Я уснул сразу, а когда проснулся, было еще темно. Тучи ушли. Небо сверкало звездной россыпью. Рядом закряхтел и заворочался Аман. Через минуту он сел и позвал нас.

-- Эй, друзья! Надо вставать. День будет жаркий. До жары нужно пройти как можно больше!

Костя налил из фляги стакан воды и разделил ее на всех. Минут через десять мы были уже в пути.

Жара наступила сразу, как только взошло солнце. Идти стало неимоверно трудно. Каждый шаг отдавался в висках. Безжалостное солнце, казалось, проникало сквозь панаму и череп и жгло мозг. Ослы шли, шатаясь. Шатались и мы. Илларионыч и Аман с самого утра плелись пешком. К полудню осел Амана упал и не поднялся.

-- Не останавливаться! -- хрипло сказал Костя. -- Вперед! Остановиться все же пришлось. Аман не хотел оставлять свои прутья. Спорить с ним у Кости не было сил. Пока Аман перевьючивал прутья на другого осла, мы в изнеможении легли. Я думал, что не смогу подняться и идти дальше. Костя и Илларионыч тоже лежали. Однако когда Аман погнал ослов, то все поднялись.

Лежащий осел не хотел оставаться. Он задрал голову и забил ногами, пытаясь перевалиться на живот. Мы с Костей помогли ему. Он было встал, но тут же рухнул. Лицо Амана скривилось, он махнул рукой и не оглядываясь пошел за уходившими ослами. Упавший осел из последних сил поднял голову и попытался зареветь. Вместо рева раздался болезненный хрип. Этот хрип резанул уши больнее, чем самый оглушительный рев. Не оглядываясь, чувствуя себя самыми последними негодяями, мы молча поплелись прочь.

На закате солнца упал второй осел -- один из тех, что несли ящики со змеями. С трудом перевьючили ящики.

-- Говорят, при безводье можно пить кровь животных, -- прохрипел Илларионыч.

Все внутри меня горело от жажды, но даже и тогда такая мысль показалась чудовищной. Костя и Аман переглянулись и промолчали. Потом Костя достал флягу, налил четверть стакана и протянул Илларионычу.

-- Пей!

Илларионыч дрожащей рукой взял протянутый ему пластмассовый стакан. Мы отвернулись.

-- На! --толкнул меня в спину Илларионыч. Я нехотя оглянулся. Старик протягивал ко мне руку со стаканом.

-- Ты чего?

-- Пей!

-- А ты?

-- Я уже. Целый глоток.

Костя и Аман сидели, не оборачиваясь. Я глотнул и толкнул Амана. Аман тоже сделал глоток и передал стакан Косте. Костя оглядел нас, судорожно глотнул и опрокинул остатки воды в рот. Потом вылил из фляги все, что там было, -- половину стакана, и пустил стакан по кругу. Я сделал небольшой глоток и долго держал воду во рту. Если бы вы знали, какое это было наслаждение!

-- У нас осталась последняя фляга. Это неприкосновенный запас, -сказал Костя. -- Мы не дошли до места первой ночевки на пути в Ай-Гюль. Нужно идти дальше.

Когда мы остановились на ночевку. Костя стал рыть песок.

-- Ты чего? -- всполошился Аман. -- Брось, береги силы. До воды все равно не доберешься!

-- Я не воду ищу, -- тихо прохрипел Костя. -- Ящики со змеями нужно укрыть от солнца. Завтра мы оставим их в этой яме и укроем ослиными потниками. Ослы утром не встанут, а змей нужно сохранить. Мы за ними вернемся.

В этот вечер небо было ясным. Можно было бы идти ночью, но все так устали, что о ночной ходьбе никто даже не помышлял.

Утром мы ушли без ослов. Они остались лежать на месте ночевки. Подняться на ноги они не могли. Рядом с ямой, где стояли ящики со змеями, Аман воткнул в песок два длинных прута. На концах прутьев развевались белые лоскуты из чалмы Амана. Проводник сказал, чтобы каждый взял с собой прут. Назначение прута было теперь нам понятно.

К полудню третьего дня мы вышли на место нашей первой ночевки в песках. Здесь Илларионыч потерял сознание. Костя достал последнюю флягу и влил ему в рот полстакана воды, Илларионыч застонал и открыл глаза. Мутный бессмысленный взгляд. Идти он не мог. Нести его у нас не было сил. Мы кое-как перетащили его в тень от гребня бархана, еще раз напоили и, поставив возле него прут с лоскутом, поплелись дальше.

-- Кто-нибудь должен дойти до людей и вызвать помощь. Иначе погибнем все, -- хрипел Костя.

Вид у него был страшный. Щеки и глаза ввалились. Из трещин на губах сочилась сукровица. Щетина бороды с набившимися песчинками делала его лицо похожим на безобразную маску. Думаю, что и я выглядел не лучше. Но мы шли.

Сколько я прошел после того, как мы оставили Илларионыча, не помню, упал без сознания.

Когда я пришел в себя, было темно, прохладно, сыро. Шелестели невидимые листья, тихо журчала вода. Страшно хотелось пить. Я попытался подняться, но не смог и застонал.

-- Лежи, лежи. Чего тебе нужно? -- спросил тихий голос.

-- Пить!

Что-то обожгло рот и словно раскаленное железо полилось внутрь живота. Боль была нестерпимой. Я опять застонал.

-- Ничего, ничего, - успокаивал меня тот же голос. - Это сейчас пройдет.

И правда, прошло. Голова прояснилась

-- Где я?

-- В кишлаке Ай-Бадам. Тебя привезли вчера.

-- А другие где?

-- Все здесь. Спят. Сейчас ночь. Тебе тоже спать нужно. Сил набираться. Завтра всех увидишь.

-- Еще пить!

-- Больше нельзя! Ты выпил целый стакан. Спи. Утром еще дам.

Я закрыл глаза и словно провалился в какую-то темную яму.

Все обошлось благополучно. Аман добрался до кишлака ночью, и на рассвете в пески вышел спасательный отряд на вездеходе. Нашли нас довольно быстро: прутья с лоскутами видны на равнине очень далеко. Спасли даже тех ослов, которые лежали возле ящиков со змеями.

Позже мы узнали, что Илларионыч не дошел до воды двадцать километров, я -- двенадцать, а Костя всего три.

В Ай-Бадаме мы отдыхали целую неделю, а потом уехали в Ташкент. Работа экспедиции была окончена

ЧЕМ ЗАКОНЧИЛСЯ ЭТОТ ПОХОД

До Ташкента мы доехали без происшествий и даже с комфортом. Костя заранее запасся разрешением Управления железной дороги на перевозку змей в пассажирском поезде. Местное железнодорожное начальство отнеслось к этой бумажке с величайшим почтением: нам дали отдельное купе. В Ташкенте тоже все было бы в порядке, если бы... Впрочем, и здесь лучше все рассказать по порядку.

В тот же день, как приехали в Ташкент, решили сдать кобр заказчику -Среднеазиатской зообазе Зооцентра. На зообазе нас не ждали. В то время там не было еще специалистов, умевших обращаться со змеями, и помочь приемщику осмотреть змей попросили Костю. Костя измерял змей, вертел их перед глазами приемщика туда и сюда, а тот старался держаться подальше от Костиных рук, где извивались и разъяренно шипели страшные очковые змеи.

-- И как вы только можете так просто обращаться с таки ми опасными тварями? -- зябко поводя плечами, заметил приемщик, когда осмотр был закончен.

-- Вот так и можем, -- усмехнулся Костя, -- и вы тоже смогли бы, если бы пришлось. Ну-ка, Леша. осмотри ящики. У нас не хватает двух змей!

Недостающие змеи нашлись в транспортных ящиках. Обе были мертвы.

-- Задавлены, -- коротко сказал Костя, не дожидаясь моего вопроса, -- в ящиках было тесно...

Костя не успел договорить, как в ближней клетке поднялось разъяренное шипение. Одна из кобр, самая крупная, ухватила зубами другую, поменьше, за капюшон. Та в свою очередь схватила обидчицу пастью за середину туловища. Первая змея судорожно дергалась и рвала зубами капюшон противницы. Борясь, змеи сплелись в клубок.

-- Черт побери! -- закричал Костя. -- Они изорвут друг друга! Их нужно разогнать и рассадить!

Легко сказать: разогнать двух разъяренных кобр. Себя я не причисляю к категории бесстрашных людей, но тут, когда с таким трудом добытые змеи бесцельно гибли у нас на глазах, крючок сам очутился у меня в руке. Не помня себя, я подскочил к клетке, распахнул ее дверцу, зацепил змеиный клубок крючком и выбросил его из клетки. От удара о пол клубок распался. Крючок сам собой отшвырнул одну из змей и тут же прижал вторую. Кто-то толкнул меня в бок. Не отпуская змеи, быстро поворачиваюсь. Это Илларионыч. Он прижал ползущую змею своим крючком. Дальше все было просто. Для того чтобы взять кобр в руки, потребовались считанные секунды.