– Потому что это связано с заботой о кошках. Если вы окажетесь им плохой хозяйкой, то не получите наследства.

Она чуть не задохнулась от ярости, и в глазах вспыхнули гневные искорки.

– И вы будете счастливы. Однако ставлю вас в известность, что я собираюсь стать им хорошей хозяйкой.

Брент долго смотрел на нее, словно ища подтверждения в ее глазах.

– Значит, вы остаетесь?

Эмма спустилась с крыльца и подошла к нему совсем близко. Они чуть не касались друг друга носами. Она даже ощущала исходивший от него здоровый мужской запах.

– Я отсюда не уеду, даже если вы попытаетесь воспользоваться динамитом, мистер Форрест.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Но, Эмма, как вы будете обходиться тут без ваших высоких сфер? Вам ведь нужны большие города, большие магазины. Нет, вам лучше вернуться в Вашингтон.

– Повторяю, вы ничего обо мне не знаете и не вправе судить о том, без чего я могу или не могу обходиться. – Она помедлила, не желая терять над собой контроль. Голос ее, как ей казалось, звучал ровно. – Я пошла к вам сегодня, чтобы заключить мир. Я подумала, что уж коли мы соседи… и вы все равно будете вести дела тети, то нам надо поладить. Конечно же, я была не права, потому что с вами ладить нельзя. Вам, видимо, доставляет удовольствие рассуждать о вещах, о которых вы и понятия не имеете.

– Если вы хотите регулярно питаться, то нам придется ладить. – В его взгляде не было и тени насмешки. – Впрочем, может, вы собираетесь сидеть на голодной диете, как, например, вчера.

Ее глаза буквально метали искры.

– Вам не удастся держать меня без денег только потому, что я считаю вас бесчувственным бревном.

– Ага, – проговорил он, прищелкивая языком. – По-моему, вы сейчас взорветесь от ярости.

– Возможно, поэтому вам лучше уйти, – тихо, но с угрозой в голосе проговорила она. – Наверное, мне придется зависеть от вас в финансовом отношении, хотя это отвратительно, но я не должна по этому поводу еще и любить вас… И я не буду! Через пару дней я отправлюсь в Вашингтон. Продам квартиру и перевезу вещи. Когда мне будут нужны деньги, вам придется переводить их на мой счет в банке, так что нам совсем не обязательно видеться друг с другом. – Она изящно, не хуже балерины, развернулась и с высоко поднятой головой взошла на крыльцо, ухитрившись не потерять над собой контроль. Однако на прощание она не смогла отказаться от еще одного выпада: – Не попадайтесь мне на глаза и держите подальше вашего пса.

Брент приказал псу сидеть, а сам подошел к крыльцу, на котором стояла Эмма.

– Значит, война объявлена, так? Хорошо. Только помните, на будущий год это должны быть самые ухоженные кошки в Южной Каролине, не то вы не получите наследства.

Эмма не могла придумать более или менее достойного ответа на подобное заявление, поэтому молча развернулась и вошла в дом. Ей хотелось с силой захлопнуть за собой дверь, чтобы дать выход злости, но она сдержалась и неслышно закрыла ее. Итак, она дала ему ясно понять, что не потерпит его вмешательства в свою жизнь.

Торопливо направляясь к лестнице, Эмма подумала, что теперь, по крайней мере, понятно, почему Мэгги не оставила кошек Бренту. Будь остальные собаки такие же, как этот «маленький» песик, бедные кошки не дожили бы и до ланча.

Через несколько минут, когда Эмма убирала постель, она услышала дикий вопль несчастного водителя грузовика, потерявшего возлюбленную. Она бросилась к окну. Брент Форрест пилил яблоню и подпевал приемнику, который повесил на ветку.

Эмма закрыла окно и села на подоконник. Мало того что она вынуждена жить с ним по соседству, так еще должна и слушать его пение. Это нечестно. Эмма оглядела комнату и ехидно улыбнулась мысли, неожиданно пришедшей ей в голову.

Спрыгнув с подоконника, девушка пересекла комнату, открыла дверцу шкафа, отыскала старый проигрыватель и пластинки с записями Верди, которые сунула сюда, когда в последний раз приезжала в Уэбстер. Все это она купила, когда еще училась в колледже.

Эмма вернулась к окну, открыла его, после чего включила запись «Риголетто». Увертюра, исполняемая оркестром, с шипением с скрежетом вырвалась на улицу. Что ж, война так война. Огонь можно погасить только огнем. По крайней мере, в данном случае.

Тряхнув головой, Эмма врубила проигрыватель на полную мощность и отправилась вниз убирать кошачью комнату.

Весь день она провела строя планы на предстоящий год. В одном из кухонных ящиков со всякой всячиной она отыскала толстый блокнот и стала записывать в него все, что предстояло со временем сделать. Прикинув, сколько переделок требуется в доме и сколько на это понадобится денег, она решила продать его. Нет смысла оставаться в Уэбстере, раз здесь нет Мэгги.

В конце года ей придется подыскать себе квартиру в Вашингтоне поближе к работе, естественно, когда она ее найдет. Ей вновь стало жалко уплывающего от нее места, но она подавила в себе это чувство. Не все потеряно. У нее еще будет хорошая работа.

Однако это не самое важное. Тяжело на сердце у нее не из-за этого. Так или иначе, но в словах Брента, в его обвинениях она услышала отголоски собственных мыслей. Конечно, она виновата перед Мэгги. Если бы она постаралась и получше все организовала, то могла бы приехать раньше. Теперь, увы, уже ничего не исправить.

Слезы катились по щекам… Наконец Эмма решительно одернула себя и вновь вернулась к делам насущным. Сначала надо все привести в порядок. А потом выставить дом на продажу. Она откинулась на спинку крепкого дубового стула и оглядела кухню. Кто-то уже начал тут работать. Несколько дверок на шкафах очищены от старой краски. Хорошо бы узнать, кто этим занимался.

Многие вещи ей хотелось сохранить для себя и для матери. Эмма знала, что ни за что не расстанется с семейными реликвиями. Мэгги когда-то привезла эти вещи, чтобы отец Эммы чувствовал себя у нее как дома после гибели его родителей в железнодорожной катастрофе.

Но тут много и ерунды, с которой тоже нужно что-то делать. На чердаке места нет. Это Эмма знала точно. В спальне Мэгги, в которую она не решалась заходить, наверняка тоже.

Если заняться домом и уходом за кошками, время пролетит незаметно. И ей совсем не обязательно видеться с Брентом Форрестом. Эмма злилась на себя за то, что никак не может заставить себя не думать о нем. Он сказал, что ей надо как следует заботиться о кошках. Лучше всего отнести их к ветеринару и стерилизовать, чтобы они больше не плодились. В завещании Мэгги сказано, что она должна ухаживать за ними до их смерти. Прекрасно! Но это не значит, что и за их детьми и внуками тоже!

Словом, планы, рождавшиеся в голове Эммы, были трудно выполнимы, и она это понимала. Но с чего-то надо начинать. И она решила начать с разборки чердака и постепенно продвигаться вниз. Эмма встала и направилась наверх.

Первым, что ей попалось на глаза, оказался сервиз, которым она играла девочкой. И она долго сидела с чашечкой в руках, вспоминая приемы, которые они с Мэгги устраивали для кошек, убегавших от них, едва представлялась такая возможность. У Эммы защипало в носу, стоило ей припомнить разговоры, которые они вели с бабушкой за чайным столом.

Эмма положила чашку обратно и встала. Нет, она займется этим позже, когда вернется из Вашингтона. Она спустилась вниз и пошла к кошкам, чтобы успокоиться.

Ночью налетела буря, до утра лил дождь, щедро напоив табачные и хлопковые плантации. В Уэбстере тоже гремел гром и сверкали молнии. Эмма почти не спала. К тому же ее мучила духота, от которой ломило виски. Она проснулась невыспавшаяся и опять услышала грохот.

Недовольно взглянув на потолок, Эмма нахмурилась. На гром это не походило. Отбойный молоток? Дрель?

Она резко села на кровати, и у нее перехватило дыхание от боли, пронзившей виски. Прижав к ним ладони, Эмма тихо застонала и стала раскачиваться из стороны в сторону, пока боль немного не утихла. Затем встала и, накинув халат, спустилась вниз.