С этими словами он повернулся и ушел, оставив их одних. Мэри-Эстер подхватила Эдуарда на руки и встревоженно посмотрела на Хиро, видя, что в молодой женщине отразились ее собственные мрачные предчувствия. В суровую годину войны каждый может потерять слишком многое.
В течение весны на севере царило беспокойство Шотландцы собрали огромную армию. Но хотя северяне и откликнулись на призыв короля и оставили свои поля, в сравнении с шотландцами их набралось совсем немного, да и те по большей части были вообще не вооружены и совсем не имели опытных офицеров. К лету король понял, что никакое сражение в такой ситуации невозможно, и был вынужден начать переговоры с шотландцами, чтобы выиграть время. Согласно Бервикскому мирному договору, подписанному 18 июня, обе армии распускались, а вопрос о молитвеннике передали на рассмотрение шотландской ассамблеи и парламента.
Но это была всего лишь отсрочка, иначе и быть не могло. Шотландская ассамблея упразднила в Шотландии молитвенник и епископальную систему и обязала каждого шотландца подписать Ковенант – документ о приверженности пресвитерианской вере. Тем временем шотландский парламент утвердил пресвитерианское правление и отменил право короля назначать министров, офицеров и армейских командиров в Шотландии. Усиленно трудясь на уборке урожая, северяне понимали, что следующей весной война разгорится всерьез.
– У короля ведь есть и другие заботы, – заметил Кит как-то вечером, когда они с Хиро ужинали в Морлэнде. – После смотра армии этой весной он должен понять, что ему придется добыть деньги и вооружить нас подобающим образом. Не можем же мы сражаться с шотландцами камнями и рукоятками от цепов. А для того, чтобы собрать деньги, ему придется снова созывать парламент.
Мэри-Эстер, которая держала на коленях Эдуарда и просматривала листок с какой-то работой Гетты, быстро взглянула на Кита, а потом на Эдмунда. Кит был для них источником информации с юга, поскольку он до сих пор получал письма от Ричарда, и Мэри-Эстер понимала, что Эдмунда, как и прежде, ранило нежелание Ричарда писать ему. Сей источник информации редко признавался открыто но теперь, накануне опасности, Эдмунд спросил.
– Ричард полагает, что со стороны парламента может возникнуть противодействие?
– Как он узнал от своего приятеля Кловиса, – ответил Кит, – после выборов снова возникнет ее паратистская палата общин того же толка, что и господин Пим[17]. Кловис считает, что палата общин не упустит возможности потребовать реформ, которые они хотят получить в обмен на предоставление денег. Все будет зависеть от того, на какие уступки придется пойти королю.
– Неужели он пожертвует старой религией? – встревоженно спросила Хиро.
Кит покачал головой.
– Как знать? Там есть такие, которые, несомненно, желали бы искоренить любое проявление почитания Господа нашего, ну а некоторые, возможно, хотят всего лишь устранить отдельные внешние атрибуты богослужения. В Лондоне народ так сильно боится и ненавидит папистов, что там полагают, будто всякое внешнее проявление богопочитания – это верный путь в лапы Рима. Они мечтают, чтобы люди входили в храм Божий с такими же чувствами с какими входит в таверну какой-нибудь бездельник.
– А чего же требует парламент, помимо вопросов религии? – спросил Эдмунд.
– Восстановления старых прав и свобод, – ответил Кит – Они хотят права назначать королевских советников, созывать армию и офицерами ставить верных им людей. Хотят упразднения всех чрезвычайных судов и…
– Назначать королевских советников? – перебила его Мэри-Эстер. – Но ведь это никогда не было их правом! Это исключительная привилегия короля!
Кит мрачно улыбнулся.
– Вот в этом-то все и дело, мадам. Как заметил приятель Ричарда, парламент начинает чувствовать свою силу и уже не способен различить старые привилегии и новые. Трудно понять, что тут может поделать король.
– Мне эта ситуация не нравится, – мрачно изрек Эдмунд. – Слуги должны знать своих хозяев.
– А хозяева – своих слуг, – добавил Кит – Я охотно согласился бы с вами, сэр, но этот новый дух заключается в том, что каждый должен захватывать себе то, что может.
Наступило молчание, и атмосфера стала такой напряженной, что Пес, приподняв морду с лап, посмотрел на свою хозяйку и завыл, а потом судорожно задрожал. Хиро тоже взглянула на Мэри-Эстер и на Эдуарда, который уснул с большим пальцем во рту, прижав свою кудрявую головку к шее матери. Лицо Хиро стало задумчивым.
Заметив это, Кит прервал молчание, бодро сказав:
– Нам скоро надо возвращаться домой, но, может быть, перед отъездом Хиро что-нибудь споет.
Спустя некоторое время они молча скакали домой, в Уотермилл, но Кит понимал, что как только они окажутся наедине, Хиро поделится с ним своими мыслями, поэтому он пока и не тревожил ее. Когда они легли в постель и вокруг них задернулись плотные занавеси, Хиро с послушным вздохом опустилась в его объятия. Кит нежно спросил ее.
– Ну что такое, голубушка моя? Я вижу, тебя расстроил этот разговор о войне.
Он почувствовал, что она кивает в темноте, собираясь с мыслями. Наконец Хиро заговорила.
– Ах, Кит, я так боюсь! Все свидетельствует о том, что война с шотландцами неизбежна… и что же тогда станется с моими родителями? Ни с того ни с сего они вдруг превратились в недругов! Их же вынудят подписать пресловутый Ковенант и сражаться против нас.
Кит и не пытался отрицать этого. К чему бесполезные утешения? Несмотря на все его страстное желание защитить ее, Кит понимал, что Хиро так же умна и проницательна, как и он сам, поэтому в его распоряжении была только та поддержка, какую один солдат предлагает другому – плечо, на которое можно опереться.
– И потом, что же будет с Гамилем? – спросила она, и по задрожавшему голосу Кит понял, что жена по-прежнему глубоко переживает разрыв с братом. – Ах, как мне хотелось бы знать, где он сейчас. Вернется ли он, будет ли сражаться?
Кит догадался, о чем думает Хиро: может быть, Гамиль уже погиб в каком-нибудь сражении, где-то на чужой земле. От него не было никаких вестей с тех пор, как он ушел в солдаты. Но оставалось невысказанным еще и другое, и Кит ждал этого. И, наконец, эти слова пришли, совсем тихие, идущие из пронзенного болью сердца.
– А как же с тобой? О, Кит, и как же с нами? Если ты должен идти сражаться, то что же будет, если тебя убьют?
Она, содрогаясь от страшных предчувствий, прижалась к нему, словно жеребенок, заслышав волчий вой. Но Кит мог успокоить ее лишь собственной философией.
– Хиро, чему быть, того не миновать. На все воля Божья.
Он обнял ее, а руки Хиро поползли вверх, нащупывая его лицо, примечая любимые черты, глаза, глядящие на нее из мрака. Подняв лицо и следуя губами за своими пальцами, Хиро легонько касалась его подбородка и рта, его щек и глаз, а Кит чувствовал, как тело жены становится мягким и податливым. Его реакция на ее ласки была мгновенной: повинуясь длительной привычке, он попытался отстраниться от нее, обуздать свое страстное желание, но нежный рот Хиро подобрался кружным путем к его уху, и мягкие губы прошептали:
– Нет, только не сейчас… не сдерживай себя сегодня.
Теплая волна страсти захлестнула его, но он все же вымолвил дрожащим голосом:
– Птичка моя дорогая… а что, если… ты ведь можешь понести…
– О, любовь моя, сердце мое, так пусть же это случится! – воскликнула Хиро. – Я люблю тебя, мой Кит. Подари мне твое дитя. И если Господу будет угодно призвать тебя…
Нет-нет, она не могла даже выговорить такого. Кит все еще колебался.
– Но ведь врач предупредил, что…
– Врач не знает всего. А я знаю. Настало время… О, Кит, люби же меня!
Слезы невольно наполнили его глаза.
– Я люблю… люблю…
Кит перевернулся, все его тело пылало и тряслось от страсти, когда он вытянулся рядом с ней. Их руки встретились в темноте и переплелись. Любовь и смерть – близкие родственники, их воплощение во мраке ночи едино по духу. Губы Хиро и Кита были солеными от слез, хотя они с радостью обрели друг друга. Прошла, как им показалось, целая вечность, и вот они уже лежали умиротворенные. Голова Кита покоилась на ее груди, и пальцы Хиро гладили его волосы, а ее губ коснулась невидимая блаженная улыбка. Да, время постоянно влечет людей к могиле, но искорка жизни, прошедшая между ними, сделала вот этот миг бессмертным, и никогда уже не сотрется то, что когда-то, где-то в этой бесконечной вселенной Хиро и Кит любили друг друга.
