— Мы видим цель, посланник.

Джон, в ушах которого еще звенело от сложного сочетания препаратов, принятых для преодоления межпространственного прыжка, подошел к иллюминатору. Увидев корабль абдреликов, он удовлетворенно улыбнулся. Наконец-то!

— Отлично, — ответил он. — Попросите разрешения пройти на борт.

Чувствуя дрожь в коленях, он сел поглубже и переждал сильные толчки и вибрацию, сопровождающую процесс стыковки. ГНаск должен принять его хотя бы из любопытства. Но как покинуть корабль абдреликов — это уже второй вопрос.

Выражение на лице ГНаска изменилось, едва он увидел стоящего в стыковочном отсеке Джона в сопровождении вооруженного отряда. Абдрелик вышел вперед, как только сработал шлюз, и его лиловая кожа потемнела, что было равнозначно румянцу у людей. Он обнажил клыки, прежде чем произнести:

— Посланник, может быть, вы объясните такое появление?

— Посланник, — ответил Джон, — у меня есть сведения, что у вас на борту содержатся пассажиры, которым было бы лучше в наших руках. Я благодарю вас за их спасение с Аризара, но ради их здоровья и жизни я вынужден просить передать их нам, — он был окружен опытными воинами в полном облачении, в шлемах, с оружием в руках, слегка переминающимися и готовыми к действию. Хотя Джон говорил сдержанно и спокойно, его отряд был молчаливым свидетельством его истинных намерений. Единственное, что он сделал — постарался не избежать упоминаний об Алексе и их родстве, и хотел бы продолжать в таком же духе, рассчитывая, что ГНаск не решится его поправить.

Отношения станут напряженными, но не прервутся.

Хотя, размышлял Джон, если абдрелик откажется отдать ему дочь, может быть всякое. Ближайший к нему охранник слегка задвигался, чувствуя его напряжение. Оружие покачнулось в его руках.

Поросячьи глазки ГНаска оглядели оружие, и абдрелик развел руками.

— Естественно, посланник — теперь, когда их состояние стабилизировалось, вы вправе потребовать возврата. В конце концов, они получили страшную травму. Мы не хотели бы, чтобы что-то угрожало их выздоровлению.

Джон слегка расслабился и шагнул вперед.

— Вы оказали нам неоценимую услугу, вылечив их, — произнес он.

— Мы старались сделать все, что в наших силах, — ответил ГНаск, но его глаза прищурились, впиваясь в Джона. Абдрелик оглянулся через плечо, к ждущим адъютантам. — У нас есть гости, которые нуждаются в особом уходе — мы не можем его предоставить. Готовьте их к выходу.

Алекса лежала в своей каюте, не спала и ни о чем не думала. В вялом полусне она услышала шум стыковки и удивилась, кого принесло на корабль слюнтяев. Недар остался в своей клетке, изо всех сил стараясь сдержать боль и отчаяние. Место, где был вживлен тарш, воспалилось, дурно пахло, похоже, там созревал абсцесс, и ГНаск в гневе кусал губы, опасаясь, что вживление окончится провалом. Алекса не знала, удастся ли организму чоя избавиться от инвазии, переживет ли Недар инфекцию, поражающую сейчас его тело. Он поминутно то покрывался потом, то дрожал от холода, но Алекса знала, что сейчас у него почти нет надежды. Это означало, что ей придется внимательно наблюдать за ним, помогая и подсказывая, надеясь когда-нибудь сбежать вместе с ним.

Алекса лениво открыла глаза. Ничего хорошего не выйдет, если она найдет капсулу и сбежит одна, без пилота. Ее спасение всецело зависело от Недара.

Если чоя действительно переживет вживление, то его организм слишком ослабнет, чтобы бороться даже с обычными инфекциями. Он похудел настолько, что теперь был кожа да кости, роскошные темные волосы поредели и стали сальными. Он не притрагивался к лакомым кусочкам еды, приберегаемым для него Алексой, не удостаивал ее разговорами, подозрительно относился к ее частым визитам.

Алекса размышляла, как расположить к себе пилота, заставить его быть обязанным, надежно привязать к себе. Предлагать ему свободу было нелепо — ему была не нужна свобода в пределах крейсера, пилоту, способному пересекать Хаос. Недар хорошо знал себе цену.

Дверь ее каюты бесцеремонно распахнулась. В удивлении Алекса оттолкнулась ногами от стены, перевернулась и села.

Абдрелик, который стоял в дверях, был ей незнаком.

— ГНаск зовет, — коротко сказал он, и клыки, сильно выступающие вперед, нависающие над похожими на резиновые ободы губами, придавали его трейду почти неузнаваемый акцент.

Она нехотя поднялась, пытаясь понять, зачем она вдруг понадобилась ГНаску. Она уже шагнула вперед, когда абдрелик добавил:

— Собери вещи.

Сердце Алексы подпрыгнуло, когда она поняла, что придется улетать с крейсера. Но с посланником или без него? И зачем? Она натянула тяжелые гравитационные ботинки, побросала в рюкзак свое немногочисленное имущество и последовала за абдреликом.

Прежде всего она увидела солдат в форме космической охраны, затем отца и застыла. ГНаск повернул к ней внушительное, но грациозное тело, и заметил:

— А, вот и она.

Алекса приглядывалась к их лицам, уже научившись распознавать мимику абдреликов и инстинктивно догадываясь о чувствах отца. ГНаск скрывал свои чувства под маской дипломатического нейтралитета, выражение лица Джона Тейлора Томаса было не менее учтивым. Но оружие в руках охранников сказало ей о многом. Она не ожидала такого от отца. Зачем ему понадобилось забирать ее? Она еще принадлежит абдреликам и всегда будет принадлежать им.

Однако отчаянная попытка отца восхитила ее. Она решила уйти с ним потому, что это было ей на руку.

ГНаск поманил ее. Алекса приблизилась, но сохранила дистанцию между ними и собой, тщательно оценивая ситуацию.

— У нас есть только одна пассажирка, которая выжила на Аризаре, — объявил ГНаск после краткой беседы с адъютантом. Судя по тону их голосов, ничего важного не было сказано — Алекса уже научилась распознавать смысл речи абдреликов, которая отличалась богатством важных и второстепенных оттенков.

Алекса задумалась. Она взглянула на отца, но тот не отрывал глаз от лица ГНаска. Очередная дипломатическая уловка, подумала Алекса и решила прояснить ситуацию, задав вопрос — сейчас было необходимо спровоцировать этих двоих на разговор.

— А как насчет тезара? — отчетливо спросила она. — Я не могу оставить его.

Внимание охранников отвлекла возня тарша на плече ГНаска — его усики-антенны и глаза зашевелились. Отец коротко взглянул на Алексу, но тут же обратился к абдрелику.

— Что это за тезар, посланник ГНаск?

— Сгоревший пилот, — невозмутимо объяснил ГНаск, но задняя складка на его шее запульсировала от гнева. — Мы наткнулись на его корабль. Мы не смогли сообщить о нем на Чо или в посольство на Скорби, и не зря: перелет мог бы стоить ему жизни.

— Но на моем корабле есть врач, — так же невозмутимо отозвался Джон. — Мы способны обеспечить ему лечение, которое невозможно на вашем крейсере.

— Его жизнь… — сделал еще одну попытку ГНаск.

— Я готов рискнуть, — настаивал отец Алексы. — Вряд ли чоя обвинят нас в попытке спасти одного из них.

— Но у чоя сложный баланс организма. Мы имели дело с ними в течение столетий, в то время как вы… — вновь начал ГНаск, и на этот раз многозначительный тон его голоса сказал больше слов.

— Получается, вы отказываете ему в доступе к лучшему медицинскому обслуживанию?

— Отец, — торопливо перебила Алекса, — он в сознании и может принять решение сам — если, конечно, абдрелики не держат его здесь против воли.

ГНаск издал глухое ворчание, на которое отозвался вибрацией даже металлический пол под ногами Алексы, но не произнес ни слова.

Джон примиряюще заметил:

— Мне известно, что посланника невозможно обвинить в таком насилии. Однако, ГНаск, — он задумчиво взглянул на абдрелика, — если чоя сам примет решение, вас едва ли обвинят в его смерти.

ГНаск обрел голос.

— Разумеется, — ответил он. — Я против ненужного риска здоровьем пилота. Но поскольку наш пассажир — не узник, он волен выбирать то, что пожелает.