- Кирилл Степанович!
Мазур оторопело огляделся. Рядом с его "Волгой" стояла другая, с теми же примечательными цифирками на номерном знаке - и полуопущенное тонированное стекло задней дверцы открывало непроницаемую физиономию работодателя. Вот так встреча...
- Садитесь, - резко поторопил Гвоздь. Прямо-таки обежав машину, Мазур упал на сиденье, торопливо сказал:
- Вас-то я и искал... Подождите, вы что, за мной следили?
- Ну, не совсем, - усмехнулся Гвоздь одними губами. - Просто ваши перемещения порой, отслеживаются. Ради вашей же безопасности. Простите за цинизм, но вы мне нужны живехонький и здоровехонький.
- Вот совпадение, - сказал Мазур. - Я мне - тоже...
- Тем более, что вы мне срочно понадобились...
- Подождите, - решительно прервал Мазур. - Все подождет, если только это не... Вы не на след ли напали?
- Нет, тут другое...
- Тогда - тем более подождите, - командным тоном сказал Мазур. - Ваши люди... те, с самолетом... еще там? В Кара-Мылыке?
- Ну да, - настороженно сказал Гвоздь.
- Свяжитесь с ними немедленно. И передайте следующее... Они должны отыскать ту старушку, у которой Тамара купила картины и лошадок. Где, как неважно, пусть из кожи вывернутся... Адрес я вам сейчас дам. У нее на стене висит картина, вроде этюда - орущая человеческая голова. Пусть купят ее за любые деньги и по возможности быстро переправят в Шантарск. - Он спохватился. - Только не вздумайте решить дело по-мокрому...
- Да ну, что вы, - усмехнулся Гвоздь. - Бабуля, как я понимаю, советская?
- Ага.
- Картина ей дорога, как память?
- Не похоже.
- Ну вот видите, зачем тут мокрое... С такими бабулями можно и полюбовно договориться - Томка же сладила... Дальше.
- А - все, - сказал Мазур. - Пусть купят картину в кратчайшие сроки и доставят в Шантарск. И еще. Не знаю, как вы это сделаете, но сделать нужно немедленно. Тут, в магазине, есть продавщица...
- Такая... - Гвоздь провел в воздухе указательным пальцем плавную линию, примерно соответствовавшую Танечкиным пропорциям. - Знаю. Я сам там пару раз покупал в подарок всякую дребедень...
- Тем лучше, - нетерпеливо сказал Мазур. - Поставьте за ней слежку, немедленно. Самую квалифицированную и плотную. Вот теперь - все.
- Нужно знать, где она бывает?
- Где бывает. С кем встречается. О чем говорит по телефону и перед сном в кровати...
- Интересно, - сказал Гвоздь, легонько усмехаясь. - Жаль, любезный адмирал, что вы себя сейчас со стороны не видите. Глаза горят нешуточным азартом, пальчики вздрагивают... - он стер с худощавого лица улыбку, словно ластиком по карандашной черте ширкнул. - Что, след?
- След, - уверенно сказал Мазур. - Вы только не выспрашивайте у меня подробности, не надо. Ну, что вы сидите?
- Сейчас, сейчас, - сказал Гвоздь примирительно. - Если у вас все, вы и меня минутку послушайте... Не у одного вас дела резко двинулись, Кирилл Степанович. Мне забили стрелку...
- Простите?
- Мне по всем правилам назначили встречу, - бесстрастно сказал Гвоздь. Для неотложного рассмотрения неких вопросов. Намекнув при этом, что именно они имеют некоторое отношение к... тому, что у нас последнее время происходило.
- Ага, - сказал Мазур. - Будем брать?
- Кирилл Степанович... - усмехнулся Гвоздь одними губами. - Мы с вами не на войне. Тут свой этикет, знаете ли. Брать никого нельзя, это против правил. Будем говорить. Хотя, скажу вам откровенно, такие разговоры иногда и пальбой кончаются, так что нам с вами нужно многое прикинуть...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. РАЗГОВОРЫ ЗАПРОСТО
По словам Гвоздя, место встречи - то бишь стрелки, если пользоваться профессиональным жаргоном определенного круга - назначила другая сторона. Приходилось признать, что этим она безусловно проявила склонность к черному юмору - или, глядя с другой стороны, нешуточную предусмотрительность.
Летнее кафе располагалось на открытой террасе кинотеатра в центре - а на другой стороне улицы, рукой подать, размещалось занявшее целый квартал серое здание, служившее резиденцией как областному УВД, так и областным чекистам. Солидное такое здание казенно-неприветливого облика, украшенное кое-где по периметру мониторами теленаблюдения. Отнюдь не самое подходящее место, чтобы тыкать собеседнику стволом в лоб и вопрошать: "Тебе что, падла, жить надоело?"
Судя по исполненному брезгливой задумчивости лицу Гвоздя, он прекрасно осознавал известную пикантность ситуации. Мазур, шагавший рядом, нейтральным тоном спросил:
- Объясните новичку - это означает, что они боятся?
- Если честно - не знаю, - тихонько сказал Гвоздь. - Там будет видно, я ведь даже не знаю еще, что за народ... А в общем - не в страхе дело. Тот, кто боится, и не стал бы мне стрелку забивать. Скорее уж они хотят, чтобы встреча прошла мирно, очень хотят... Идиотом нужно быть, чтобы в этом уютном месте волыной размахивать. Отмазаться, конечно, отмажешься, но получится совершенно ненужная огласка, а она в нашем деле совсем даже ни к чему...
- Мои действия? - спросил Мазур с интересом.
- В разговор без особой нужды не вступайте. Если почуете по контексту, что можно и вмешаться, отпустите пару реплик. Только, пожалуйста, предельно спокойно, кто психует - тот заранее проигрывает и показывает себя мелким... В общем, по обстановке. Вы человек серьезный, надеюсь, не оплошаете...
Он остановился у ограждения террасы из выкрашенных в веселенький изумрудный цвет металлических труб, неподалеку от крайнего столика. Медленно огляделся - все его движения словно замедлились вдруг как минимум наполовину.
Мазур старался соответствовать - поднял подбородок повыше, задумчиво разглядывая шкаф-холодильник с разнокалиберной газировкой. Как он ни вглядывался, не мог определить, сколько среди окружающих замешалось бычков - и уж тем более не мог опознать среди них чужих, хотя такие, Гвоздь наставлял, несомненно имелись.
- Господин Панкратов? - громко спросили рядом в самый неожиданный момент, когда Мазур уже наметил себе в виде рабочей версии лицо кавказской национальности в просторных шортах, этакого неприятного облика.
Гвоздь обернулся с королевской величавостью. Мазур тоже.
Перед ними стояли два невысоких молодых человека, в легких светлых костюмах и при галстуках, оба самого что ни на есть классического азиатского облика - черноволосые и раскосые, непроницаемые, как Будда.
- С кем имею? - спокойно спросил Гвоздь.
- Меня зовут Чжао, - сказал тот, что был чуточку повыше. - Это - господин Лю. Мне кажется, здесь не вполне удобно будет говорить, слишком много случайных людей... Не могли бы мы... скажем, пройти хотя бы на ту лавочку?
- Извольте, - сказал Гвоздь и первым спустился со ступенек.
Немногочисленная процессия пересекла улицу подземным переходом где, как обычно, играли музыканты. Пока они шли к намеченной лавочке, на нее так никто и не покусился. Зато стало ясно, что прикрытие все-таки было немалым - не менее чем полудюжине крепких ребят вдруг приспичило именно в этот самый момент перейти улицу по тому же переходу и побродить лениво по соединявшему два шумных проспекта тихому пешеходному переулочку.
- Я вижу, это ваши люди? - спросил Чжао. - Вы всегда отправляетесь на деловые переговоры в сопровождении такой свиты?
Гвоздь промолчал. И Мазур рискнул влезть:
- Такие уж у нас национальные традиции, господа. У вас в Китае деловые встречи обставляются иначе?
Теперь Чжао на несколько секунд примолк, подыскивая достойный ответ. Судя по веселому блеску в глазах Гвоздя, Мазур угодил в десятку.
- По-разному, любезный господин...
- Иванов, - сказал Гвоздь. - Господин Иванов - мой юрисконсульт для... особо торжественных случаев. - Он первым сел на скамейку, непринужденно улыбнулся: - Итак, я вас слушаю...
- У вас прекрасный юрисконсульт, господин Панкратов, - сказал Чжао. - Он моментально определил, что мы из Китая... надо полагать, по нашим недостойным именам?
