– К маме ездила, да? – догадался Ричард. – И как поживает леди Беатрис? – Это прозвище Ричард сам придумал для Би, которую нежно любил.

– Все командует. Совсем рехнулась: назвала полный дом детей, которым позволяет наряжаться в свои баснословно дорогие сценические костюмы, вместо того чтобы продать их с аукциона за кругленькую сумму. – Тут же вернулась боль от брошенных матерью обвинений.

– И это все, что тебе не понравилось? – Ричард слишком хорошо ее знал, чтобы не учуять: было что-то еще. Не станет Стелла скандалить из-за таких мелочей.

– Нет. Пошли в постель! – Заявление застало Ричарда врасплох. Обычно заняться любовью предлагал он.

Не дожидаясь ответа, Стелла исчезла в небольшой ванной, где полыхал такой яркий свет, равного которому Ричард не встречал по эту сторону лондонского театра «Палладиум».

Не давая ей опомниться, он стал поспешно раздеваться. Дверь ванной распахнулась, и мгновение спустя, опершись на косяк, перед ним предстала совершенно нагая Стелла в свете пятисот ватт.

– Ричард, скажи мне правду. Когда я раздеваюсь, я прилично выгляжу, или люди думают: «Господи, только не эти старые обвисшие сиськи!»?

– Нет, если они как я, то они так не думают. – В доказательство Ричард продемонстрировал, сколь бурно реагирует на эту картину его мужское достоинство.

Стелла ждала несколько иного ответа. Но придется удовольствоваться этим.

– Ричард, – вдруг спросила она настолько необычным голосом, что он обернулся, – ты думаешь, мы уже слишком стары, чтобы завести ребенка?

Он притянул ее голову себе на грудь.

– Может, и не стары, но слишком эгоистичны.

Стелла зарылась лицом в одеяло. Ну почему опять это слово?

Несколькими часами ранее Молли и Клэр расправились со своими салатами из буйволятины, сыра моццарелла и жареного перца, и Молли, поддавшись искушению, заказала итальянское мороженое. Клэр устояла под предлогом опасения за свою фигуру, но была в восторге, что Молли отважилась. По крайней мере, это избавит их от поджатых губ официанта: мол, все-таки, мэм, мы не богаты, да? Знакомая реакция, особенно когда заказываешь в ресторане один кофе.

К изумлению Молли, выйдя на улицу, они обнаружили Джо, сидевшего на бортике тротуара, а рядом в коляске – Эдди.

– Вы что здесь делаете? – обрадовалась Молли.

– У меня была встреча в городе, я заехал домой и отпустил маму. Решил сделать тебе сюрприз. Хорошо посидели?

– Мы видели Стеллу Милтон, и она потрясающе красивая! – застрекотала Молли.

– Ого, в каких вы кругах вращаетесь!

Мимо прошла цыганка с патетической гирляндой сухих цветов, завернутой в фольгу.

– Веточку вереска на удачу, а, красавица? – Она протянула цветы Молли.

Клэр уже открыла рот, чтобы отказаться, но Молли протянула фунт, взяла цветы и понюхала их. Это был никакой не вереск, а высушенный добела синеголовник, вообще без запаха. Видя ее разочарование, цыганка проворно сбрызнула потрепанный «букет» дешевым и мерзко пахнущим одеколоном.

– Все будет хорошо, – беззубо зашептала она Молли на ухо, когда та попыталась вернуть цветы. От цыганки так пахло, что Молли только что не отвернулась. – Ты все делаешь правильно.

Молли с открытым ртом смотрела вслед гадалке, которая, не поворачивая головы, устремилась в сторону Оксфорд-стрит ловить новых растяп. Она ловко отделалась от Молли общей фразой, которая могла означать все, что угодно. Но Молли, верная себе, решила принять это за чудесное знамение и почувствовала необычайный прилив воодушевления.

Клэр наблюдала, как подруга высвободила малыша из-под страховочного ремня и заключила в нежные объятия. Хотя сама она детей не хотела – по крайней мере, на данном этапе, – Клэр не могла остаться равнодушной, видя, какое удовольствие доставлял ее подруге сынишка. Она даже чуточку позавидовала.

Запахло испачканной пеленкой, и Клэр сразу вернулась с небес на землю.

– Фу! – Она помахала перед собой рукой. – Нет уж, вы уж тут сами.

Пока Молли озиралась в поисках подходящего места для переодевания ребенка, Джо обратился к Клэр:

– Как поживает наша напористая журналистка? – Они с Клэр обожали друг друга, что выражалось во взаимном добродушном подшучивании. – Еще не вышибла с работы главного?

Клэр не стала признаваться, что сейчас больше озабочена шансами вообще сохранить работу.

– Не совсем. Предпочла бы послать все это к черту. Ну, счастливо вам обоим и тебе, сладкая булочка! – Она пощекотала Эдди ножки, и он радостно загулил.

Молли помахала подруге рукой и снова повернулась к Джо.

– Как славно, что вы оба здесь!

– Я просто хотел извиниться перед вами обоими, я неважно себя вел.

– Все будет прекрасно, – перебила Молли. – Мне только что цыганка сказала.

– Правда? – Джо рассмеялся и потрепал ее по волосам. – Ну, тогда порядок. Она случайно не сообщила тебе заодно, как мою мать зовут?

– Думаю, это стоит дороже одного фунта.

На другой день, еще в состоянии между сном и бодрствованием, Молли почувствовала себя как человек, получивший подарок, но еще его не открывший. Можно было назвать это ожиданием чуда. И тут она вспомнила. Сегодня она начнет поиски настоящей матери Джо! Сегодня она сделает первый шаг, благодаря которому все образуется.

Она внимательно изучила лицо своего еще не проснувшегося мужа на соседней подушке. Кровать была маловата для двоих, но только такая могла поместиться в этой спальне, если еще оставить чуточку места для шкафа. Вообще-то Молли эта кровать нравилась. Благодаря ей она всегда ощущала тепло Джо и его прижатое к ней тело. Ей не нужно было тянуться, чтобы знать, что он рядом. Это давало ощущение надежности.

Молли поцеловала Джо и отправилась на кухню, чтобы облечь свои чувства в более материальную форму, например, чашки чая.

– Ты просто богиня, – оценивающим тоном пробормотал Джо. – Афродита в розовом махровом халате.

– Ну да, все богини такие носят. Давай вставай, не то опоздаешь на работу.

После его ухода Молли навела порядок в квартирке, покормила Эдди и снарядила коляску. Библиотека открывается в половине десятого. Значит, в девять двадцать девять она должна стоять под дверью. Молли заскочила в киоск и купила блокнот, уговаривая себя не волноваться, потому что ее поиски вполне могут не увенчаться успехом. В таком случае им с Джо придется бороться еще и с этим разочарованием.

Справочный зал библиотеки располагался на втором этаже. Лифта, конечно, не было, и ей пришлось тащить Эдди и коляску по лестнице. И никто даже не помог! По виду можно было сказать, что большинство этих людей явились сюда либо потому, что им больше некуда деться, либо чтобы просмотреть в газетах колонки вакансий на такие должности, какие им никогда не получить. В воздухе ощущались летаргия и отчаяние. Нет, Молли не поддастся общему настроению. У нее есть цель.

С неохотной помощью библиотекарши она набрала целую кипу изданий, чтобы заниматься ими ровно столько, сколько позволит Эдди. Начать она решила с книги под заголовком «После усыновления: отчаянный поиск себя».

Сердце у Молли забилось. Здесь было все – беспокойство, вечно ощущаемое Джо, накатывающие на него приступы меланхолии, его неловкость от сознания того, что надо самому создавать себя с нуля.

Сидя в грустной тиши читального зала, Молли впервые с такой остротой ощутила всю глубину одиночества Джо, что по щекам ее покатились слезы. Он ведь всегда презирал тех, кто жалеет себя и ненавидит свои корни, а сам был жертвой своего странного происхождения. По крайней мере, до определенной степени. Как, должно быть, ужасно, когда никто не может тебе сказать (пусть даже тебя это и злит): «Ты совсем как твой отец». Или что у тебя нос, как у дяди, или веселый нрав, как у тети. Люди, надежно окруженные сонмом родных и двоюродных братьев, сестер и тетушек, подчас неимоверно раздражаются от подобных комментариев, но как раз благодаря этим близким и дальним родственникам ты оказываешься в центре некоей структуры, на которой основывается твое чувство собственного «я». Жаль, что Джо здесь сейчас нет. Она бы обняла его и сказала, что все будет хорошо, потому что она, Молли, этого добьется.