– В какой-то мере. У нас с Молли уже есть ребенок. И я бы ни за что не отдал его чужим людям, что бы ни случилось. Я даже подумать об этом не могу!

– Это совсем другое дело. У тебя семья, и ты счастлив. А я была одна. С малышом я бы просто не справилась.

– А мой отец? – удивился Джо. – Разве он бы не помог?

Стелла грустно улыбнулась:

– Боюсь, не в его положении. Он даже признать тебя не захотел. Тогда все было совершенно иначе, хотя времени с тех пор прошло не так много. Мы сейчас живем в другом мире.

Боль, отразившаяся на лице Джо, пронзила ее как ножом. Неужели ему так нужен этот отец? После стольких лет нашел родную мать – разве этого мало? Но она видела, что снова ранила его, и попыталась исправить положение.

– Если я тебя и отдала, – неуверенно произнесла она, разом лишившись всякой утонченности, – это не значит, что я тебя не любила. – Джо пожал плечами и отвел глаза. Можно ли его за это винить? В таких ситуациях короткого извинения мало. – И что не думала о тебе все эти годы.

– Но ты ни разу не пыталась меня разыскать! – Его прямолинейность не могла ее не задеть.

– Иди-ка сюда на минутку. – Она направилась обратно в дом и подвела Джо к комоду в спальне, где мигом нашла крохотный носочек. – В приюте мне дала это монашка. Он упал у тебя с ножки, когда тебя уносили. – Она смяла носочек в руке. – И еще вот это. – Она присела на кровать, полезла в тумбочку и извлекла оттуда пачку одинаковых конвертов, перехваченных алой шелковой лентой. – Каждый год в твой день рождения я писала тебе письмо. Их двадцать пять. Может, хочешь взять себе?

– Господи! – Джо схватил письма, глотая слезы. – Так ты все время обо мне помнила! – Письма были все разные, написанные на разной бумаге и разными ручками. Иногда это была просто открытка, иногда письмо в конверте.

Это было все равно что получить самый желанный рождественский подарок, когда ты уже решил, что тебе вообще ничего не перепадет.

Стелла протянула руки. Джо, отложив письма в сторону, присел рядом с ней на кровать и взял ее за руки, словно боясь, что она вот-вот исчезнет из его жизни. Нет, на этот раз он этого не допустит! Они сидели так, хотя обоим было неудобно. Наконец Джо поднял глаза.

– Здравствуй, мама, – ласково произнес он, утирая слезы с ее и своего лица.

– Здравствуй, Джозеф.

Джо был на седьмом небе от счастья. Она его любит! Она помнила о нем, а не вышвырнула, как мешок с мусором. Она скучала, и писала ему на каждый день рождения, и продолжала его любить. У него с души словно камень упал. Камень, который угнетал его всю жизнь.

Сейчас все стало казаться намного проще. Она любила его, но совершила ошибку. И сейчас эту ошибку можно исправить.

Погруженные в свои переживания, они и не подозревали, сколько им уготовано сердечной боли.

Джо еще не успел войти, как на него обрушился ураган по имени Молли.

– Ну же, скорей рассказывай! Каждое слово, до последней запятой!

– Да рассказывать особо нечего. – Джо улыбнулся, зная, что Молли его убьет за это напускное равнодушие. – Она отдала меня, потому что боялась, что не справится с ребенком. Тот, кто был моим отцом, знать ничего не хотел, а ей как раз начинала светить сцена.

– Как все прошло? Ты не плакал? Я весь день о тебе думаю!

Джо с благодарностью заключил ее в объятия.

– Молли, жаль, что тебя там не было. Самое потрясающее – это то, что она всегда обо мне помнила. Она даже сохранила мой носочек. Он упал, а монахиня разрешила ей его поднять. И каждый год в день моего рождения она писала мне письмо. – Он полез в карман куртки и достал связку писем. Глаза его опять увлажнились. – Она дала мне их с собой.

– Давай я налью тебе чаю, и ты их спокойно почитаешь?

– Молли, я тебя не стою. Это все твоя заслуга! Как будто во мне всю жизнь зияла большая дыра, а теперь с твоей помощью она исчезла.

При этих словах Молли показалось, что у нее сейчас сердце разорвется от огромного облечения и счастья. Пока она ставила на плиту чайник, она краем глаза следила за Джо, который прошмыгнул в детскую и взял Эдди на руки.

– А ты знаешь, мой маленький Эдвард, что тебя ждет большой сюрприз? У тебя теперь не одна бабушка, а две, и ты скоро познакомишься с новой родственницей.

Нежность, звучавшая в его голосе, говорила о том, что все тучи в их семейной жизни развеяны. Если Стелла так на него повлияла, то она просто волшебница. Единственной тучкой, довольно темной и торчащей посреди сияющих небес, оставалось предстоящее объяснение с Пэт. И главное не то, что они нашли родную мать Джо, а то, кем она оказалась.

Но это не сейчас. Пока Молли намеревалась насладиться восхитительным ощущением, что все идет ровно так, как она рассчитывала.

Это было все равно что проснуться рождественским утром. Так оно должно выглядеть, рождественское утро, когда ты знаешь, что впереди тебя ждут подарки и сюрпризы. Для нее одной это было слишком сильное чувство, ей необходимо было его с кем-то разделить. Стелла позвонила Ричарду в Лидс и сообщила о том, что случилось. Он был рад не меньше ее, если не считать некоторого ошеломления самим фактом наличия у нее сына. В душе Стелла была рада, что он в отъезде. Это означало, что у нее хватит времени как следует узнать своего новообретенного сына. После разговора с Ричардом она отправилась в Суссекс, чтобы повидаться с Би.

Стелла всегда твердила, что проводить воскресный день за городом ужасно скучно, и предпочла бы сговориться с Би о встрече в Брайтоне, который был похож на Лондон, только стоял на море. Но сегодня ей так не терпелось пропеть дифирамбы Джо, а Би так не терпелось их послушать, что визит был неизбежен.

Би в волнении стояла в дверях, дожидаясь, пока дочь выйдет из такси. Навряд ли белое льняное платье Стеллы от Николь Фари с разрезом до бедра можно было назвать подходящим нарядом для загородной поездки. Тем более в сочетании с босоножками на высоком каблуке, удерживавшимися на ноге тончайшими ремешками, обвивающими пальцы. Не говоря уже о большой шляпе с полями и темных очках. Но Стелле надо было блюсти свой облик роковой женщины.

«Сколько же ей приходится для этого работать?» – подумала Би. Почему бы просто не дать себе расслабиться и побыть как все? Пожалуй, Стелла не так воспитана, чтобы быть как все.

– Сядем в саду? – спросила Би. – Под яблоней чудесная тень.

Стелла строго следила за тем, чтобы не загореть. Она была убеждена, что солнце так же вредно для кожи, как игра в паре с двадцатилетним розовощеким юнцом для нее самой. В обоих случаях ты рискуешь выглядеть как старая кляча.

Би, которая уже, безусловно, достигла стадии старой клячи и больше не волновалась о своей внешности, наслаждалась солнцем и часами могла лежать в кресле, купаясь в его лучах, как ящерица.

– Ну, – начала она, усаживая дочь со стаканом «Кровавой Мери» в плетеное кресло, – рассказывай. И пожалуйста, побольше подробностей! Я хочу услышать, все как было. Как он выглядит?

На лице Стеллы появилась улыбка, которая заставила бы покраснеть самого Эдипа.

– Он совершенный, абсолютный, невозможный красавец.

– Ну что ж, – поддразнила Би. – Что-то хорошее в нем наверняка можно было ожидать.

Стелла не поняла шутки, и Би поразилась полному отсутствию чувства юмора у дочери. Должно быть, господь все силы вложил в ее внешность.

– Где он рос, кто были его приемные родители?

– В Эссексе, можешь себе представить? Родители, как он рассказывает, ужасные. Нудные, как воскресенье в Рочдейле.

– Ну, хотя бы добрые?

– На свой скучный манер. Но он всегда чувствовал себя чужим.

– Ужас! – Би задумалась о трагедии красивого молодого человека, которому на роду было написано расти в ее семье, в атмосфере любви и неординарности. Только могла ли ее семья дать эту любовь? И она, и Стелла больше, чем семейной жизни и домашнего очага, жаждали сцены. Может быть, на самом деле Джозефу было лучше с нудными родителями в Эссексе?