– Да вы что?
– То самое. Небось не командировочные промотал! Полвзвода угробил! Придется отдавать!
– Но это же самый боеспособный отдел.
– Вижу, что самый. По количеству жертв вижу! Короче, разгоняй отдел, пока его сверху не прихлопнули. Лучше ты, чем другие. А то и твое кресло зашатается. Отдел все равно не спасти.
– Расформировать можно. Но куда людей девать? У меня все штаты укомплектованы. Лишних вакансий нет.
– В отставку людей. На домашние печки под тулупы шептунов пускать.
– Но…
– Ты что, не понял? Лучше их в отставку, чем I нас с тобой под суд! Ты инструкции читаешь?
– Какие инструкции?
– Пожарные, которые на стенах висят. «Пожар надо гасить своими силами до прибытия пожарных расчетов». Своими! Вникаешь? Иди, готовь документы. Мол, так и так, в связи с недостаточной профессиональной выучкой, выразившейся… Ну и так далее. Сам сообразишь.
– А с полковником Зубановым как?
– А этого твоего любимчика вообще под трибунал надо. И в штрафбат, на передовые, чтобы кровью искупил. Засранец!
– Передовой он не боится. И крови тоже.
– В общем, так. Пусть подает рапорт на отставку в связи со здоровьем или еще там чем‑нибудь. И пусть справками под подбородок обложится. Может, мы его успеем до оргвыводов на гражданку спихнуть.
– Но он же хороший специалист…
– По утоплению работников! Все, разговор окончен. Сохранить его не удастся, даже если ты у меня здесь коленками на ковре дырку провертишь. За такие происшествия кто‑то должен отвечать. Уйдет вовремя на пенсию – уйдет от суда. Нет – размотается на полную катушку. Я его прикрывать не стану. И тебя не стану. Мне свои лампасы ближе к телу! Короче, иди и действуй. Пока время есть.
– Разрешите обратиться, товарищ генерал‑полковник?
– Не разрешаю! Иди, иди, Семеныч, от греха подальше. Мне по твоей милости сейчас тоже лысиной об паркет стучать придется. Лучше иди, пока я совсем не осерчал. И не затягивай с рапортами. Я подпишу. Пока еще имею право подписывать.
Глава 12
– Отдела у тебя нет! – сказал генерал. – Я только что оттуда. Начальство требует головы. Первую твою. Если хочешь уйти без потерь – пиши рапорт по здоровью. На гражданке до тебя не дотянутся. Районные прокуроры в наши стены не вхожи, а военным ты без звездочек неинтересен. Живи – выращивай капусту. Остальных мы уволим по сокращению штатов. Все понял?
– Так точно.
– Не так‑точничай. Ты уже почти гражданский человек. В косоворотке и шляпе. Привыкай выражаться по‑цивильному. А то от тебя дамочки в
Скверах шарахаться станут. Иди готовь отписки. От твоих литературных способностей теперь твоя судьба зависит. А возможно, и моя. Не теряй время.
Отдел, которым руководил полковник Зубанов, прекратил свое двадцатилетнее существование. Равно как и сам полковник Зубанов. Случилось то, что должно было рано иди поздно случиться.
Глава 13
Похороны состоялись. Прошло девять дней. И сорок. Полковник Зубанов вышел в отставку по состоянию резко пошатнувшегося здоровья. Генерал Осипов получил выговор с занесением в личное дело. Работники отдела вышли на гражданку.
– Ну что, роешь землю? – спросил генерал бывшего полковника.
– Рою, – ответил полковник. – Картошка вот. Голландская. Элитный сорт. Покупная хуже.
– Агрономом стал?
– Да нет. Просто все равно что‑то делать надо.
– Ну, рой, рой. Крот. А жена как? Дети?
– Нормально жена. А вы каким ветром здесь?
– Случайным. Приятели на рыбалку пригласили. Где‑то здесь, недалеко. Говорят, не рыбалка – массовая рыбья капитуляция. Караси на пустой загнутый палец цепляются.
– Так вы же никогда рыбаком не были.
– Ты тоже о картошке не мечтал.
– И то верно.
– Ну ладно, я пошел. А то они уже гудят. Видно, водка у них стынет. Так, значит, говоришь, с семьей все нормально?
– Нормально.
– А остальное?
– Что остальное?
– Ну, жизнь. В общем и целом.
– Хорошо жизнь. Так, как и планировал.
За этим «как планировал» генерал и приезжал.
– Ну, тогда всего наилучшего.
– И вам. И рыбы побольше.
– А тебе картошки.
Глава 14
– Что вы еще узнали по делу со взрывом? – спросил «главный опер» Шестого отдела ГРУ генерал Федоров своего заместителя.
– Ничего нового. Расследование закончено. Дело закрыто и передано в архив. Отдел расформирован. Весь личный состав уволен в отставку.
– Весь?
– До последнего человека.
– А Зубанов?
– Ушел в отставку. Купил участок. Занимается сельским хозяйством. На работу пока не устроился. Живет на пенсию.
– Не устроился на работу? Может, где‑нибудь неофициально подрабатывает?
– Таких сведений нет.
– С «однополчанами» общается?
– Практически нет.
– А теоретически?
– Контактов не зафиксировано. Правда, наблюдение за ним было фрагментарным. От случая к случаю.
– И что в этих фрагментах?
– Ничего подозрительного.
– Странно. Странно все это. Особенно для Зубанова. Нехарактерно для него сельское хозяйство. И нелюдимость. Не тот человек Григорий Степанович, чтобы добровольно на покой уйти и ничем там не заниматься. Не тот! Вот что, посмотрите за ним маленько. Только не от случая к случаю. Попристальней. Все‑таки бывший главный конкурент. Может, чего и углядите. Работайте максимально аккуратно. Как с нитроглицерином. Лишний раз не высовывайтесь, на рожон не лезьте. Он калач тертый‑перетертый. Халтуру за версту углядит. Если какая‑то дополнительная информация появится – сообщите лично мне. Если нет… тоже сообщите. Не верю я что‑то в его морковные увлечения. Как бы нам эта его морковка однажды боком не вышла. Или того хуже не вошла! И еще одна маленькая просьба. Считайте, что эту работу вы делаете для меня. Персонально. Так сказать, в виде личного одолжения.
* * *
Вторые сутки Григорий Степанович чувствовал за собой «хвост». Видеть не видел – чувствовал. Как матерый волк приближение еще далекой, еще невидимой и неслышимой своры охотничьих псов.
«Топчут» его, как пить дать «топчут». Причем, похоже, коллеги из «наружки». Потому что очень профессионально. Милицию он давно бы уже «срисовал». Те работают примитивно, в расчете на недалеких, не обученных приемам контрнаблюдения уголовников. Другое дело «девятка».
Проверить свои ощущения отставному полковнику было сложно. Он был один, без дополнительного технического обеспечения, транспорта, без аппарата многочисленных помощников, а самое главное, без прикрытия Комитета. Пара глаз, пара ушей и интуиция – вот все, чем он располагал на сегодняшний день. И еще многолетним опытом оперативной работы, который подсказывал ему, что так просто от него, бывшего начальника специального отдела, знающего очень и очень много такого, что знать простым пенсионерам не положено, – не отвяжутся. Месяц будут смотреть. Год. А может быть, и всю оставшуюся жизнь.
Ладно, пусть смотрят, все равно ничего интересного не увидят. Обычный пенсионный быт: походы за хлебом и молоком и в районную поликлинику, вечерние прогулки в ближнем сквере, долгие разговоры ни о чем с соседями по лестничной клетке.
Изо дня в день. Из недели в неделю.
– Здравствуйте, Зоя Михайловна. Не слышали, когда воду горячую обещали дать? Еще вчера? А холодную снять? Завтра. Ну, вы смотрите, что делается. И подъезды уже вторую неделю не подметали. И лампочки не вкручивали. Никакой жизни законопослушному жильцу… И не говорите. Как так можно!..
Бригада «наружки» честно фиксировала контакты и записывала, если это было возможно, разговоры. Работа была – не бей лежачего. Встречи объекта с посторонними лицами были малочисленны и однообразно одинаковы – все те же соседи, продавцы магазинов и табачных киосков, разговоры о погоде и недобросовестной работе городских и коммунальных служб, о болячках и задержанной на три дня пенсии. Скулы со скуки может свести. Честное слово!