Ты, оставивший в мире злодейства печать,

Просишь, чтоб на тебя снизошла благодать.

Не надейся: вовеки не будет прощенья,

Ибо сеявший зло – зло и должен пожать.

Чтоб от раскаянья себя в последний час избавить,

Трудись, старайся на земле лишь добрый след оставить.

Не полагайся, что потом, назавтра будет время,

Когда ты сможешь все грехи и глупости исправить.

Сердце жадно спешило пройти этот путь,

Все понять и в глубины вещей заглянуть.

Мудрость – тысяча солнц! – мне в дороге светила

Сердцевины достиг, но не познана суть.

Встретишь этих невежд, двух-трех гордых ослов,

Притвориться ослом постарайся без слов.

Ибо каждого, кто не осел, – эти дурни

Обвиняют тотчас же в подрыве основ.

Смотрит ворог, как злобный паук, на меня,

Если б мог посмотреть он, как друг, на меня.

Все, в чем злобному видятся глупость и вздор,

Мудрость и красоту видит дружеский взор.

За истиной иди – и путь найдешь вперед.

Отринь земной соблазн – в душе весь мир живет.

Поистине душа – божественный светильник,

И свет наук она, себя сжигая, льет.

Незримо ты к летам приходишь белым,

Пока ты в силах, занимайся делом.

Скажи, что можешь завтра сотворить,

Коль станешь немощен душой в телом?

Земля подобна шахматной доске,

Фигур без счета у Судьбы в руке.

В небытие ушли и царь, и нищий,

Пока мы здесь, а будем вдалеке.

На твое лишь милосердье уповаем мы, аллах,

Нерадивые в молитвах, неповинные в грехах.

Твоя воля беспредельна, потому смогли возникнуть:

В сердце грешника – надежда, а в душе святоши – страх.

Отлетела моя юность – ненаглядная весна,

Стал похож я на вершину – это времени вина,

И меня, раз белоглав я, жизнь-кормилица по праву

Из сосков надежды черным молоком поить вольна.

Когда создан был влюбленный небесами в честь земли

И хмельную чашу страсти ему выпить поднесли.

Словно мед смешав янтарный с молоком, о Бу Али,

Не твою ли душу с телом влили в этого Али?

Эй, кравчий, соскучился я о вине!

Вновь выпью и бога увижу на дне.

Хочу совершить омовенье души я,

Кувшинчик безносый подай-ка ты мне!

Твоя коса, как эфа, опасна, говорят.

Но заглянуть боится в твой изумрудный взгляд,

И по спине сползает до самых пят и вьется

Дорогами земными твоей походке в лад.

Не всякая красотка, что нас пьянить вольна,

Свой нрав у золотого переняла вина,

Но потому подобна сама вину бывает,

Что часто повергает, как недруг, нас она.

О солнце-странник, ты одно такое в вышине,

Из мрака ночи возвратись с подарками ко мне.

Как я влюбленного, едва ль встречало ты хоть раз,

Пыль на лице моем лежит, в душе моей – печаль.

Мир – это тело мирозданья, душа которого – господь,

И люди с ангелами вместе даруют чувственностью плоть,

Огонь и прах, вода и воздух – из их частиц мир создан сплошь.

Единство в этом, совершенство, все остальное в мире – ложь.

Каждый образ и каждый исчезнувший след

В усыпальницу времени лягут на тысячи лет.

И на круги своя наши годы когда возвратятся,

Сохраненное бережно явит всевышний на свет.

Бог звездное ожерелье успел к утру разорвать

И в синюю чашу звезды швырнул, жемчугам подстать.

Он накануне ночи бывает, как я, влюбленным,

И поступать, как безумец, готов на заре опять.

Чару полную любви, сердце, пей до дна, как роза,

И в одежду облачись, чтоб была красна, как роза.

У любви, что у свечи, золотой язык багрится,

И грешна твоя вина, если глух пред ним, как роза.