Все остальные за деньги и предоставляемые им услуги. За услуги даже больше, чем за деньги, потому что людям в оккупационной зоне живется несладко.

Этому нужно бумагу выправить, тому — контрабандный товар через блокпосты протащить, еще одному — родственника отмазать. Вот он и выправляет, протаскивает и отмазывает… Не бесплатно, конечно. В обмен на информацию.

А иначе как ему узнать о схроне с оружием, который завтра «случайно» найдут федералы? Или про заложенный напротив разрушенной школы фугас, который саперы обнаружат? Или про засаду?..

Кто же ему об этом просто так скажет?

Вот и приходится «крутить любовь» и ходить на свиданки к нелюбимым сексотам. Где все, хотя встречаются мужчины и совсем не по тому поводу, выглядит очень даже романтично.

Ночь, луна, небольшая полянка где-нибудь в кустиках, подальше от любопытных глаз, неясные силуэты двух припавших друг к другу людей, горячо нашептывающих что-то друг дружке на ушко.

— Рад приветствовать тебя, Аса.

— Здравствуй, начальник!

Дружеские поклоны, рукопожатия, похлопывания по спине, объятия, чуть ли не поцелуи. Обязательный восточный этикет. Хотя оба с удовольствием бы вместо того, чтобы лобызаться, перерезали друг другу глотки от уха до уха!

— Что новенького скажешь?

— К Вахе гости сегодня ночью приходили…

Это не новенькое, это уже старенькое. И цена такой информации — ломаный грош! Сутки назад она еще могла что-то значить, а теперь поздно…

Юлой вертится Аса, стараясь угодить и нашим и вашим, так, чтобы и бабки срубить, и с головой на плечах остаться. Только вряд ли ему это удастся — потому в сейфе Виктора Павловича лежат его подписки и расписки, и если он их кому-нибудь из односельчан покажет, то не жилец Аса. Потому что на войне посередке не бывает, вначале — бывает, потом нет, потом все равно придется к тому или другому берегу прибиться. К его, Виктора Павловича, берегу! И никакие хитрости здесь не помогут, потому что все эти хитрости известны!

Ну и что, что в том доме гостей уже нет, — не страшно, нет! Он все равно в тот дом нагрянет, и все там вверх дном перевернет, и все, что возможно, и всех, кого возможно, переколотит. Чтобы причинить немалый материальный и моральный урон. А потом намекнет, что не просто так пришел, а по наводке одного из соседей. Отчего тот подвиснет у него на крючке, потому что поймет, что если пострадавшим станет известно его имя, то они непременно захотят возместить причиненный им ущерб, который в Чечне возмещается не деньгами, а кровью.

В общем, попал Аса…

— Ну, что еще сказать хочешь?

— Говорят, что кто-то из ваших продался…

А вот это интересно. Свои ведь не одними только гранатометами торгуют, но информацией тоже. Тем более что этот товар, не в пример «железу», ходовой и более безопасный. Там даже ящики на горбу никуда волочь не надо, рискуя, что тебя за руку схватят. Просто узнал, когда и по какому маршруту пойдет колонна, шепнул кому надо и получил полный расчет. И поди попробуй тебя вычисли!

Но только интереса своего выказывать не надо, чтобы продавец цену не стал набивать. Наоборот, нужно пропустить это сообщение мимо ушей, изобразив недоверие, чтобы тот, горячась и расхваливая предлагаемый товар, сказал больше, чем собирался. Чеченцы, они ведь как дети…

— Наш вам продался? Да быть такого не может! Наши не продаются! Это ваши придумывают! Это ты сам, поди, придумал!..

— Я придумал?! Я точно знаю! Мне сказали!..

Кто сказал?

Когда?

Откуда он знает?

И, ухватив, потянуть ниточку, которая, не исключено, выведет к предателю…

Ну что, все? А то ведь это не последняя свиданка. Он ведь кавалер знатный, его время чуть не до самого утра расписано.

Нет, что-то еще есть? За отдельную плату?

А стоит твое сообщение таких денег?

Которые можно вытащить, которыми можно перед глазами покрутить, похрустеть и даже дать в руке подержать, чтобы привык, как уже к своим.

Так о чем ты хотел сказать?

О том, что в селении появилась некая Сайда Байраева, которая говорит, что скоро русским придется плохо, и ищет чеченцев, готовых отдать свои жизни за свободу Ичкерии. За хорошие деньги.

Или, если переложить эту информацию на язык официальных рапортов, чеченка Сайда Байраева вербует наемников для выполнения каких-то направленных против федеральных сил акций.

Каких?

Где?..

Изобразить на лице разочарование и попробовать отобрать деньги, сунув их обратно в карман. Те деньги, к которым клиент уже привык и которые считает своими. Только не надо спешить, играя в старую, проверенную игру — перетягивание каната, когда ты тянешь к себе, а он — к себе.

Эх… я-то думал!.. А тут какая-то пришлая баба непонятно кого, неизвестно куда и зачем вербует…

Ах, она не просто вербует, а деньги предлагает? Причем не просто деньги, а доллары?

Это уже серьезней. В Чечне деньгами, особенно долларами, просто так не разбрасываются.

Так, может, она не платит, а только обещает?..

Кому-то уже заплатила? И тот куда-то исчез?

А вот это уже совсем интересно! Хотя все равно сыровато… Может, она нанимает исполнителей для строительства дома или кровной мести? Но тем не менее нужно эту информашку взять на особый контроль… Потому что не раз уже бывало, что вначале на базаре какая-нибудь темная личность денек-другой покрутится, агитируя местных за свободу и независимость Ичкерии, а потом на дорогах начинают, как поганки после дождя, десятками фугасы прорастать, и, что особенно интересно, в округе заметно возрастают платежеспособность местного населения и оборот наличных долларов. Чаще всего фальшивых.

Так что такие веши лучше мимо внимания не пропускать.

А потому имеет смысл узнать, кто она такая, эта Сайда Байраева, откуда пришла, где жила, куда ушла и кто после ее визита из местных пропал.

Потому как только дурак и невежда ищет мины и фугасы, используя миноискатели и специально обученных собак. А умный — с помощью оперативных мероприятий и сексотов…

Похороны получились не понять какими, не чеченскими и не русскими, а так — серединкой на половинке. Ну или, скажем, интернациональными. Руслан Салихович был чеченцем и был из многочисленного и всеми уважаемого тейпа, но он сам, его родители и их родители всю жизнь прожили в России, заметно обрусев. Трудно следовать традициям, ходить в папахе с кинжалом за поясом, будучи доктором наук и деканом факультета. У покойного было множество, еще со школьной и институтской поры, друзей и еще больше учеников, которые хотели с ним проститься «по-русски». Поэтому уважаемые люди тейпа, посоветовавшись, согласились отступить от некоторых традиций.

«Сборище» получилось пестрым — помянуть покойного собрались солидные профессора и два академика, любимые, довольно легкомысленного вида ученики и многочисленная, прибывшая из родового селения усопшего родня.

Скорбели все по-разному, но скорбели искренне. Руслан Салихович был широкой души человеком, который смог взять лучшее от двух воспитавших его цивилизаций.

Гости подходили к его семье, выражая искренние свои соболезнования. Семья была по-восточному большая — жена, два сына, две дочери и несколько уже довольно взрослых внуков. Авторитет отца и деда в семье был непререкаемым, что, наверное, было данью «историческим корням» и его положению в обществе — отец и дед имели обширные в столице связи, легко решая самые «неразрешимые» проблемы своих близких и дальних родственников, никому в своей помощи не отказывая. Так что авторитет его был не дутый.

А вот смерть была глупой… Почтенного доктора наук и профессора запинала до смерти толпа малолетних хулиганов. Русских хулиганов. О чем на интернациональных похоронах предпочитали не говорить. Но о чем все знали…

Убийцам не понравилось поведение «лица кавказской национальности», который, вместо того чтобы при их виде «прогнуться», посмел сделать им замечание. За что и получил.