- Акционер, стало быть, ты?

- Что такое? - переспросил пастух.

- Акционер, говорю. В Америке вот таких "немножко хозяев" много есть. Главный хозяин имеет миллион оленей, например, а "немножко хозяин" - два оленя.

- Эгей, - мотнул головой пастух, совершенно не понявший Ктуге.

- Да, - сказал Ктуге. - На пять оленей хорошей одежды не справишь.

Ктуге улыбнулся и ткнул пальцем в голые колени пастуха.

- Обморозиться в таких штанах можно.

- Нет, - весело сказал пастух, - у нас жаркая работа. Бегаем все. А когда бегаешь - не холодно. Ты кто такой и куда ты едешь?

- Ульвургына слыхал?

- Слыхал.

- Вот племянник я его.

- У-у-ум, - промычал пастух.

- Учить ребят и пастухов еду к твоему хозяину Араро.

- Э-э! - протянул пастух и совсем тихо заговорил: - Араро не любит учителей. Один раз велел мне вывезти одного русского в тундру, подальше от жилья, и, когда он сойдет с нарты, чтобы ноги размять, - стегнуть оленей и ускакать. Бросил я его. Наверно, пропал. Ходить он по тундре совсем не умеет.

Жалко было самому. Все-таки человек он... А нельзя было не бросить. Смотри, парень, Араро и тебя может прогнать. Хотя ведь ты не русский. Может, и не прогонит.

- Тебя как зовут? - спросил Ктуге.

- Чомкаль.

- Вот что, Чомкаль: меня Араро не прогонит. Учить я буду. Ты знаешь, Чомкаль, кто меня послал? Сам Сталин. Слыхал?

- Немножко слыхал, а понять ничего не могу.

- Подожди, не сразу. Потом поймешь. Сколько вас всего пастухов?

Чомкаль стал считать, произнося вслух имена.

- Одиннадцать, - сказал он наконец.

Ктуге развязал тюлений колауз и вытащил пять букварей.

- Вот, Чомкаль, для начала. Одна эта штука на двух пастухов.

- Не надо нам! - взмахнул тот обеими руками.

- Возьми, возьми! Здесь картинки есть. Видишь, вот олень нарисован.

Чомкаль пристально вгляделся в рисунок и с раздражением сказал:

- Неправильный олень. Так олень не стоит. Ноги неправильно стоят. А куропатка вот правильная. И горностай шею так сгибает.

- Раздай, Чомкаль, эти штуки-книжки по одной на двух пастухов, а эту, с пометкой, - Ктуге ногтем поставил крестик на обложке, - на трех пастухов. Понял?

- И-и... понял.

- Разглядите сначала картинки. Что будет непонятно, приеду - расскажу. Вот это Ленин, а это Сталин.

Неумело держа в руках книжку, Чомкаль стал рассматривать портреты.

Упряжка побежала дальше. Ктуге оглянулся и увидел бегущего рядом с нартой Чомкаля.

- Что такое? - спросил он.

- Не надо нам их. Возьми, положи себе в мешок.

- Нет, так нельзя. Раз мы с тобой договорились, то обратно нельзя. Такой новый закон.

- Араро показать их можно или не можно?

Ктуге встал с нарты, подумал и сказал:

- Пока не надо показывать. Когда придет время, я сам скажу ему.

- Эгей! - и пастух, размахивая книжками и палкой, побежал к стаду.

Стойбище Араро, состоящее из десяти яранг, расположилось в долине реки.

Издали оно казалось вымершим и затерянным в этих глубоких снегах. Лишь из одной крайней яранги тоненьким столбиком тянулся дымок. Но как только нарта стала подъезжать, стойбище вдруг ожило. Поднялся крик, выбежали дети.

Шаман Араро - он же и хозяин стойбища - сидел в холодной части яранги. Перед ним на длинной цепи висел огромный медный котел. В котле варился маленький олень. Араро был одет в пестрые пушистые оленьи шкуры и, сидя на шкурах, курил из длинной, тонкой медной трубки. Это был крепкий человек лет пятидесяти, с упрямым и волевым лицом. Глаза пронизывали готовивших ему обед женщин. Женщины суетливо подкладывали в костер вереск и сухие ветки ивняка. Вода в котле пенилась, и легкий пар метался на поверхности закипавшей воды.

- Кто там приехал? - спросил Араро.

- Береговые чукчи.

- Пусть зайдут сюда.

Исподлобья взглянув на вошедшего Ктуге, шаман спросил:

- Ты приехал?

- Да, я приехал, - ответил Ктуге.

- Чей ты сын?

- Сын Омкая, племянник Ульвургына.

- Эгей! Отец твой был немного похож на человека, а дядя твой бездельник. Продался русским.

- Если отец был немножко похож на человека, то я, сын его, стал настоящим человеком, - ответил Ктуге.

- Ого! Язык твой навострился болтать вздор, как у русского. Садись. И если ты приехал за мясом, оленя убивать не буду. Не время убивать. Не захочу и вовремя убивать. Пусть береговые жрут тухлого моржа. Они перестали понимать вкус оленьего мяса. Пусть они едят коровальгын* из железных банок, которые привозят им русские пароходы. Пусть они лижут языком железные банки, и, как черви, объедают остатки жира на опущенной в море нерпичьей шкуре. Пусть.

[Коровальгын - коровье мясо.]

- Мне не нужно мяса, - сказал Ктуге. - Не за мясом приехал. Я приехал учить грамоте детей и взрослых, кто пожелает.

Араро зло расхохотался.

- Ты хочешь со мной шутить. А к шуткам я не привык. Скажи, бывают чукчи-учителя?

- Да. Появились. Пока я первый учитель. Вот привез книжки, и бумагу, и карандаши. Скоро нужно начать заниматься.

- Тытэ нет вэрин! Вот так диво! - воскликнул шаман. - Я звал тебя к себе? Зачем учителя пристали ко мне, как гнус к оленям в летнюю пору?

- Не сам я приехал. Меня послала сюда советская власть.

- Наплевал я на всех учителей! Уйди отсюда! Уйди! Сейчас я буду заниматься едой. Вон через тебя мясо испортилось - пролежало в котле больше, чем нужно. Эти нерпы раскрыли рты и слушают то, что и не след им слушать.

Женщины, как мыши из-под волчьих лап, бросились к котлу.

- Уйди в крайнюю ярангу. Переспи там, а завтра я поговорю с тобой.

- Может быть, ты угостишь меня кусочком вареного мяса? - спросил Ктуге.

- Уйди, уйди! Живот мой и тот ворчит на тебя, как собака на недруга.

Ктуге поднялся и вышел.

- Чья это крайняя яранга? - спросил он мальчика.

- Чомкаля. Он в стаде. Жена дома, - ответил мальчик.

Ктуге быстрей зашагал, но вдруг повернулся к нарте и, подойдя, развязал мешок, достал мясные консервы и сахар. Он дал мальчикам, крутившимся около него, по кусочку, и они, обрадованные невиданным подарком, запищали от радости.

В яранге Араро принялся за еду. И хотя непрошеный гость испортил аппетит шаману, все же он съел чуть ли не целого оленя. Араро раскраснелся, живот его заметно вздулся. Он ползком полез в теплую часть жилья. Долго он катался на шкурах, словно помогая пищеварению. Наконец донесся его тихий голос:

- Чаю.

Чайники были уже готовы, и две женщины нырнули к Араро поить его.

* * *

Утро было мрачное. Падала изморозь. Люди стойбища и даже дети косо посматривали на своего соплеменника-пришельца Ктуге. Никто не решался с ним разговаривать. И когда в стойбище вбежал Чомкаль сменить обувь, то и он с руганью набросился на Ктуге.

- Ты зачем спал в моей яранге?

- Араро велел мне спать здесь.

- А-а! - просиял от радости Чомкаль. - Тогда хорошо. Живи в моей яранге. То, что ты нам дал, мы всю ночь смотрели. Все спички пожгли. Жалко спички. Теперь не даст нам Араро.

- Спички? Я спичек дам тебе десять коробков. Бери, бери. Я правду тебе говорю. Я напишу записку на культбазу, и мне хоть ящик их пришлют.

- Такой богатый ты? - и Чомкаль схватил пачку спичек, любуясь ими, как самым драгоценным подарком.

- Эгей! - послышался голос снаружи. - Гостя зовет к себе Араро.

Чомкаль прищелкнул языком, подмигнул жене и сказал:

- Вот какой гость у тебя ночевал. Сам Араро зовет его к себе.

- Вчера ругались они... - прошептала жена Чомкаля.

- Не ври... болтунья. Он тебе язык отрежет. Видишь, зовет к себе, а ты... "ругались"!

Когда Ктуге вошел к Араро, тот голый сидел на шкурах.

- Хе-хе-хе, Ульвургынин племянничек, - сказал он вошедшему Ктуге. - Ты безумец, если осмеливаешься без боязни разговаривать со мной.

- Я могу с тобой не говорить. Я приехал учить пастушьих детей грамоте. Мне с тобой не о чем говорить.