Земле. Это наше единственное преимущество. Даже при их технологии чоя потребуются годы, чтобы синтезировать все элементы. Если мы сможем наладить им поставки, мы окажемся в таком положении, что чоя пойдут на любые уступки.

Такой поворот событий был нечто, что не приходилось наблюдать Джону за всю его дипломатическую карьеру. Он смотрел, как невозмутимо дочь наблюдает за ним.

— Но что, если мы говорим о препарате, секрет которого будет полезен нам самим? — ровным тоном поинтересовался он.

Она пожала плечами.

— На меня он почти не оказал воздействия, разве что ослабил симбионт абдреликов.

— Но, насколько я понимаю, воздействие на чоя было еще меньшим.

Алекса вновь улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была дружеской.

— Ты привез на крейсер пилота, который едва мог держаться на ногах. ГНаск согласился отдать его с такой легкостью потому, что скорая смерть Недара была почти очевидна, а ты мог избавить абдреликов от проблем с трупом и даже позволить выдвинуть обвинения против самого себя.

— Крайность, которая бы возмутила чоя.

Улыбка не сходила с ее лица.

— Я могу ручаться — в нежных руках абдреликов он был почти мертв. Немного здешней еды, один укол доктора Марена, и наш пилот-смертник ухитрился выбраться на станцию ночью и связаться с Домом. А ты даже не знаешь, что он покидал крейсер.

Джон обдумал эти слова и заодно быстро проверил системы безопасности крейсера. Защитное поле несколько часов назад было искажено, однако слишком сильно, чтобы искажение мог оставить человек. Этого хватило, чтобы убедить Джона. Зная живучесть чоя, он все же не мог поверить столь быстрому выздоровлению Недара. Он вспомнил о наркотиках, которые не лечили, а просто восстанавливали внешний облик существ — с большинством из них Джон не хотел бы связываться. Он искоса взглянул на дочь.

— Я не хотел бы продавать нелегальные препараты.

— Мы еще не знаем, какие они. Мы не имеем представления об их свойствах, не знаем, что сделал препарат с чоя — до тех пор, пока он не доверится мне. А он не сделает этого, пока не окажется далеко отсюда.

— Зачем ему понадобилась ты?

— Чтобы избавиться от твоего преследования.

Значит, она вновь станет заложницей. Он догадывался, что в конце концов с ней случится что-нибудь подобное.

— Тебе незачем больше принимать препарат, пока Марен не проведет испытания. Это слишком опасно.

Она расцепила пальцы.

— Ты ничего не понимаешь, отец.

— Да, не понимаю.

— Мне нравится быть такой, как сейчас. Абдрелики дали мне то, что я ценю — до тех пор, пока могу справляться с собой, и в этом мне помог ты. Твой вклад столь же ценен, как вклад абдреликов. Но мне бы не хотелось продолжать лечение — мне нравится ощущать себя такой, какая я сейчас, — она слегка прищурилась, вновь напоминая кошку, — проницательной, решительной, безжалостной. Мне нравится все это, и я не намерена лишаться своих качеств. Так что не надейся удержать меня здесь. Я не позволю тебе этого. Даже если на время ты одержишь победу, это будет ненадолго.

— Но что же ты намерена делать?

Она склонила голову.

— Покорить и чоя, и абдреликов — то же самое, что пытаешься сделать ты, только я надеюсь, что мои методы гораздо эффективнее, и пользы от них куда больше. Деньги проникают через все препятствия.

— Ты даже не представляешь себе, во что ввязываешься.

— Да. И это интереснее всего. Так мы поняли друг друга?

Джон почти ничего не понимал, кроме того, что дочь намерена его покинуть, не оставляя никакой надежды. Остальное представлялось ему очень смутно. За свою жизнь Джон повидал много алчных людей, не говоря уже об абдреликах и ронинах с их ненасытными аппетитами, но дочь казалась ему неким невероятным гибридом. Он еще раз вспомнил о потерянном ребенке.

— Да, — тихо ответил он.

— Отлично. Разбуди Марена. Я приду к нему в лабораторию. Растолкуй ему все как можно короче, но так, чтобы я была избавлена от объяснений. Как я уже говорила, я улечу с Недаром и свяжусь с тобой, как только смогу. — Алекса вздернула голову. — И не смотри на меня так — я осталась твоей дочерью не меньше, чем прежде.

— Да, — он покачал головой. — Но теперь я понимаю, как глупо мне было надеяться. Я не стараюсь понять тебя, Алекса, просто люблю. И всегда буду любить.

— Знаю. И дорожу твоей любовью, неважно, знаешь ты об этом или нет. Я уже давно простила тебя за то, что ты отдал меня ГНаску.

— В самом деле?

Она направилась к порогу и положила ладонь на замок, не оглядываясь.

— Несмотря ни на что, — тихо произнесла она, выходя из каюты.

Рассвет над Чаролоном затопил выходящие на восток окна розовым светом. Проснувшись слишком рано, Рэнд наблюдал, как собирается Палатон. Посвятив Рэнда в свои планы, Палатон не ждал от него ни одобрения, ни радости.

Подавив зевок, Рэнд попытался протестовать:

— Вероятно, ты уже обсудил свой план с Йораной, но мне совсем не нравится мысль о том, что ты поедешь один, — заметил он.

— Ты прав, — с усмешкой ответил Палатон. — С ней я уже побеседовал. К тому же я буду не совсем один — меня отвезет Руфин, — он закинул рюкзак на плечо. Палатон переоделся в один из старых костюмов — выцветший, невзрачный, немного мешковатый, но очень удобный.

Рэнд относился к Руфин с величайшим уважением — за ее дружелюбие и навыки пилота, но хорошо помнил, что и ее возможности не безграничны.

— Руфин останется у корабля, как и положено. А я мог бы последовать за тобой.

— Рэнд, ты слишком заметен. Вместе с тобой мне придется натолкнуться на настороженность, едва я начну задавать вопросы, кроме того, нам может встретиться чоя, которому не по душе мои недавние решения относительно Заблудших. Ты подвергнешься страшной опасности.

— Зато принесу большую пользу: я уже умею управлять бахдаром. Я создам вокруг тебя ауру, могу почувствовать эмоциональный настрой чоя — я помогу тебе.

Палатон помедлил и взглянул на человека, который пытался шагать вровень с ним по длинному коридору дворца.

— Я и не сомневаюсь в этом, — мягко ответил он. — Но если один я могу остаться незамеченным, мне не понадобится такая помощь. Твое присутствие многое меняет. Вспомни, я отправляюсь туда, где чоя не имеют дела с инопланетянами. Я могу взять тебя в школу Голубой Гряды — я намерен сделать это, но только не в Мерлон. Ты просто не сможешь следовать за мной.

Обида вспыхнула в бирюзовых глазах.

— Я могу защитить тебя так же, как ты меня, — пробормотал Рэнд.

— Ты можешь узнать, что со мной все в порядке, — намекнул Палатон на связь между ними.

— Этого недостаточно! Я хочу быть там, хочу помочь!

Палатон положил руку ему на плечо и удивился, почувствовав бугор мышцы.

— Знаю, — ответил он. — И мне тревожно за тебя. Если бы Ринди был здоров, я бы не стал так волноваться.

Рэнд понял по его тону, что лишился последней надежды, и торопливо пробормотал:

— Если я понадоблюсь тебе, позови. Клянусь, я найду способ добраться до тебя.

— Большего мне не нужно, — Палатон сжал его плечо и зашагал вперед, направляясь к боковым воротам, где уже ждала машина, чтобы отвезти его к аэродрому.

Рэнд тоскливо смотрел ему вслед. Несмотря на яркий, чистый свет нового дня и голубое небо, его бахдар ощущал тени, от которых Рэнда охватывал холод.

Кативар тоже наблюдал за ним — сверху, с площадки. Он вновь отметил странную близость между пилотом и чужаком. Эта близость не была сексуальной, хотя даже мысль об этом заставляла Кативара брезгливо передернуться — связь между ними была иной, гораздо более крепкой. Как дара, подумал Кативар, хотя чаще всего такая душевная связь встречалась между любовниками.